Каменная Звезда - П. Баккаларио

Он сжал кулаки и попытался успокоиться, но все не мог смириться с тем, что там были вороны. Сотни воронов, прилетевших в нужный момент.

— Ты мне даже не сказал, зачем ты за мной следил, — настаивал он, сменив тему.

— Чтобы защитить тебя.

— От кого?

— От твоих врагов.

— Ты знаешь моих врагов?

— Все должны знать своих врагов.

— Ты мне не ответил.

— Поздно, — сказала Электра. — Я устала.

— Мы почти пришли.

Они вышли из метро на Индиан-роуд, в северном конце Манхэттена. Единственный свет шел от фонарей, стоявших вдоль тротуара. Инвудский лес был черным пятном под звездным небом.

Квиллеран показал ребятам тропинку.

— Мужчина, который поймал Гермеса, умер? — спросила Электра, когда они направились по тропинке.

Свет города уже почти не был виден, а звуки цивилизации приглушал массив деревьев.

— Не думаю, — сказал индеец.

— Зачем ему были нужны наши волчки?

— Не знаю, чего он хотел, — пожал плечами Квиллеран. — Думаю, он и сам этого не знает.

— Ты сказал, что ждал меня, — настаивал Харви, отводя ветки в темноте.

— Да.

— А как ты понял, что я пришел?

— Я увидел знаки.

— Какие знаки?.

— Сад перед твоим домом, — ответил индеец, на секунду остановившись.

— А что такого странного в моем саду?

— Это единственный цветущий сад в городе, — улыбнулся Квиллеран. — У тебя дар — говорить с землей и лечить ее.

Группа поднялась пешком на холм в полной тишине. Раздавался лишь треск сухих веток и шорох травы. Никто больше не задавал вопросов, каждый был погружен в свои мысли.

Недалеко от них в темноте блестели несколько стволов. Квиллеран направился туда.

Вокруг костра около одного из деревьев сидели одиннадцать индейцев. Огни вспыхивали и трепетали в ночи.

— Кто эти люди? — спросил Харви.

— Последние сенека, — ответил Квиллеран.

— А зачем они здесь?

— Чтобы защитить от врагов.

Когда подошли Квиллеран и ребята, индейцы встали и поприветствовали их один за другим.

— Вашингтон? — спросила Электра одного из них, узнав гида с Эллис-Айленда.

— Добро пожаловать, — с улыбкой ответил он.

— Можно узнать, что тут происходит? — выпалил Харви, все больше нервничая.

Квиллеран спокойно показал остальным большой камень с табличкой из металла.

— Я хотел бы доставить его сюда в более спокойной обстановке. Но днем это невозможно. События ускоряются. И мы должны ускориться. Это то место, на котором голландец приобрел территорию Нью-Йорка у наших предков, — начал рассказывать он. — И камень, который вы видите, обозначает место, где было посажено дерево, которое должно было защищать наш город.

— А где дерево? — спросил Шенг.

— Оно умерло. Ему было двести восемьдесят лет, и оно было очень усталым. Его смерть была одним из первых знаков: у каждого города должно быть дерево, которое его защищает. Оно, как и человек, должно иметь сильные корни. Когда это дерево умерло, мы нашли старую Каменную Звезду, но он сказал нам, что теперь ничего не может сделать, чтобы спасти его. Он сказал, что мы должны ждать его преемника. И вот наконец он пришел.

Индейцы медленно встали, взяв в руки горящие факелы.

— Что вы хотите сделать? — спросил Харви.

— Мы хотим показать, что ничто не закончилось. Что новое дерево вырастет на месте старого. Что жизнь будет продолжаться. И для этого мы должны станцевать.

— Я вас не понимаю.

— Понимать не нужно. Есть танцы, которые опускают, и есть танцы, которые поднимают. Мы хотим станцевать для тебя, Каменная Звезда, и для твоих друзей.

Харви покачал головой, но теперь его глаза заблестели.

— Я не понимаю… — настаивал он.

— Перестань пытаться понять и прими свой дар. Поговори с ним.

— Я не… смогу.

— Ты можешь слышать его. Ты можешь говорить с ним, когда хочешь. Это Земля говорит с тобой.

— Я не хочу… — попытался еще раз возразить Харви. Но на самом деле в глубине сердца он чувствовал биение чего-то, чему он не знал названия.

Это был его дар. Барабанный бой, который может разбудить неожиданную силу. Он древний, сильный, не знающий сомнений.

— Слишком рано. Но для нас уже слишком поздно. До весны осталось два дня, — продолжал Квиллеран, взяв факел. — Пусть сенека станцуют для тебя свой последний танец. Мы танцуем ради жизни, которая возрождается, и ради дерева, которое должно снова зацвести. Мы танцуем для исчезнувших друзей и для тех, кто еще держит нас за руки. Мы танцуем, чтобы враги ушли.

