Загадка Либастьяна или происки богов - Юлия Фирсанова

- Петь умеете? - почему-то не по существу уточнил Трафа.

- Кэлер нагнулся и, осторожно достав из-под стола футляр с гитарой, ответил: - Сам пою и играю, людям по нраву, да и брательник мой парень голосистый.

- Это точно, если я заору, услышат издалека, - серьезно подтвердил герцог, но плотогоны были слишком пьяны, чтобы вникнуть в соль шутки.

- А какой тебе с того прок? - полюбопытствовал принц, на сей раз сам перейдя к действиям физическим, утихомиривающим остроумие компаньона. Сапог Кэлера ощутимо приземлился на ногу Элегора и герцог ответил принцу невинной улыбкой, впрочем, показывающей, что от шуток он постарается удержаться, правда, полностью за себя ручаться не может.

- Да уж больно русалки и тритоны музыку любят, плоты быстрее гонят, коли их доброй песней побаловать, - объяснил Трафа и удивительно нежно улыбнулся, выказывая искреннюю симпатию к разумным амфибиям. - А лучше старых для них только новые песни, прежде неслыханные, очень истории про любовь любят, да про воду. Ежели русалкам петь будете, так ни тростника с вас не возьму.

- Договорились, - уверил мужика Кэлер и стукнул своей кружкой о кружку Трафа, скрепляя устный договор, не менее надежный в среде вольных плотогонов, чем бумага с печатями и подписями.

- Тогда еще по кружечке - и двигаем, - выхлестав пиво, подтвердил плотогон, вытирая рукой рот.

- Куда? - удивился Элегор, не то чтобы он был против неожиданных и стремительных передвижений, но хотел знать, в какие края их с Кэлером собрался тащить по темным Вальморским улицам пьяный мужик. Не в гости же к русалкам? Но оказалось, что последнее предположение герцога наиболее близко к истине.

- Как куда? - озадаченно переспросил Трафа. - К плотам моим. В здешней духоте разве ж выспишься по-людски? То ли дело на водице. Она как мамка тебя принимает и укачивает. Красота!

- Возил я одного студента, - ударился в пьяные воспоминания Вук. - Гостил, немочь бледная, в Вальморе у старухи-тетки, а домой, приключений ему вишь ли захотелось, решил по реке добираться. И что ж ты думаешь, едва ногой на плот вступил, зеленый, чище яблока незрелого сделался. Блевал всю дорогу от Вальморы до Кударга, и выворачивало его всегда неожиданно, где придется, а все чаще за борт, не могли уследить. Не связывать же, придурка, да и за проезд заплатил он честно, хотя знать бы наперед, чем дело обернется, я б такую цену заломил, чтоб он нас стороной всю жизнь обходил. Одними убытками для нас тот сплав обернулся. Ни один тритон и близко к плоту не подплыл. Так на шестах и веслах весь путь шли, - плотогон брезгливо сплюнул на пол, выражая свое призрение к сухопутной крысе, и, потеряв равновесие, сам едва не отправился вслед за плевком, но, ухватившись за край стола, удержался на лавке.

- Нам что вода, что суша, все едино - желудки луженые, - ухмыльнулся Кэлер. - Блевать не будем.

- А все одно на плотах лучше! - с упрямством истинного патриота затвердил Трафа. - Водица покачивает, плеск ласковый, ветерок свежий.

- Тока мошкара сволочь жрет нещадно, особенно ввечеру, - снова влез и опошлил всю плотогонскую романтику Вук.

- Эт-т-та ничего, - вступился за насекомых Трафа, задумчиво откусывая колбаску и принимаясь ее меланхолично пережевывать. - Мошка малая, она тоже животинка, есть хочет.

- У меня настойка одна от гнуса имеется, - похвалился Кэлер. - Только обрызгай ей вокруг, а можешь сам натереться, и ни один кровосос близко не подлетит.

