Загадка Либастьяна или происки богов - Юлия Фирсанова

- Да, что? - подхватили ее вопрос несколько русалочек, выделывающих пируэты в воде вокруг главного плота.

- То, что прекрасным речным леди будет угодно, - куртуазно отозвался Кэлер, расчехливая гитару.

Странно было видеть, с какой нежностью держали руки принца инструмент, и почти невозможно было поверить, что порхающие по грифу пальцы принадлежат мужчине, силушки которого достанет на то, чтоб играючи снести замковые ворота в Лоуленде. Кэлер сделал на пробу несколько звучных аккордов. Звук совершенного инструмента бога, сделанного безымянным, но гениальным мастером, полетел над водой.

- Про любовь, - потребовала русалка по праву первой, обнаружившей певцов. - Про красивую любовь, можно?

- Про любовь, про любовь, - принялись скандировать ее товарки.

- Конечно, - Кэлер кивнул, немного подумал и, хитро подмигнув герцогу, велел:

- Подхватывай, парень.

Из-под гибких пальцев бога полилась удивительная и подозрительно знакомая, пусть и сдобренная вариациями, мелодия. Герцог широко распахнул глаза.

Странно! Кэлер играл романтическую балладу, сочиненную Элегором довольно давно под впечатлением от незабываемой прогулки на яхте принца Мелиора.

Юный и в ту пору не менее нахальный, чем ныне, герцог Лиенский увязался на прогулку в Океан Миров вслед за принцессой Элией. И не пожалел об этом! Банальный круиз обернулся первым знакомством с игривыми русалками, нападением пиратов и экзотической экскурсией в пустыню, куда Элегора, Элию, Мелиора и пиратского вожака забросил случайно активизированный амулет, найденный его высочеством в брюхе акулы. Да, прогулка оказалась что надо, и хотя противный зануда Мелиор до сих пор шипел, что все неприятности произошли оттого, что на прогулку взяли Лиенского, Элегор вовсе не считал все эти увлекательные приключения неприятностями. К тому же, справедливости ради, стоит заметить, что из круиза лоулендцы привезли не только неприятности: мало того, что боги разбудили Источник Сил в вычищенном мире, так еще и пиратский вожак оказался сыном Лимбера и вошел в королевскую семью. А что за время блужданий по пустыне у Элии едва не пробудились инстинкты Пожирательницы Душ, так на этой мелочи не стоило заострять внимания. Ведь все равно все кончилось благополучно! Жаль только, мнения Элегора по этому вопросу никто не спрашивал.

Ярких впечатлений у юного герцога оказался целый океан, а из воспоминаний об игривых русалках с отмелей родилась печальная, романтичная баллада о любви русалочьей принцессы и короля пиратов. Именно ее сейчас играл Кэлер, и, судя по проказливым искрам в глазах принца, тот знал, чью балладу играет. Но издевки в предложении присоединиться к исполнению Элегор не ощутил, принц играл с настоящим чувством. Поборов некоторую неуверенность, герцог присоединил свой голос к глубокому бархатному баритону Бога Барда. Голос Кэлера придавал банальной истории новую глубину и чувственность. Элегор даже не надеялся сравняться с принцем в мастерстве, но просто петь с ним на два голоса уже было честью, как и то, что Кэлер избрал для исполнения балладу герцога. Два божественно прекрасных голоса переплелись с гитарным перебором, очаровывая слушателей магией песни, уводя их в страну сказаний.

Русалки, словно загипнотизированные, все ближе и ближе подплывали к плоту лоулендцев и, открыв в восхищении ротики, замирали, слушая дивную историю. Плотогоны, побросав свои дела, тоже внимали бардам.

Когда смолкли последние звуки, еще некоторое время царило молчание, прерванное восторженным вздохом Сины. Расчувствовавшаяся русалочка утерла слезы ладошкой и взмолилась:

- Пожалуйста, спойте еще! Никогда не слышала ничего прекрасней!

- Пойте! Пойте! Пожалуйста! - с одинаковой горячностью принялись просить и плотогоны и амфибии.

- Чувствительно-то как, вот она какая любовь бывает, - зашмыгал носом Трафа, поглаживая млеющего Зубоскала. - Жарьте еще, парни!

И боги стали 'жарить'. Отыграв несколько известных во всем Лоуленде и популярных в королевской семье благодаря Кэлберту забористых песен морской тематики, вызвавших громкий смех у публики, Кэлер неожиданно для Элегора сдернул ремешок гитары с плеча и протянул инструмент напарнику со словами:

- Давай-ка теперь ты, парень. Сыграй что-нибудь свое, дай моим пальцам роздыху.

Не поверив ни на секунду в то, что Бога Бардов могло утомить столь краткое выступление, Элегор, давно мечтавший хоть подержать в руках гитару принца, с благоговением принял драгоценный инструмент. Если Кэлер доверяет ему, значит, надо играть. Герцог поискал в памяти что-нибудь подходящее веселое, о русалках и моряках, но, как назло, в голове стало звонко и пусто, там витала лишь одна единственная печально-пронзительная мелодия. Правда, строчки о воде в ней все-таки были, и Элегор заиграл, не надеясь, впрочем, на признание публики, заиграл только для того, чтобы прервать затянувшуюся паузу. Гитара Кэлера задрожала под его пальцами, рождая песню странствий бога, и души смертных затрепетали, сами не понимая, что творит с ними странная музыка Бога Странника:

На заре мирозданья веленьем Творца

Наречен был Свободою путь гордеца.

С той поры нашим душам неведом покой,

Нас созвездье дороги ведет за собой.

Тихо шепчет прибой,

Манит в призрачный край.

Мне не нужен покой

И не нужен мне рай.

Я иду за Судьбой,

За упавшей звездой.

Наполняя Удачей свои паруса,

Мы останемся верными ей до конца.

Счастье - в ветре солёном, в смятении волн,

По которым несется бродячий наш чёлн.

Тихо шепчет прибой,

Манит в призрачный край.

Мне не нужен покой

И не нужен мне рай.

Я иду за Судьбой,

За упавшей звездой.

Миг за мигом летят, оставляя лишь тень,

Чья-то страсть, чья-то боль, чей-то год, чей-то день.

Вьются мысли, поступки, желанья и сны,

Для кого-то серьёзны, кому-то смешны.

Тихо шепчет прибой,

Манит в призрачный край.

Мне не нужен покой

И не нужен мне рай.

Я иду за Судьбой,

За упавшей звездой.

Но порой по свинцу вечереющих вод

Отголосок тоски в сердце к нам заглянёт,

Наши буйные души осветит Луна,

Та, что вечно свободна, но вечно одна.

Тихо шепчет прибой,

Манит в призрачный край.

Мне не нужен покой

И не нужен мне рай.

Я иду за Судьбой,

За упавшей звездой.

(перевод на русский с лоулендского Елисеевой Ирины)

Когда последний звук песни Элегора затих, никто не сказал ни слова, только русалка Сина стерла дорожки слез со щек и попросила бога:

- Спой еще!

Кэлер одобрительно кивнул, и это показалось герцогу лучшей наградой. Лоулендцы пели и пели, а русалки и плотогоны требовали новых и новых песен. Когда настало время обеда, боги наскоро перекусили и, промочив горло, снова занялись музицированием, честно отрабатывая проезд. Элегор невольно порадовался тому, что частенько развлекался, изображая из себя бродячего барда, не будь у него опыта такого рода, герцог уже давно бы осип окончательно. Так боги тешили публику почти до самого вечера, пока Трафа, сохранивший остатки благоразумия, не взялся утихомирить разохотившихся русалок: