Чужие ветры. Копье черного принца - Лев Прозоровский

— Я должен знать, за что меня арестовали!

Андрей, прищурив глаза, посмотрел на Белевича:

— А вы не догадываетесь?

Витольд заносчиво поднял голову. Он картинно возмутился:

— Нет! Я не чувствую себя виноватым ни в чем!

— Ах вот как! — с легкой улыбкой сказал Андрей. — Ну что ж! Тогда слушайте: вы арестованы по обвинению в умышленном убийстве хорошо знакомого вам человека, который скрывался под фамилией Эгле!

Удар попал в цель. Белевич согнулся и побрел к машине. Возле машины Лаймон обыскал арестованного. Андрей приготовился уже было сесть рядом с шофером, но вдруг вспомнил: «Я же не простился с Алиной Карловной!»

— Ждите на шоссе, — сказал он Лаймону. — Буду через десять минут…

Рабочий день кончился. Алина была дома. Она еще не знала о последних событиях.

Курсанты объяснили Андрею, как пройти к квартире директора. Алина жила на первом этаже учебного здания. Андрею указали на самую дальнюю дверь в левом крыле. Подойдя к этой двери, Андрей остановился в нерешительности. Ему, за всю его следственную практику, изобилующую самыми необычными стечениями обстоятельств, ни разу еще не приходилось попадать в положение вроде этого… Самому идти на квартиру, прощаться с одной из свидетельниц… Свидетельниц? Да. А кто же Алина для него еще?

Андрей слегка прикусил нижнюю губу, снял шляпу и постучал.

— Войдите!

Этот голос, уже успевший стать таким знакомым!.. Пальцы, лежавшие на ручке двери, слегка дрогнули. Андрей открыл дверь.

Вошел в комнату и встал у самого порога.

Обстановка, в которую он попал, смутила его.

Прежде всего он ощутил тонкий запах духов. Ненавязчивый и приятный. Так пахнет лунной ночью на берегу реки, когда с цветущих лугов вдруг прилетит волна теплого ветра. Потом он увидел окно странной формы. Круглое и непомерно большое для этой комнаты. Напротив, на стене, висела картина, изображавшая штормовое море. Под картиной — тахта, на которой, закутавшись в шелковый цветастый халатик и зябко подобрав ноги, полулежала хозяйка.

Она подняла глаза на Андрея.

А тот, будто избегая ее взгляда, продолжал осматривать комнату.

…К окну придвинут тонконогий ореховый столик. На нем лежит книжка. Вместо закладки между страницами — скомканный батистовый платочек. За столиком в углу стоит книжный шкаф. На диване перед Алиной — тетрадка и раскрытая книга. Алина, видимо, что-то писала в ту минуту, когда он постучал.

— Товарищ майор? — удивленно спросила Алина. Она с любопытством разглядывала гостя: в трех шагах от тахты стоял светловолосый невысокий мужчина с открытым, приятным лицом, чуть вздернутым носом и по-мальчишески веселыми глазами. Шляпу он теребил в руках. Плащ был туго, по-дорожному, перетянут поясом. От этого плечи казались шире.

— Вы, кажется, собрались уезжать от нас? — продолжала Алина.

— Да, — коротко ответил Андрей.

— Уже?

— Да.

— И пришли проститься со мной?

— Да.

— Послушайте, — с шутливой угрозой проговорила Алина, поднимаясь и садясь на тахте, — если вы и дальше будете только «дакать», я вас выпровожу отсюда!.. Скажите мне что-нибудь! Ведь мы, возможно, больше не увидимся? Произнесите какую-нибудь любезную прощальную фразу…

Она подвинулась, освобождая место рядом с собой.

— Не стойте у дверей, садитесь сюда.

Андрей шагнул к тахте. Откинув полу плаща, сел. Положил шляпу возле себя.

— Разрешите закурить?

Алина, продолжая разглядывать его, молча кивнула. Андрей достал свой портсигар. Это была плоская самодельная алюминиевая коробочка, вдоль и поперек испещренная выцарапанными надписями.

— Какой забавный портсигар! — воскликнула Алина. Андрей вынул сигарету, закрыл коробочку, протянул Алине.

— Это фронтовой подарок… Мне его подарили разведчики моего взвода в последний день войны… Вот их подписи, видите? — Он ткнул пальцем в крышку.

Алина вертела коробочку в руках.

— Подписи?.. Расскажите мне о них!

— О тех, кто писал?

— Да, об этих ваших товарищах… Кто они?

Алина спрашивала с неподдельным интересом.

Казалось, она забыла, зачем пришел сюда этот майор в плаще. Она, наверное, заметила, что Андрей в первые минуты чувствовал себя неловко, и хотела помочь ему отделаться от этого смущения. Андрей был благодарен Алине за такую тактичную помощь. С каждой новой минутой он чувствовал себя свободнее и проще.

— Вот это расписался сержант Петров, — показал Андрей на кудрявую завитушку. — Наш сапер, делал для нас проходы в минных полях… Чутье удивительное! Про него говорили, что он чувствует запах тола…

— А чем пахнет тол? — перебила Алина.

— По-моему, ничем… Он такой желтый, как мыло… Такой безобидный… пока не взорвется…

— Вы тоже безобидный, пока не взорветесь, — шутливо заметила Алина, и Андрей понял, что его собеседница намекает на ту встречу, когда она пришла к нему утром. Не желая ничего отвечать на это, Андрей быстро принялся рассказывать дальше:

— А рядом поставил свою подпись Хаким Иртуганов — мастер подножки и кляпа…

— Оказывается, и такие мастера есть? — опять перебила Алина.

— У разведчиков — да!.. А над ним крупными буквами вырезал свою фамилию Николай Сазонов. Он всегда действовал в группе захвата. Человек с высшим образованием, а ручищи словно у циркового борца. Как стукнет немца — у того язык отнимается!.. После войны вернулся к прежней профессии…

— А кто он?

— Литературный критик.

— Кто-о? — Алина вдруг звонко рассмеялась, закинув голову и показав верхний ряд маленьких ровных зубов. Смущенный Андрей кашлянул. В самом деле, с Николаем Сазоновым получилось смешно.

Алина отложила портсигар в сторону. Андрей, потянувшийся было за ним, неожиданно для себя поймал руку девушки. Алина сразу перестала смеяться. Не отнимая руки, отвернулась к окну.

— Какое большое окно! — сказал Андрей. — Зачем оно в такой маленькой комнате?

— Каприз прежнего владельца, — ответила Алина, не поворачиваясь. — Осенью с моря дует такой ветер, — продолжала она, — что приходится днем опускать жалюзи.

Она произносила ничего не значащие фразы, стараясь разобраться в своих ощущениях.

Человек, сидевший рядом, приехал сюда как следственный работник, по служебному долгу.

Где бы ни находился следователь, как бы внимательно, мягко, вежливо, тактично ни вел он себя, его отъезд всегда вызывает облегчение у тех, к кому он приехал. Такова горькая особенность этой профессии.

Но на этот раз никакого облегчения не было. Алине смутно хотелось, чтобы майор прожил в школе еще несколько дней.

Зачем?

Этого она не знала.

Если бы кто-нибудь попросил Алину объяснить ее теперешнее состояние, она не смогла бы этого сделать. То, что она чувствовала, еще нельзя было объяснить словами. Есть ощущения, которых нельзя объяснить при всем желании. И в этом, пожалуй, великое счастье.

— Ну, что же вы мне скажете на прощание? — отодвигаясь от Андрея и глядя ему прямо в лицо, неожиданно серьезно спросила Алина.

Андрей чувствовал, что он мог бы сказать очень многое. Но он не решился.

— К сожалению, есть только официальное сообщение, — проговорил Андрей. — Я арестовал Витольда Белевича и его невесту.

Алина испуганно подняла брови.

— Как! При чем тут Илга?.. Она моя подруга. Вы ошибаетесь!

— Она присутствовала при убийстве Эгле.

— Не может быть!

— Это доказано… Она не отрицает и сама.

— Какой ужас! — Алина закрыла лицо рукой. — Значит, это убийство не случайное?

— Не будем говорить об убийстве, — сказал Андрей. Он призвал на помощь всю свою решительность и медленно проговорил:

— Мне бы очень хотелось увидеться с вами еще раз.

Алина опустила голову. Протянула Андрею маленькую руку.

— Прощайте!.. Я должна пережить все то, что вы мне только что сообщили…

Андрей встал. Пожал протянутую руку.

— Прощайте!

Уже в городе он вспомнил, что забыл у Алины свой фронтовой портсигар.

На трех допросах Белевич упорно отрицал, что он умышленно убил человека, да еще такого, который был каким-то шпионом.

— Я убил своего друга, механика Эгле, убил случайно, и больше ничего не знаю.

Андрей посоветовался с полковником Зутисом.

— Берегите козыри и выкладывайте их лишь в самый подходящий психологический момент, — рекомендовал полковник. Козырей было три: письмо от жены настоящего Эгле, признание Илги и самый главный — неотправленная шифровка.

Когда Андрей прочитал Белевичу оба письма жены Эгле и рассказал о том, при каких обстоятельствах они были получены, Белевич равнодушно пожал плечами:

— Что мне за дело до какой-то бабы, которая даже не помнит в лицо всех своих мужей!.. Я убил своего друга Эгле, убил случайно, и знать ничего не знаю.

Пришлось выложить на стол второй козырь. О том, что Илга Малыня арестована, Витольд мог только догадываться. Поэтому он побледнел, когда на очередном допросе увидел свою невесту.