Счастье на бис - Юлия Александровна Волкодав
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Александра Николаевна, я так понимаю, что вы в отделение не вернетесь?
Сашка отрицательно качает головой и закуривает вторую сигарету. Следовало бы предложить гостю кофе. Здесь так принято: кто бы ни пришел, хоть почтальон с пенсией, предлагай кофе. Но ей не хочется идти в дом, накрывать, угощать, давать какую-то надежду.
– Я могу узнать причину?
– По семейным обстоятельствам.
Смотрит на нее и продолжает улыбаться. Совсем идиот, что ли? Ну что ты молчишь? Ждешь продолжения или объяснения? Она ему обязана, что ли?
– Простите, но вы не носите кольца. Или?
Сашка уже готова сказать что-нибудь резкое. Она терпеть не может, когда лезут в личное. Но в этот момент дверь в дом открывается.
– Сашенька? Ой, у нас гости?
Видимо, он не собирался вставать, потому что не оделся. Стоит в домашних штанах и майке, через которую отчетливо видно дозатор инсулина. Растрепанный, полусонный.
– Я хотел чайку попросить. Что-то меня ведет… Но занимайся гостем, я сам тогда.
Да конечно, сам он! Гостя этого Сашка бы с удовольствием за шкирку выкинула. Тот, кстати, онемел от удивления. Сидит, глаза вытаращил. Да, да, это легенда из твоего детства. Выползла. Да, ты еще на горшке сидел перед телевизором и слушал, как этот дядька поет. Рот уже можно закрыть. Как будто мамонта увидел, честное слово.
– Идите к нам, Всеволод Алексеевич, – вздыхает Сашка. – А я сейчас приготовлю чай. Садитесь.
Она снимается с его стула.
– Да мне бы одеться тогда…
– Садитесь, я вам принесу.
Она быстренько приносит ему рубашку и скрывается на кухне. Пока кипятится чайник, выглядывает в окно, прислушивается к разговору. В умении общаться Всеволоду Алексеевичу не откажешь. Он уже расспрашивает собеседника о чем-то. М-да… Вот ей это всё надо было?
Сашка выносит поднос, расставляет дымящиеся чашки.
– Сладости у нас специфические, – предупреждает она. – Но довольно вкусные. Вот это печенье рекомендую.
Всеволод Алексеевич сразу тянется за конфетой. Надо бы ему сахар измерить, но не при Сергее же. Даром что тот врач. Слишком уж интимная процедура, а Сашка знает, что Туманов терпеть не может любое афиширование своих проблем.
– Я, собственно, зачем пришел, – пользуясь паузой, начинает Сергей. – Мне тоже стало тесно в рамках родного отделения. Словом, Александра Николаевна, я открываю частную клинику. Пока небольшую, пока речь идет, скорее, о нескольких кабинетах. Но уже всё есть: и помещение, и лицензии, и даже стойка ресепшена уже заказана и вывеска. А вот кадров не хватает. И я был бы безумно рад видеть такого специалиста, как вы… Я всё понимаю! Теперь понимаю. Вам нужен свободный график, чтобы присматривать за… отцом?
О, господи! Да Сашка его сейчас… Она косится на Всеволода Алексеевича и видит, что тот едва сдерживает смех. Зато глаза смеются, не стесняясь. Очень смешно! Обхохочешься!
– Я, конечно, не предполагал, что у вас такой знаменитый родственник. Всеволод Алексеевич, для меня огромная честь с вами познакомиться!
– Я Николаевна, – мрачно замечает Сашка. – Вы сами ко мне обращаетесь Александра Николаевна. Он – Всеволод Алексеевич. Никакой нестыковки не замечаете? А еще мы похожи, как лиса на ежа!
Ну правда! Резкие Сашкины черты и округлые, мягкие тумановские. Ее черные и пристальные глаза, его светло-голубые и рассеянные, полупрозрачные. Высоченный он и маленькая она.
– Простите, это, конечно, не мое дело…
– Вот именно, не ваше, – не слишком любезно соглашается Сашка. – Я не сторонник частной медицины. И я не ищу сейчас работу.
Всеволод Алексеевич хмурится. Чего вдруг? Он же первый против, чтобы она работала. Сто раз обсуждали.
– Я все же настаиваю, чтобы вы подумали. Запишите мой телефон. Мне нужен пульмонолог, мне нужен эндокринолог, вы сможете полностью себя реализовать. Мне нужен заместитель, в конце концов. Я предложу вам очень достойные деньги. Обещайте мне хотя бы подумать!
– Я не буду думать, я же сказала, что…
– Сашенька, может быть, не стоит рубить сплеча? – мягко замечает вдруг Всеволод Алексеевич. – Может быть, мы обсудим вечером? Мне кажется, предложение молодого человека весьма любопытное.
Да они сговорились, что ли? А кто тут в актерские обмороки падал, как только подходило ее дежурство? Кто умирающего лебедя изображал каждые три дня с завидной регулярностью? Так-то была нормальная работа, нормальная больница. А теперь ее куда выпроваживают? Сидеть в кабинете и разводить состоятельных дураков на бабки? За каким чертом нужен эндокринолог в частной клинике? Все равно с чем-нибудь серьезным отправят в государственную больницу. Нет, это всё без нее!
– Вы пейте чай, Сергей Дмитриевич, – продолжает Туманов. – Попробуйте желейные конфеты, они с натуральной брусникой. А вот эти вафли Сашенька сама печет. Вы еще не пробовали?
– Правда? Александра Николаевна, вы еще и кулинар?
Да, и крестиком вышиваю. Матерные слова на подушках. Сашке кажется, что у нее сейчас дым из ушей пойдет. Что со Всеволодом Алексеевичем? Что за цирк с конями? Он ее сватает этому придурку, что ли? Ну да, вафли она пекла. Потому что сокровище вафли обожает, а в фабричных такое содержание сахара, что и здоровый сляжет. Сашка заказала через Интернет вафельницу и раз в три дня печет ему целую гору относительно безвредных вафель на стевии. Он ими радостно хрустит с чаем. И нет тут никакого подвига, тоже мне, верх кулинарного искусства, яйца с мукой намешать и на антипригарную панель вылить.
– Вафли потрясающие!
– А я что говорил! – радостно соглашается Всеволод Алексеевич. – Ну ладно, вы, молодые, тут беседуйте, а я пойду телевизор посмотрю.
Он поднимается. Сашка подскакивает за ним.
– Да мы уже всё обсудили.
Сергей со вздохом поднимается.
– Но вы подумаете над моим предложением? Прошу вас, просто подумайте.
В гробу я твои просьбы видела, про себя ворчит Сашка, но соглашается подумать. И причина совсем не в терапевте, а в странном выражении лица Всеволода Алексеевича. Проводив непрошеного гостя до калитки, она возвращается в дом. Где ее уже ждет крайне серьезный Туманов.
– Что вы на меня так смотрите?
Прозвучало резче, чем хотелось бы, но у Сашки нервы уже на пределе.
– Ничего.
Пожимает плечами, разворачивается и уходит к себе. Сашке становится совестно, и через минуту она скребется в его дверь.
– Всеволод Алексеевич! Простите за тон. Ну выбесил этот придурок.
Он сидит на
