Разлюби меня, если сможешь (СИ) - Савская Ия

Камал одним движением выхватил пистолет у Вадима, направив его на похитителей. Верзила вскинул ладони вверх, сдавая позиции, а Вадим, опустившись на землю, обхватил голову руками и закачался из стороны в сторону.

— Finita la commedia! — опустил оружие Камал.

Я вдруг очнулась. Кровь на груди — не моя. Я присела и развернула лицом к себе мужчину. Вскрикнув, я вскочила и отпрянула назад, тут же упершись в грудь любимого мужчины. Слёзы текли градом, тело сотрясалось рыданиями. Крепкие руки гладили спину, тихий голос шептал на ухо слова, успокаивая. Резкая боль пронзила низ живота и заставила согнуться пополам. Дыхание перехватило, голова закружилась, тело отказалось подчиняться. Я перевела взгляд на ноги, по которым тонкой струйкой стекала кровь. Уже моя кровь.

Я пыталась посмотреть Олегу в глаза, сказать, как сильно я его люблю, попросить прощения, но, шевеля губами, не смогла произнести ни звука. Взгляд заволокло тёмно-серой дымкой, бросило в жар, возникло ощущение невесомости, и я полетела в тёмную пропасть.

40

Яркий свет бьёт в глаза. С трудом заставляю себя их открыть. Одновременно кладу руку на живот — плоский, в страхе подскакиваю. Резкая боль пронзает и отдаёт в ноги. Ребёнка рядом нет. Судорожно пытаюсь вспомнить последние события. Меня нашли, Сергея больше нет и… пустота. Больничная палата слепит белизной. Отсоединяю от себя трубки, кровь тонкой струйкой сочится по руке, но мне совершенно всё равно, решительно направляюсь в коридор. Мне нужно знать, что с моим ребенком! Немедленно!

Но не успеваю выйти из палаты, дверь открылась, впуская медсестру.

— Оклемалась! Ну, наконец — то! А то твой муж уже всё отделение на уши поставил!

— Что с моим ребёнком? — задаю вопрос, а сама перестаю дышать, ожидая ответа.

— Уже всё хорошо. Сейчас он в реанимации недоношенных.

— Я ничего не помню, — больше сказала я сама себе, но девушка оказалась разговорчивой и с радостью принялась мне пересказывать недавние события.

— У вас случилось кровотечение, поэтому было проведено экстренное кесарево сечение. К тому же с собой не было обменной карты и мы не сразу поняли, что у мальчика конфликт резус-фактора. Вы о таких вещах хотя бы мужу сообщали, — я опешила, ведь с дочками не было проблем, но и сказать, что я не посещала врача практически всю беременность, язык не поворачивался, — поэтому ребёнку понадобилось переливание крови. Ваш супруг сдал кровь на совместимость и заодно попросил провести тест — ДНК, — новое потрясение ввергло в шок и я на минуту выпала из реальности.

Почувствовав резкий запах под носом, отмахнулась рукой, как от назойливой мухи. Сознание постепенно возвращалось после обморока. Я сидела на полу, а медсестра уже сетовала:

— Ох, рано тебе еще столько инф….

— Говори…те дальше, я хочу знать, иначе пойду сама всё выяснять, — к счастью, девушка не стала спорить и продолжила.

— Переливание сделали, папа оказался идеальным донором, с ребёночком всё хорошо….

— А тест?

— Результаты у вашего супруга. Конфиденциальная информация, знаете ли. Это вы уж с ним сами, — она протянула мне руку и помогла встать на ноги.

— Можно увидеть сына?

— Сначала отдохни и приди в себя. Зайду через два часа, — вдруг сменился тон и милая девушка превратилась в строгого медика, которому я почему-то не стала перечить. А, может, просто на самом деле не было сил.

Только вместо того, чтобы успокоиться, я прокручивала в голове, как буду вымаливать прощение у Олега и оправдываться. Нужные слова никак не приходили на ум, а напряжение нарастало с каждой минутой.

***

Крохотное тельце было обмотано трубками, аппараты пискляво издавали размеренные звуки. Я просунула руку в кувез и легонько коснулась светловолосой головки, затем провела пальцем по раскрытой ладошке сына, и он тут же его крепко обхватил. Сердце сжалось, а глаза предательски защипало. Моя беспечность чуть не стоила жизни моего сына. Я стояла и смотрела как завороженная, рассматривая каждую складочку, пальчики, всматриваясь в черты лица.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Безграничная любовь к этому маленькому человечку завладела сердцем еще при виде двух полосок на тесте. Осознание того, что я ни капли не жалею, что подарила жизнь малышу накрыло мгновенно. Даже несмотря на то, что мне предстоит очень тяжёлый разговор с мужем, который закончится непредсказуемо. На сердце мёртвым грузом лежала вина за исход событий, которые я создала собственноручно. Подставила под удар своё семейное счастье, позволила стать уязвимой семье, потеряла к себе уважение.

Чьи-то руки легли на плечи. Я медленно повернула голову, зная заранее, кого увижу рядом. Я не успела подготовить речь для него, не успела её вызубрить, не знала с чего начать и как всё объяснить. Легкий поцелуй в висок. Без слов. Прижал к себе. Молча. Душа ушла в пятки, забирая с собой последние частички самообладания. Разворачивает, крепко обнимает и вздыхает. Глубоко. То ли обречённо, то ли с облегчением, то ли устало.

Решительно протягивает руку к малышу. Трогает ножку. Результат теста-ДНК ему уже известен. Решил принять чужого ребёнка? Смог меня простить? Хотя рано ещё об этом говорить. Разговора не избежать, как бы мне этого не хотелось. Нет смысла больше тянуть резину, мучать Олега и мучиться самой. Набираю побольше воздуха в лёгкие и собираю всю волю в кулак.

— Привет, — шепчу.

— Я уже забыл, как выглядят маленькие дети. А цвет волос у всех наших детей мой, — бьёт по живому.

Делает вид, что ничего ему не известно? Мне тоже нужно сделать вид, что ничего особенного не произошло? Не хочу больше жить во лжи. Просто не смогу нести эту ношу по жизни. Она меня сломает рано или поздно. Хочу радоваться жизни, хочу, чтобы снова между нами было доверие и взаимопонимание. Нужно наконец поставить точку в этой истории, мы не можем делать вид, что ничего не произошло, что меня не депортировали в Сочи, что никто не похищал, что у Олега и родителей в моё отсутствие происходили странные вещи, неизвестные мне, что ребёнок, в чьих венах сейчас течёт кровь моего мужа — чужой.

— Олег, — начала я, решительно всматриваясь ему в лицо. Под глазами залегли тёмные тени, лицо осунулось, уставший взгляд. Как всегда, пытается держать себя в руках и не показывает, что его беспокоит и как сильно переживает. Мой мужчина.

— Зачем мне нужен был тест-ДНК? — пугающе спокоен. Я молча кивнула. Он видит меня насквозь и наверняка уже всё знает. Так что зря я придумывала пламенные речи в своё оправдание, которые так и не пришли мне на ум.

— Просто медсестра сказала…и я…. и мне…… — всё-таки решила объясниться.

— Вадим заявил о правах на этого ребёнка практически в самом начале беременности, — если бы сейчас Олег не обнимал меня за талию и не прижимал крепко к себе, то у меня случился бы очередной обморок. Он знал об измене и всё это время молчал? — и не отказывается от этих слов и сейчас.

— В смысле сейчас? — холодок пробежал по спине от страха, что это не закончится никогда.

— Он приехал практически следом за нами. Кровь у нас брали на совместимость у обоих. Тест- ДНК был необходим, чтобы понимать, как действовать дальше.

Он достал из кармана сложенный пополам листок и протянул мне. Я переводила взгляд с кувеза на конверт и обратно, пытаясь понять, хочу ли я знать ответ кто является настоящим родителем моего сына? С самого начала у этого ребёнка был только один отец — Олег, и я бы хотела, чтоб так это оставалось и дальше. Муж развернул бумагу, настойчиво протягивая снова, видя моё замешательство.

Дрожащими руками я взяла результат, буквы расплываются перед глазами, фокусирую взгляд, нахожу строчки, выделенные жирным шрифтом «Вероятность отцовства». Нервы раскалились до предела.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«Вероятность отцовства: 99, 9 %.

Биологическим отцом с высокой вероятностью является Предполагаемый отец № 1».

Глаза забегали по листку в поисках имён. Я снова и снова перечитывала буквы, произнося их сначала одними губами, а потом шёпотом себе под нос.