Одержимость - Фридрих Незнанский

— Ой-ой-ой! — покачал головой Заставнюк. — я подозреваю, они установлены с бо-ольшим запасом! Да и наверняка во время шахматной партии соблюдались. Не сидели же Болотников и Мельник, уткнувшись носами в монитор, и ни одна партия не продолжалась больше восьми часов кряду.

— Конечно. Но не о том речь: все эти нормы рассчитаны на нейтральное по отношению к пользователю офисное или инженерное программное обеспечение. Если вы начинаете играть с компьютером в жесткие игры, такие нормы уже не подойдут.

— Будь по-вашему, — нетерпеливо сказал Заставнюк. — Дальше-то что?

— Погодите. Мы установили: компьютер способен негативно влиять на психику. Теперь дальше. Зададимся таким вопросом: а телесериал, какая-нибудь «Санта Барбара», может деморализовать нормального зрителя? Несомненно! Миллионы людей им болеют или переболели. Но компьютерная игра — это больше, чем сериал, гораздо больше! Потому что игр не счесть, но вы играете в ту, которая вам по душе, которая наиболее полно отвечает вашим склонностям. Это как любимый сериал, в котором вы управляете любимым героем. Вы — это он, он — это вы, вы два сапога — пара, вы — те два рыбака, которые друг друга чуют издалека. А компьютер в этой игре против вас и вашего героя, воплощающего ваше «эго». Вы рыбак, Савелий Ильич?

— Не очень. По правде говоря, совсем нет.

— Я примерно также. Но любой рыбак вам скажет: самая глупая рыба иногда озорства ради с ним играет. Дразнит. А компьютер, побеждающий претендентов на шахматную корону, чуть-чуть поумнее пескарей и подлещиков. Если вы не рыбак, представьте, что вы обыкновенный пенсионер. Все, что у вас есть, — дорогая вашему сердцу фазенда, и выращиваете вы на ней свои обожаемые помидоры. Возитесь с ними круглый год: проращиваете из семян рассаду, высаживаете в парник, рассаживаете на грядки, окучиваете, удобряете, поливаете каждый день, опрыскиваете от черной ножки, фитофтороза и прочих напастей, прореживаете, подвязываете к колышкам — короче говоря, сделали вы их чуть ли не единственным смыслом своей жизни. А под землей, на глубине один метр живет плод секретных экспериментов в области генной инженерии — какой-нибудь antitomatus oligosapiens. Против вас лично он ничего не имеет, но очень любит заплетать помидорным кустам корни в косички, а потом за эти косички дергать. Как рыба наживку — из озорства. И поселился подлец именно на вашем огороде. У соседа-алкоголика помидоры, как назло, краснеют сквозь бурьян, а ваши, которым вы остатки сил отдали, погибают один за другим. Тут недолго и удар заработать. А теперь вернемся к нашим баранам: против вас не безобидный подпочвенный помидорный шалунишка, а высокоинтеллектуальная бездушная машина, специально созданная для борьбы с вами и способная к самосовершенствованию. Пусть изначально по задумке разработчиков борьба должна была ограничиваться только рамками шахматной доски, а это, между прочим, не факт. Но не забывайте: программа самосовершенствующаяся! Чтобы понять, какой смысл заключен в этом слове, давайте задумаемся вот над чем: может ли человек заразиться компьютерным вирусом или стать его переносчиком?

— Тут уж, Юрий Петрович, вы загнули! — радостно потирая ладони, улыбнулся Заставнюк. — Пусть я и не спец в компьютерах — так, клавиши нажимаю, балуюсь, в Интернете статейки почитываю, но на такой откровенной мякине меня не проведешь! Не спорю: у каждого вируса есть создатель, какой-нибудь пакостник, чаще всего малолетний, но болезнь его стара как мир — шаловливые ручки, и лекарство от нее такое же старое и проверенное — хорошая порция березовой каши. А нагадить его вредоносная программа может моему компьютеру, но не моему здоровью.

— Замечательно! А теперь вообразите, Савелий Ильич, пришло вам по электронной почте подметное письмо, а в нем вирус. Безобидный. Скажем, каждый час он вам человеческим голосом рассказывает футбольный анекдот. Вам понравилось, вы возьми да разошли это письмо своим знакомым, чтоб тоже порадовались. Вот вы и стали разносчиком компьютерной инфекции. А теперь, предположим, ваш вирус попал еще к одному малолетнему хакеру. Этот умник в футбол не играет, гулять не ходит, целый день за компьютером чахнет. Анекдоты футбольные ему неинтересны, зато интересно сделать гадость ближнему. Он вирус по косточкам разобрал и переделал. Теперь тот уже не анекдоты рассказывает, а уничтожает вашу информацию, матерно бранится и рассылает от вашего имени ругательные письма — всем вашим знакомым. Скажите после этого, что наш хакер не заразился компьютерным вирусом!

— Не передергивайте, Юрий Петрович! — возмутился Заставнюк. — Это все фокусы, словесная эквилибристика. Вы жонглируете словами, пользуясь их многозначностью.

— Не многозначностью — неточностью терминов. Но за этой неточностью скрывается нечто важное. Люди выражаются неточно не всегда по своей безграмотности. Такие понятия, как «разум», «свобода воли» и многие другие, не имеют четкого определения. До недавнего времени и нужды в том не было, потому что они относились только к человеку, а интуитивно мы и так понимаем их смысл. Но с появлением компьютеров ситуация изменилась, осознание же новых реалий, как всегда, запоздало. Перед нами встала проблема: два выдающихся шахматиста погибли, вероятно, не они первые и наверняка не они последние. А мы от проблемы даже не отмахиваемся, мы ее просто не в состоянии увидеть. В нашем языке нет слов, чтобы о ней говорить! — пользуясь тем, что Заставнюк удрученно молчал, Гордеев продолжил: — вообразите, что такое ваш любимый Интернет? Если отвлечься от деталей, к тому же ни вам, ни мне не известных, это, во-первых, узлы — устройства обработки информации, люди-пользователи и компьютеры, во-вторых — связи, коммуникации, обеспечивающие обмен информацией между узлами. Сеть представляет собой искусственный интеллект, логическими ячейками которого служат узлы. Но узлы ее — люди! И сеть обнаруживает зачатки эмоциональной деятельности. Она стремится к выживанию и стабильности. Вам приходилось бывать в ОВИРе? Да что там в ОВИРе, в ЖЭКе?! Вас никогда не посещало такое чувство, будто вы в чреве огромного враждебного организма. ЖЭК — тоже сеть, паутина. Очень примитивный, не организм даже, просто симбиоз одноклеточных, питающихся жизненными соками инфузорий-жильцов. Интернет, конечно, не столь агрессивен, его узлы не вампиры «мастер-на-участке-будет-после-обеда» и не каннибалы-сантехники «дай-чирик-на-опохмел». Но половина из них — компьютеры, и что происходит в их железных мозгах, нам, людям, понять не дано. Мы обращаемся к информационному каталогу: нет ли книжных новинок? А в ответ получаем приглашение на автобусный тур в Австралию и Новую Зеландию. Нам кажется, это чьи-то бессовестные рекламные проделки, недоработки программистов или вирусы. Короче говоря, только человеческая безалаберность или злой умысел делают работу сети не всегда предсказуемой. Мы не задумываемся, что стоит нам войти в сеть, как во взаимодействие с нами вступают теневые личности, живущие и функционирующие в ней. Некто в ЖЭКе, после двадцатого звонка поднявший трубку и доверительно сообщивший, что мастер Коля сегодня никак не поспеет, потому что до двух он ждет в 120-м доме трактор — перевезти сварочные баллоны, а после полвторого кладовщик уйдет на заседание ревизионной комиссии и вентиль на полтора дюйма выписать со склада не сможет, уже этот некто — теневая личность, равно как и Коля. При всей их, казалось бы, человеческой сущности. А как же быть с сетью? Как установить наличие или отсутствие в ней «сетевых демонов», если инвентаризацию ее не проведешь без ее же помощи?

— Хватит, хватит, все! Позвольте, я подведу итог, — взмолился Заставнюк. — Да, компьютер — дело темное, а кто сомневался? Будь ты хоть с самой светлой головой, переработаешь — беда случится, понятно. Мог и Болотников от перевозбуждения, скажем, нахамить тренеру, а Мельник явиться к Болотникову в гости и тайком написать на холодильнике нехорошее слово. Но отчего они стали вдруг выходить из окон — вот что вы мне объясните!

— Ну что ж, в точку попали, Савелий Ильич! — возбужденно кивнул Гордеев. — признаю. Это самый скользкий момент. У меня есть гипотеза, но подозреваю, она вам покажется утопической. Хотя созрела под влиянием Щапова — психолога, которому я показывал видеозаписи.

— Стоп, Юрий Петрович, так вот же вам и дипломированный психолог! К нему и обратились бы, зачем надо мной изгаляться?

— Щапов — дипломированный демагог. Но из его словесного потока я выудил одну здравую мысль: нельзя стать чемпионом — ни в чем, — напрягая лишь человеческие мускулы или извилины. «Нужна прямая связь с Богом!» Не хочу заводить теософский диспут, будем считать щаповского бога материальным, это — наш подсознательный ресурс, к которому мы в рассудочном состоянии доступа не имеем, разве что во сне, — в общем, дело темное, темнее компьютера. Обращаться к богу ли, к подсознанию может каждый, он, или оно, нас услышит. А вот расслышать ответ и не абы когда, а в нужное время и в нужном месте, да не просто услышать — передать ему в решающий момент бразды правления — совсем другое дело. Тут необходим точнейший приемник! — Гордеев постучал себя по виску. — Человека задавить камнем в три тонны весом легко. Можно убить пулей в девять граммов, но уже гораздо сложнее: нужно ружье, и из него еще нужно попасть в жизненно важный орган. А можно отравить ядом — ничтожным количеством, таким, что не рассмотришь без микроскопа. И, между прочим, яд действует на разных людей однотипно: один скрючивает судорогами все мышцы, другой, наоборот, парализует, третий останавливает сердце. Яд — физиологический — нарушает те или иные, но непременно очень тонкие функции нашего организма, чем тоньше эти функции, тем опаснее токсин, тем меньше летальная доза. Остается предположить, что существует яд психологический, нарушающий работу того самого богоприемника. Симптом отравления — неконтролируемое суицидальное настроение. Болотников выпрыгнул из окна, потому что этот способ самоубийства максимально прост и не требует сознательных приготовлений, которым в моменты просветления он мог противиться. А на Мельника повлиял уже не только вредоносный шахматный компьютер, но и тот факт, что Болотников именно разбился при падении, а не повесился и не застрелился.