— Танцуем, — сказал Харви, прислушиваясь к бою барабана у себя внутри.

Он взял за руку Электру. Шенг взял Мистраль, и все вместе они пошли между зажженных факелов. Они остановились перед камнем, которым было обозначено место первого дерева в Нью-Йорке.

Огни факелов отражались в их глазах. Сердце Харви наполнялось гордостью, он видел каждый огонек.

Лес зашумел от ветра, как будто он звал своих старых духов посмотреть на танец. В кругу из двенадцати индейцев четверо друзей танцевали спина к спине. Вокруг них кружились двенадцать факелов. Грудной, древний голос произносил незнакомые слова. Это был голос первого месяца весны.

Один за другим двенадцать индейцев пели за двенадцать месяцев года и танцевали вокруг ребят. Это было похоже на карусель из огней и теней, на водоворот рук. Это был кружащийся волчок, маленький свет звезды в темном сердце Инвудского леса. Это был первый импульс, который заставил вращаться большие звезды. Все большие и большие. Чтобы запустить самый большой круг, у которого нет ни имени, ни центра, ни движения, чтобы заставить его сделать шажок вперед.

Это была песня жизни. Танец для духов, которые поднимались к звездам.

Когда танец закончился, время больше не имело значения. Возможно, прошло десять минут, возможно — десять часов.

В лесу было тихо. Двенадцать сенека опустили факелы и погасили их о землю. Харви, Электра, Мистраль и Шенг расцепили пальцы, заметив, что их руки онемели и болят.

Квиллеран проводил их по тропинке обратно.

На площади рядом с Индиан-роуд он сказал:

— Возможно, враги вернутся. Но не нужно их бояться. Нужно идти по той дороге, по которой вы должны идти.

— Я не знаю, по какой дороге я должен идти… — пробормотал Харви.

— «Приходит время познать мир. Не важно, по какому пути ты придешь к истине. К такой важной тайне не может вести единственная дорога», — продекламировал Квиллеран, цитируя слова профессора ван дер Бергера.

— Откуда ты знаешь эти слова?

— Я выучил их, пока ждал тебя.

— Кто их сказал?

— Каменная Звезда, которая была до тебя.

— То есть профессор Альфред ван дер Бергер? — хором воскликнули ребята. — Это он был прежней Каменной Звездой?

— Да.

— И ты его знал?

— Недолго. До того, как он покинул город.

— И у него тоже… был дар Харви? — спросил Шенг.

— Да.

Харви обхватил голову руками.

— Я… я уже ничего не понимаю. Как это возможно?

Квиллеран запустил руку в карман и вытащил оттуда какую-то квадратную вещь.

— Прежде чем уехать, старая Каменная Звезда оставил мне одну вещь для тебя.

Это была старая открытка с изображением установки обелиска Клеопатры в Центральном парке. На обратной стороне — знакомые цифры. «25, 6, 85, 42, 24, 79, 96, 73, 41, 18, 83, 119, 41, 170, 67, 102, 79, 56, 113, 90, 113, 53, 24, 79, 96, 165, 146, 124, 1, 119, 35, 113, 53, 24, 79, 96, 41, 164, 16, 6, 119, 34, 67, 1, 98, 153, 119, 96, 161, 83, 143, 119, 105, 1, 98, 153, 96, 119, 1, 98, 153, 119, 96, 161, 83, 143, 119, 105, 53, 40, 149, 119. Каменная Звезда, 1 из 4».

Открытка была адресована Харви Миллеру.

МЕТЕОРИТ

В больничной палате находились три человека. Восточный мальчик с волосами, подстриженными «под горшок», девочка с длинными черными жесткими волосами и еще одна девочка, изящная, с овальным лицом балерины.

Узнав их, мужчина на больничной койке улыбнулся. Вышла не очень красивая улыбка: поверх его губ было наложено несколько швов. Его нога была подвешена на белых бинтах, и от его тела к разным приборам вела куча тонких трубочек.

— Эй, — прошептал он, когда трое приблизились. — Ну как?

— Как ты? — спросила Мистраль, нагнувшись, чтобы поцеловать его в щеку.

Электра и Шенг обняли его. Его подбородок кололся из-за щетины.

— Не в лучшей форме, — прошептал Гермес.

— Что сказали врачи?

— Я не понял… — закашлялся он. — Им нужен был номер моей страховки. Я им продиктовал… и больше их не видел. Я знаю, что у меня сломана нога. И наверное, одно или два ребра. Мне немного зашили губу и вставили два зуба. Но в целом все могло быть и хуже.

— Могло быть хуже для всех нас, — заключил Шенг.

— Точно.

Ребята нашли стулья, присели и рассказали инженеру о встрече с индейцами и о танце в Инвудском лесу в честь Харви.