Следствие… Том 1 - Георгий Бурцев

— А ведь граф де Бурбон прав. Если мы сейчас поднатужимся и выкупим девчонку, на какие деньги мы будем продолжать войну? — спросил де Гокур. — И потом. Через месяц или два, максимум — три, мы возьмём Руан, и освободим её без выкупа.

— Разрешите? — вошёл Пуланжи. — Извините, ваше величество.

— Что случилось, Бертран?

— Ваше величество, только что примчался гонец из отряда капитана Шаванна. Он сообщил, что отряды Амбруаза де Лоре, Кюлана и самого Шаванна снялись из лагеря и пошли на выручку капитана Жанны.

— Это ещё что за своеволие? — вскипел старый маршал Буссак.

— Извините, ваше величество! — поднялся маршал де Рэ.

— Что такое, маршал? — спросил король.

— Разрешите мне тоже? — спросил Де Рэ.

— И вы туда же?

— Я их догоню и верну.

— Скачите.

Сен-Уэн

Утром ей принесли женское платье и повезли на кладбище аббатства Сен-Уэн. Несмотря на ранний час, там было полно народу. Её телега остановилась у деревянного помоста. Солдаты, сопровождавшие её, помогли ей взойти на помост.

Она поднялась и очутилась высоко над толпой горожан. А по ту сторону толпы она увидела другой помост, огромный, высокий с ограждением с несколькими рядами ступеней, на которых сидели её судьи.

Прелат-обвинитель Жан Эстиве вышел вперёд и развернул большой лист:

— «Во имя господа, аминь! Мы, святейший трибунал в составе 130 священников, докторов права, философии и богословия, изучили дело о ереси Жанны-Девы, и решили признать её виновной. Так, названная Жанна объявила, что её посетили святые, якобы для передачи ей повеления господнего, чтобы она шла на войну. Однако всем известно, что святые, сходящие на землю, всегда действуют через Папу Римского; но, так как мы до сих пор не получили из Рима подтверждения о миссии Жанны, это даёт нам право признать её лжицей, самозванкой и еретичкой. Названная Жанна и сейчас утверждает, что её продолжает навещать архангел Михаил, ни никто из нас или охраны замка, ни разу не видел его и не слышал ничего постороннего в стенах Буврейского замка. На основании изложенного мы — святейший и справедливейший трибунал — приговариваем Жанну-Деву к смертельной казни через сожжение. Но, учитывая её искреннюю преданность церкви, мы решили обратиться к ней с увещеванием».

Эрар, стоящий рядом с Жанной, отступил на край помоста и, повернувшись к ней, заговорил:

— Жанна, твои заявления о посещении тебя святыми, наивны. Ты искренне заблуждаешься, так как стала жертвой злонамеренного обмана, жестокой шутки или болезненного воображения. Произошла ошибка, из-за которой ты можешь поплатиться жизнью. Подумай о своих родителях и отрекись!

— Подумай и отрекись! — громко сказал Жан Эстиве.

— Отрекись, Жанна, иначе тебя ждёт костёр! — повторил Эрар, и глаза его наполнились слезами.

— Отрекись! — крикнул Никола Миди.

— Отрекись! — повторил за ним Кошон.

Жанна окинула растерянным взглядом толпу горожан. Увидела палача рядом с тележкой, явно приготовленной для того, чтобы отвезти её к месту казни.

— Пожалей родителей и отрекись! — тихо повторил Эрар, опустив голову и глаза.

«Будь послушной и не серди их», — вспомнила она голос архангела Михаила.

— Отрекись, Жанна! — крикнул пристав Мессе.

Жанна опустила лицо в ладони, но, почувствовав чьё-то прикосновение, опустила ладони и, резко отшатнувшись, метнулась к невысокому барьеру. Перед ней стоял палач, в красном балахоне, с пустыми чёрными дырами вместо глаз.

— Я отрекаюсь! Отрекаюсь! Отрекаюсь! — прокричала Жанна, едва не вывалившись за барьер.

Эрар с палачом удержали её на помосте и повели вниз.

Обратно её везли по всем улицам Руана. Возили долго. Стоящий на телеге судебный пристав Мессе, кричал горожанам:

— Жанна отреклась! Жанна отреклась!!!

А она, уронив лицо на освобождённые от оков ладони, рыдала.

Наконец её привезли в замок. Во дворе, как и на кладбище, было много людей. Горожане, кто с осуждением и укоризной, а большинство с сочувствием смотрели на неё.

Жанна медленно поднялась в башню. Села на кровать. Потом увидела свою походную одежду, лежащую на полу возле ног. Она подняла её, положив на колени. Опустила в неё мокрое от слёз лицо. Потом выпрямилась. Отложила одежду в сторону. Поднялась. Прошлась по камере. Сняла с себя женское платье, надела мужское и, подойдя к двери, приложила к нему ухо. Дверь подалась. Жанна с удивлением обнаружила отсутствие замка. Вошёл монах. Поставил поднос с хорошей едой и, поклонившись, вышел, оставив открытой дверь. Жанна вышла в полутёмный коридор. Стражи не было. Жанна побрела по коридору. Дошла до лестницы. Постояла и пошла вниз по винтовой лестнице. В нижнем коридоре было совсем светло. Дверь наружу была тоже открыта. Жанна вышла на крыльцо и ступила на залитый солнцем и заполненный народом двор.

Но толпа шарахнулась от неё в сторону. Навстречу ей выскочил какой-то священник.

— Еретичка! Ты опять надела солдатскую робу!

Толпа загудела. Со всех сторон послышалось глухое:

— Опять надела мужское платье!

— Точно еретичка.

— Зачем она это сделала?

— Ничего не боится.

— Ни чёрта, ни Бога…

— Опять обрядилась.

— Нашла же…

— Надела.

— Жанна! — услышала она за спиной оклик и обернулась.

Навстречу ей шёл Эрар.

— Жанна, что ты наделала? Ты же опять впала в ересь!

Откуда-то появились прелаты-судьи, мэтры и другие участники трибунала.

— Еретичка! Ты совершила рецидив ереси! — выкрикнул Лемэтр.

— Ты опять впала в ересь! Безбожница! — с надрывом провозгласил Курсель.

— Стража! — заорал Кошон. — Взять её!!!

Подбежали солдаты. Они схватили её.

— Принесите ей женскую одежду из камеры! — распорядился председатель трибунала.

Появился монах с охапкой женской одежды.

— Снимите с неё всё это и переоденьте! — продолжал он командовать солдатами.

Солдаты прямо при людях сорвали с неё всю мужскую одежду, облачили в женскую, завели узницу в камеру и повесили на дверь огромный замок.

Во имя господа, аминь!

Поздно вечером четыре отряда окружили Компьен. Ночью они ворвались в город, перебили англо-бургундский гарнизон, освободили пленников, вооружили их и направились в Нормандию.

Всю ночь Жанна простояла на коленях. Рано утром в камеру вошёл капитан Уорвик с монахами и солдатами. Жанну остригли наголо и надели высокий колпак. На полу, рядом с кроватью, оставили поднос с хорошей едой. Но Жанна не притронулась к пище, опять опустилась на колени и, сложив ладони, продолжила молитву.

Когда забрезжил рассвет, показалась развилка. Невдалеке виднелся замок и маленький городок. Отряды повернули к нему. Замок окружили. Ворота открылись. Капитаны въехали во двор. Им навстречу вышла хозяйка Жанна Бетюнская.

— Графиня, не подскажете кратчайшую дорогу на Руан?

— Вы от короля Карла и, наверное, идёте на выручку Жанне?

— Да, графиня.

— Вам не надо было сворачивать с той дороги. Но раз уж зашли, отведайте нашего угощения.

— Нет, нет, спасибо графиня. Мы торопимся.

И отряды опять устремились вперёд с копьями наперевес.

Вновь загремел замок и отворилась дверь. Опять в окружении монахов и солдат вошёл капитан Уорвик. На руки Жанне надели браслеты с тонкими и длинными цепями. Кузнец быстро и сноровисто заклепал их. Жанну вывели во двор и подвели к телеге.

Вдалеке в утренних лучах солнца заблестели позолоченные кресты соборов. Показались башенки и шпили замков. Отряды остановились.

— Как будем брать город? — спросил Кюлан, обращаясь к маршалу де Рэ.

— Шаванн, вы заходите с юга. Вы, капитан де Лоре, идёте с севера. Мы с Кюланом атакуем прямо в лоб. Начинаем атаку одновременно, ровно в полдень.

От весёленького шутовского перезвона колоколов, казалось, корчился весь Руан. Жанну везли на простой широкой телеге без бортов, с плоским настилом.

Колёса выбивали дробь о булыжную мостовую. Жанна была одета в длинное светло-серое платье и такую же шапочку. На руках и ногах её были цепи. Позади неё сидели двое монахов: Мартин Ладвеню и Жан Тутмуй. У каждого из них в руках было по кольцу с цепью, идущей к рукам Жанны.

На улицах города было солнечно и тесно. Свободной была только булыжная мостовая, которую плотными шпалерами оцепили солдаты гарнизона нормандской столицы. Сто двадцать всадников следовали за повозкой.

Наконец процессия выехала на центральную площадь, которую плотным кольцом окружили восемьсот дюжих англичан. Жанна увидела два помоста: один — большой — для судей, и маленький — для неё. А ещё она увидела эшафот с высоким белым гипсовым столбом, аккуратно обложенным большим штабелем дров.