- Колдовство? - неуверенно нахмурился Вук, глубокомысленно изучая дно кружки.

- Не, откуда, - отмахнулся принц, уловивший, что плотогоны опасаются неизвестной магии. - У знающего алхимика брал настой. Он из тех травок составлен, что эти паскудники и на дух не переносят. Их, вишь ли, от этих травок корячит, а человеку хоть бы хны. Даже запаха не уловит.

- П-понял, - кивнул Трафа. - Это как от волчьей красавки мой Зубоскал сразу выть начинает, а я нич-чего не чую. Пес же мой, пока ему все травинки из шкуры не вычешешь, так и будет жалобиться.

- Во-во, все от природы, - поддакнул Кэлер, усиленно метая в рот со стола съестное. Миску от рагу принц выскреб хлебом до блеска, и теперь подбирал последние, подстывшие колбаски и сыр 'Солодка'. Элегор присоединил свои старания к тяжкому труду Кэлера.

С лоулендской скоростью и аппетитом стол через несколько минут был очищен от всяких следов съестного, не считая колбасных 'попок', сырных корок и лужиц пива. Яблоки боги жевали целиком вместе с огрызками.

Осушив в последний раз свою кружку, Трафа довольно крякнул и, слегка покачиваясь, поднялся.

- Прощевайте, пусть злые демоны не заметят вас, - напутствовал друзей Вук. - Ежели свидимся когда, посидим хорошенько, я пивка поставлю, расскажите, каково оно в Бартиндаре.

- Непременно, - отозвался Элегор. И подхватив свои вещи, лоулендцы вслед за покачивающемся так, словно уже пребывал на любимом плоту, плотогоном покинули гостеприимные стены кабака.

Вук со своей компанией остался пьянствовать дальше, а вот для парней Трафа уход вожака стал сигналом к окончанию попойки, они кликнули подавальщика для расчета и потянулись за Трафаном на улицу.

От 'Приюта плотогона' до реки добрались быстро. Даже пьяный, Трафа не петлял по городу, а шел так уверенно, словно у него в проспиртованном брюхе находился компас, указывающий дорогу к плоту. Гавань с покачивающимися у причалов плотами самых разных габаритов показалась через десяток минут. В отличие от кабака, там было довольно тихо, только изредка перекликались сторожа, непрерывно звенела мошкара и квакали лягушки. Порт выделялся удивительной, какой-то даже патологической чистотой. Раньше боги считали отсутствие грязи и мусора признаком, отличающим исключительно эльфийские гавани, даже в Лоуленде, несмотря на ежевечернюю и весьма тщательную уборку портовой территории, мусор был просто неискореним, на месте двух убранных куч к следующей ночи образовывалось три. И если б не магия, очень скоро порт утонул бы в отбросах. Но в Вальморе, видать, нашли какой-то более действенный способ поддержания чистоты.

Трафа повернул направо и привел богов к широченному плоту, связанному из гигантских бревен, пропитанных каким-то диковинным веществом, придававшим им коричневатый блеск и запах душистой травяной свежести. Плот был тяжело гружен какими-то тюками, обернутыми в промасленную ткань, тщательно перевязанными и равномерно распределенными по поверхности примитивного судна для поддержания наилучшего баланса. На свист Трафа выскочили радостно повизгивающий маленький белый комок шерсти и молодой заспанный парень, оставленный за сторожа, перебросил с плота узкие мостки, по которым и перебрались лоулендцы. Вслед за ними на плот перепрыгнул Трафа и три других мужика из его компании. Остальные, насколько успели проследить боги, рассредоточились по соседним плотам, размерами поменьше. Песик с дивным именем Зубоскал, рыкнув для проформы на спутников хозяина, принялся подпрыгивать словно мячик, норовя лизнуть Трафа в нос. Поймав зверя в воздухе, плотогон великодушно позволил ему облизать свое лицо и отпустил, наказав: