Бак Роджерс в 25 веке - Мелинда Мёрдок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Барни с разбегу впрыгнул в открытый люк корабля как раз в тот момент, когда площадь заполнилась терринами, и швырнул ящик в кресло пилота. Его люди следовали за ним по пятам. Развернувшись, Барни втащил последнего из них внутрь, крикнув Конии, чтобы поднимал «шаттл». «Стрекоза» терринов, помешкав мгновение, возобновила преследование.
— Мы как на ладони, боюсь, эта «стрекоза» повиснет на нас, — сказал Конии.
— На такой случай у нас припасено вот это, — ответил Барни, снимая дальнобойное гироружье с потолка «шаттла».
Щелкнув замками, он открыл контейнер, укрепленный на стене, и достал снаряды, выстраивая их в ряд на другом ящике. Потом, выбрав один, сунул его в свирепый ствол базуки и двинулся к корме скачущего рывками корабля. Открыв ударом иллюминатор, он просунул сквозь него базуку, поддерживая ее другой конец плечом. Барни стоял, расставив ноги и, казалось, не чувствовал жестокой тряски и резких поворотов, сопровождавших движение корабля над морем, — Конии постоянно менял курс, уходя от преследования. Базука выплюнула снаряд. Барни снял следующий, зарядил оружие и снова выстрелил. Чувствительные датчики, располагающиеся прямо на снарядах, безошибочно находили обозначенную цель. Первый снаряд взял «стрекозу» на прицел, затем, не обнаружив ее на указанном месте, изменил курс. Когда он приблизился к аппарату терринов, пилоту удалось засечь его, и он немедленно включил защитный статический экран, нарушающий работу чувствительных датчиков снаряда, который снова сменил курс, в полуметре от цели упустив ее. Взрыв произошел в воздухе, не причинив летательному аппарату вреда.
Второй снаряд ударил раньше, чем пилот успел осознать его приближение. Когда датчики начали издавать сигналы тревоги, было поздно — «стрекоза» лишилась своего хвоста. Она завертелась, жужжа, как ее тезка из мира насекомых. Отчаянные попытки пилота удержать ее были бесполезны. Медленно вращаясь, аппарат начал падать. Террины выпрыгивали из дверей, когда, коснувшись воды, он взорвался.
Конии слегка присвистнул сквозь зубы.
— Конец, — подтвердил Барни.
— Теперь нужно поскорее сматываться отсюда, — сказал Конии.
— Держи курс к морю, — приказал капитан. — Торговая линия пролегает примерно в тысяче километров от побережья. Все, что нам надо сделать, это дождаться какого-нибудь большого судна, проходящего мимо, и прицепиться к нему.
— Будет сделано, капитан, — пробормотал Конии.
Барни поднял ящик с драгоценностями и снова втиснулся в кресло пилота. Он застегнул пряжки ремней и подергался в них, чтобы убедиться, что они держат прочно. Опытным глазом проследил за действиями Конии, затем позволил тому самому вести корабль. Взглянув на ящик в своих руках, он ухватил его снизу и сверху и дернул. Компьютерный замок на передней части ящика пронзительно заскрипел и распался, а крышка ящика с треском отскочила, открыв взорам обтянутую черной мягкой тканью внутреннюю часть. Переливаясь всеми цветами радуги, сияли драгоценные камни.
Конии горящими глазами смотрел на содержимое ящика.
— Как ты узнал о них? — спросил он.
Барни взглянул на сокровища, лежащие у него в руках, потом с треском захлопнул крышку.
— Это давняя история, — ответил он. — Каково наше приблизительное время прибытия?
— Семнадцать тридцать пять.
— Надо поторопиться, — сказал Барни.
ГЛАВА 20
Барни толкнул круглую деревянную шкатулку через весь стол к Баку. Поймав ее, Бак взглянул на пирата.
— Были какие-нибудь проблемы? Барни отрицательно покачал головой.
Бак заметил поврежденный замок, но, ничего не сказав, открыл крышку. Драгоценные камни подмигивали сияющими гранями. Бак развернул ящик к окружающим.
— Что скажете насчет этого, Док? Этого будет достаточно?
Хьюэр, чье голографическое изображение подрагивало по правому краю, где формирователь сигналов изображения проектора в жилом отсеке Бака имел небольшую неисправность, наклонился вперед.
— Вам нужно разложить их, чтобы я мог получить о них точную информацию.
Бак с готовностью опорожнил ящик, высыпав содержимое на дымчатую полупрозрачную поверхность стола. Затем осторожно рассеял камни. Хьюэр внимательно осмотрел их, сканируя грани, блеск и размеры.
— У вас приблизительно двести тысяч кредитов, это около трехсот пятидесяти тысяч долов, в ваших денежных единицах — около полутора миллионов долларов. Такова стоимость камней. Три четверти от этого — назначенная Аделой цена, которую ей нужно будет уплатить за информацию.
— Это довольно круто, — голос Бака прозвучал уныло.
— У Аделы волчий аппетит, — сказала Вильма.
— Это должно сделать ее счастливой на какое-то время.
— Боюсь, что нет, — произнес Хьюэр. — Алчность, вероятно, является частью ее жизненной программы. Тем не менее нет необходимости ее баловать. — Он протянул свою голографическую руку и отделил часть камней: — Этого будет достаточно.
Бак аккуратно передвинул оставшиеся камни в сторону и разделил их на три части, одна из которых оказалась больше двух других.
Большую кучку он подтолкнул к Барни.
— Раздели это, — произнес он. — Проследи, чтобы каждый получил свою долю.
Пират немедленно принял вознаграждение и, тяжело переваливаясь, вышел из комнаты. Бак вобрал в горсть следующую часть камней и попросил Вильму:
— Дай мне свою руку. — Когда она повиновалась, он высыпал в нее драгоценности. — Это для НЗО.
Самую маленькую кучку он положил назад в коробку.
— А эти? — спросила Вильма с легкой улыбкой.
— На случай крайней необходимости, — ответил Бак и обратился к Хьюэру: — Я думаю, Док, самое время обратиться к делам. Может Адела выследить нас здесь?
— Нет, если я засекречу передачу. Нет — до тех пор, пока она действительно не пожелает это узнать.
— В таком случае, мне хотелось бы поговорить с этой леди.
— Ты считаешь, что это разумно? — По голосу чувствовалось, что Вильме эта идея пришлась не по вкусу.
— Может быть, и нет. Если она выследит источник передачи, «Спасителю» грозит опасность. Но в любом случае, одно наше присутствие здесь подвергает его опасности. Кроме того, ей нет необходимости знать, кто я.
— Я об этом не подумала, — сказала Вильма.
— Я легко могу замаскировать вас, наложив созданное мною изображение поверх вашей внешности, — предложил Хьюэр, проводя пальцем по своим аккуратным усам.
— О’кей, так и сделаем, — согласился Бак.
Вильма внимательно осмотрела комнату, пытаясь отыскать то, что могло бы помочь компьютерам Аделы установить ее местонахождение. На стенах не было ничего, что могло бы послужить доказательством — никаких эмблем или знаков компании. И на Баке не было его летного костюма. Вместо этого он был одет в подчеркивающий достоинства его ладной фигуры комбинезон цвета осенней дубовой листвы, который очень шел к его волосам. Тонкие линии пурпурного канта, несущего в себе костюмную электронику, обрисовывали линии тела. Вильма нашла, что у Бака привлекательный вид, и была абсолютно уверена, что Аделе он тоже понравится. Это могло сослужить хорошую службу.
— Не вижу ничего, что могло бы вас выдать, — сказала она. — По компьютерной связи будет очевидно, что передача идет с какого-то спутника на орбите, если судить по интерьеру конструкции, но таких спутников тысячи. Если Адела вздумает вычислить, откуда вы, ей понадобится много времени.
— Что ж, поиграем в прятки, — произнес Бак.
— А я думал, что вы собираетесь поговорить с Аделой. — Хьюэр еще не вполне усвоил сленг Бака.
— Так оно и есть. В том случае, если ты установишь связь.
— С удовольствием. Несколько незначительных поправок при передаче вашего образа — и собственная мать не узнает.
Бак криво усмехнулся, глубоко вздохнул и принял непроницаемый вид, готовясь к предстоящей беседе.
— Внимательно следите за каждым словом и жестом при разговоре с Аделой. Она невероятно безжалостна, — предостерег Хьюэр.
— У этой леди ядовитые клыки, — сказала Вильма, соскальзывая с дивана. — Я ухожу из зоны обзора.
— Док, я вот что думаю: пусть она считает, что будет контакт — частного характера. По-моему, так будет лучше.
— Хорошо. Ваша передача закодирована. Включаю связь… сейчас.
Пока он говорил, на экране появилась комната, озаренная светом горящего в камине огня. Адела сидела в кожаном кресле. Эта комната была кабинетом, из которого она вела все передачи. Здесь размещалась ее сложнейшая компьютерная аппаратура, спрятанная за рядом резных деревянных дверей. Изображение сливалось, обретало резкость и прекрасное лицо Аделы возникало из темноты, как расцветающий ночью марсианский жасмин. Ее пикантно косящие глаза, нежные, как лето, казалось, безмолвно что-то обещали; чувственные губы были накрашены темно-красной помадой, и тем не менее показались Баку непривлекательными. Этот цвет смотрелся как кровь.