Дорога дальняя, казенный дом - Владимир Колычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну как это не мое… С Вадимом официально мы еще не разведены… Ты сейчас домой?..
— Тебе-то что?
— Значит, домой… Я тебя подвезу…
— Я и пешком дойду…
— Сумасшедшая! На улице холодина, а ты в такой подергухе… О себе не думаешь, так о ребенке подумай… И о Вадиме подумай. Ведь это его дочь…
Олимпия даже пол ребенка знала. Точно, без врачихи здесь не обошлось…
— Все-то ты знаешь, — ехидно усмехнулась Анжела.
— Все не все, а то, что мне нужно, знаю… Пошли!
Олимпия подвела ее к своему автомобилю. Машина у нее на загляденье. Серебристый джип «Мерседес». Но Анжела ей не завидовала… Вот если бы у нее Вадим был…
— Что про Вадима знаешь? — усаживаясь за руль, спросила Олимпия.
— Знаю, что в армии служит, — пожала плечами Анжела.
— Плохо ему там.
— Не знаю. Армия закаляет характер…
— Чувствуется, что муж у тебя военный, — усмехнулась Олимпия. — Но не чувствуется, что ты Вадима любишь… Или уже не любишь?
— Тебе-то что?
— Как что? Вадим все еще мой муж. И я должна заботиться о нем…
— А я здесь при чем?
— При том, что у него к тебе чувство… Было чувство, может, и осталось… В общем, так получилось, что у нас с ним не срослось. Скажем так, не сошлись характерами…
— С кем, с Вадимом или с Алтыновым?
— Нет, с Алтыновым все в порядке… Я сейчас у него живу. За городом, в его особняке… — Олимпия гордо расправила плечи и вскинула подбородок. — Скоро я выйду за него замуж…
— Мне поздравлять тебя или как? — съязвила Анжела.
— Пока не надо… В общем, с Иваном Александровичем все в порядке. Но меня беспокоит Вадим. Ему сейчас так тяжело. И в бытовом плане. А еще больше в моральном… Вот я подумала, может, будет лучше, если все вернется на круги своя…
— В каком смысле?
— Да в прямом. Ты должна вернуться к Вадиму. Он этого хочет…
Сердце сладко заныло.
— Откуда ты знаешь, что хочет? — возбужденно спросила Анжела.
— Да он мне сам говорил… — как о чем-то само собой разумеющемся сказала Олимпия. — Я была у него недавно. Так он видеть меня не захотел. Анжелу, говорит, видеть хочу, а тебя… то есть меня, — нет!
— Что, так и сказал?
— Так и сказал… Жалеет он, что тебя бросил. Очень жалеет… Хочет, чтобы ты к нему вернулась… Да и я, если честно, этого хочу… У меня Алтынов есть, больше мне никто не нужен. А Вадим пусть с тобой будет. И ему хорошо, и мне спокойно… Все-таки Алтынов — его отец…
— Хорош отец…
— И я хороша… Но жизнь такая штука… В общем, что было, то было. В будущее смотреть надо…
— А я без прошлого не могу. В прошлом — мое настоящее. У меня муж есть…
— Этот, который капитан?.. — пренебрежительно поморщилась Олимпия.
— Во-первых, он тебе не «этот», а во-вторых, уже не капитан… Майора ему присвоили…
— Да хоть генерала… Хотя генеральшей быть неплохо. Но лучше солдатшей, за Вадимом. Я же знаю, ты его любишь.
— Что было, то прошло. У меня есть муж, и я его люблю.
— Но ребенок же от Вадима.
— Неважно.
— Как это неважно? Ну, подруга, ты даешь!
— Я тебе не подруга.
— Да я, в общем-то, дружбы с тобой и не ищу. Я просто хочу, чтобы Вадим был счастлив.
— Раньше об этом нужно было думать, — усмехнулась Анжела.
— Думала… И сейчас думаю… А тебе, я вижу, на него наплевать…
Олимпия смотрела на нее как на какую-то падшую дрянь. Сама отбила у нее Вадима, сама же наставила ему рога. И во всем этом, оказывается, виновата Анжела. Как будто это она загнала Вадима в угол. А сама Олимпия — белая и пушистая. Только она заботится о счастье Вадима, Анжела же тварь неблагодарная…
— Мне на тебя наплевать… Останови машину!
— Ну, как знаешь…
Олимпия прижала свой «Мерседес» к обочине дороги, остановилась. Анжела вышла из машины. Закрывая дверь, услышала:
— Не делай добра, не получишь зла…
Хотела бы она знать, какое добро сделала Олимпия в своей жизни. Но спрашивать не стала. Бежать от нее, бежать!.. К Вадиму бы убежать. Но нельзя… У нее есть муж. Максим ни в чем перед ней не провинился, чтобы она его бросила…
Глава двенадцатая
1
Лето. Август. Жара несусветная. Но для настоящего десантника что палящее солнце, что лютый мороз — в любых условиях он должен выполнить поставленную перед ним задачу. Неважно, что ценой собственной жизни… Но сейчас Вадиму совсем не хотелось умирать. Он же человек, а не робот. А ефрейтор Стыкин вовсе не та фигура, ради которой можно принять смерть…
— Ты что, солдат, не понял?.. Раз-два… Раз-два!..
Артур изгалялся над Вадимом так, как будто он до сих пор был бесправным салагой. В общем, так оно и было, поскольку еще не прошло года с тех пор, как он в строю. Он уже не «дух», но еще не «дед». А Стыкин — он уже «дембель». К тому же еще и ефрейтор. Старший солдат. Он уже почти не гонял Вадима по ночам по казарме. Зато зверствовал на занятиях по физподготовке. И сейчас — никого, гад, не трогает. А к Вадиму докопался. Мало подтянулся, солдат. Мало — это всего лишь восемьдесят шесть раз кряду. Сам Стыкин и до пятнадцати еле дотягивает. А над Вадимом изгаляется. И якобы повод у него есть. Ведь личный его рекорд составлял девяносто три подтягивания, и Стыкин хотел, чтобы он сегодня превзошел самого себя. И плевать ему, что Вадиму совершенно не хочется идти на рекорд…
— Все, больше не могу…
Вадим не стал сосиской висеть на турнике. Спрыгнул на землю. И на всякий случай отскочил в сторону — на случай, если Стыкин решит пнуть его под зад. Это у него запросто, если, конечно, рядом нет офицеров…
— Рядовой Зуев упражнение закончил, — вяло отрапортовал он.
— Э-э, нет, душара, это только начало…
Стыкин осмотрелся по сторонам. И заметил ротного старшину. Прапорщик Костров сам три года назад был солдатом срочной службы. Молодой, но зрелый, потому с подчиненными не миндальничал. С ним не забалуешь. Воротничок Стыкин застегивать не стал, ремень не подтянул, но сам подтянулся. И боком-боком затесался в строй. Он же не замкомзвода и даже не командир отделения, чтобы проводить занятия. Старший сержант Султанов нехотя вышел на передний план.
— Товарищ прапорщик, личный состав взвода… — с трудом подавив зевок, начал он.
— Сам вижу, чем вы здесь занимаетесь, — отмахнулся от доклада старшина. — Как там у Зуева успехи?
— Да так себе, — пожал плечами Султанов.
— Сколько подтянулся?
— Да так, на «отлично» потянет…
— За одного себя потянет или за все отделение? — усмехнулся Костров.
— Ну, может, и за отделение. Если захочет… А сегодня до своей нормы не дотянул…
— Силы, значит, бережет… Зуев, ты знаешь, что к тебе сегодня девушка должна приехать? — не то чтобы весело, но с задором спросил прапорщик.
— Нет, — удивленно пожал плечами Вадим.
— А она приехала!.. Давай, пулей на КПП!..
— Так это, а занятия? — высунулся из строя Стыкин.
— Будут тебе занятия, — нехорошо посмотрел на него Костров. — Давай на перекладину!
Стыкин без возражений запрыгнул на турник. Вадим не видел, как он подтягивается. Но спиной чувствовал его молчаливый гнев. Выходило, что зловредный ефрейтор пострадал из-за него. Это значило, что вечером будет разбор полетов… Что ж, возможно, уже сегодня Вадиму представится случай воздать Стыкину по заслугам. Он, конечно, отличный рукопашник. Но при всем при том уже давно не прогрессирует. Зато Вадим в этом плане на высоте. И если он сегодня не сможет одолеть Артура, то уж морду расквасит ему в кровь однозначно. А там будь что будет…
Впрочем, можно было обойтись и без мордобоя. Для этого достаточно будет исчезнуть из части на ночь, а то и на две. Олимпия сама будет уговаривать его… «Стоп!»…
Вадим остановился как вкопанный. Какая может быть, к черту, Олимпия? Она уже давно и в открытую живет с Алтыновым. Родила от него ребенка… От него, а не от Вадима… Алтынов без ума и от нее, и от малыша. При нем Олимпия живет как королева при короле. Именно о такой жизни она и мечтала… Не нужен ей больше Вадим. Да и не муж он ей больше, чтобы к нему приезжать…
Да она и не приезжает. Как была один раз в прошлом году, так больше и не появлялась… Да и черт с ней!.. Но кто же тогда приехал к нему сегодня? Не мама же. Прапорщик Костров хоть и не лишен чувства юмора, но у него бы не хватило ума назвать маму девушкой…
Может, все-таки Олимпия подъехала? Мало ли что у нее там с Алтыновым стряслось? Может, бросил ее любвеобильный папик, вот и решила вернуться к Вадиму. Снова будет просить прощения…
А почему бы и не простить ее? Хотя бы для виду… Любовь сгорела, но тяга к женщинам осталась. Олимпия пользовалась им, так почему бы ему не воспользоваться ею? Почему бы не остаться с ней на ночь?.. Это было бы так здорово! А потом можно и ручкой помахать. Пусть проваливает…
