Анатомия страсти. Сериал, спасающий жизни. История создания самой продолжительной медицинской драмы на телевидении - Линетт Райс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джоан Рейтер:
– «Твой шампунь пах цветами, на тебе был тот свитер…» Он описал их последний поцелуй.
Тони Фелан:
– Как правило, при монтаже вы начинаете с кадра с Дереком, затем переходите к Мередит, чтобы показать ее реакцию, а потом возвращаетесь обратно к нему. Я заметил, что мы никогда не возвращались обратно к Мередит, и спросил, почему. Шонда ответила: «Потому что женщина в Айове, которая смотрит наш сериал, хочет верить, что Патрик обращается к ней, а если вы вернетесь к Мередит, это лишит зрительницу заинтересованности». Так что в тех романтических сценах мы просто переключались на Дерека и позволяли ему делать свое дело.
Джоан Рейтер:
– И он был мастером по этой части.
Патрик Демпси:
– Он – идеальный мужчина, созданный Шондой. Когда общаешься с фанатами – как с юными, так и со зрелыми, – они проецируют [его] качества на меня. У зрителей есть определенные ожидания, что налагает ответственность на актеров. Вот и мне пришлось расти над собой. В моем герое были хорошие качества, и я [Патрик Демпси] тоже постарался их приобрести.
Вне камеры Демпси был столь же харизматичен по отношению к актерам, членам съемочной группы и всем, кто приходил на съемочную площадку.
Лорен Стемайл:
– Как-то я шла на встречу с ним и вспомнила, что на мне был маленький вязаный кардиган – я сняла его перед тем, как войти в комнату. Демпси – один из тех людей, кто будто излучает свет, и ты начинаешь чувствовать себя единственным человеком в помещении. Мне вдруг стало так жарко, и я произнесла: «Черт, я бы сняла свитер, если бы он все еще был на мне, но я его уже сняла». Я просто несла какую-то ерунду. Он заметил: «Ты хорошо выглядишь», а я ответила: «Ты выглядишь еще лучше». Я чувствовала себя ужасно неловко, а он был так любезен и мил. У меня произошел нервный срыв на почве зависти. Я думала: «Боже, как я хочу быть такой же, как он». Кажется, по мне было очень заметно, насколько я нервничала. Но он сделал все возможное, чтобы представить меня остальным и убедиться, что я чувствую себя комфортно, чего он, конечно, не обязан был делать. И все-таки сделал.
Джоан Рейтер:
– Он знал, что я в него по уши влюблена, и ему это нравилось. Когда мы приходили на читки за столом – я была актрисой в какой-то момент своей жизни, – мне всегда давали читать за Мередит, если там не было Эллен. И вот я забираю свои куриные наггетсы в ресторане перед началом читки, а он подходит ко мне сзади и спрашивает на ухо: «Ты читаешь за Мередит?» – очень сексуально. Я такая: О боже! Кажется, я почти не могла смотреть на него.
Тина Мажорино:
– Я много работала с Патриком, и он мне очень нравится. Мы классно проводили время на съемках. Я считаю его замечательным актером, и он действительно часто заставлял меня смеяться. Мы отлично взаимодействовали в совместных сценах, ведь быть его партнером – всегда весело. Да, он так же харизматичен в реальной жизни. Да, у него потрясающая прическа. Да, вблизи он – просто мечта.
Шандра Уилсон:
– Патрик Демпси навсегда останется в памяти зрителей как доктор Красавчик из «Анатомии страсти». Дерек Шепард навсегда вошел в историю телевидения.
Норман Ливитт:
– Он красивый привлекательный парень.
Джаннин Реншоу:
– Всем нравится Патрик. Он всеобщий любимец. Встретив его на улице, я бы обняла его. Я люблю этого парня.
Марк Уилдинг:
– Я всегда питал слабость к Патрику. Он действительно старается поступать правильно.
Брук Смит, сыгравшая доктора Эрику Ханн, вспоминает, как Демпси защищал ее, когда было принято решение о ее увольнении в 2008 году.
Брук Смит:
– Я помню, как позвонила ему и сказала: «Боже мой, они говорят, что больше не могут писать для меня, так что я ухожу». А он такой: «О чем ты? Ты единственная, для кого они пишут». В то время и мне так казалось, но, видимо, кому-то моя героиня не понравилась. Они дали мне заявление [для публикации, по поводу моего ухода], но я так и не зачитала его. Патрик сказал, что на «Шоу Эллен Дедженерес» он достал заявление из кармана пиджака и прочитал его. Он не дает мне забыть об этом: «Я защищал тебя, видишь?» И это правда.
Однако к одиннадцатому сезону фанаты заметили тревожный разрыв в некогда нерушимой связи пары Мередит и Дерека. Шесть серий прошли без единого упоминания о Шепарде, который якобы находился в Вашингтоне, округ Колумбия. Там он, по всей видимости, целовался с научной сотрудницей. Фанаты стали угрожать, что перестанут смотреть сериал, если их герой не вернется в Сиэтл в ближайшее время. «Я никогда не пропускала ни одной серии, – написала поклонница на странице Демпси в соцсетях. – Но, клянусь, если [Раймс] убьет вас, я перестану смотреть шоу». Однако у загадочного отсутствия Дерека была важная причина: за кулисами ходили разговоры о звездной болезни Демпси и напряженности в отношениях между ним и Помпео. Чтобы помочь справиться со взрывоопасной ситуацией, исполнительного продюсера Джеймса Д. Пэрриотта привлекли к работе в качестве доверенного лица Демпси.
Патрик Демпси:
– Это был первый год, когда я участвовал не во всех эпизодах. Раньше я снимался в каждом из них начиная с пилота – это почти 250 серий. Это огромный период.
Джеймс Д. Пэрриотт:
– Шонде нужен был опытный специалист, чтобы взять на себя функции своего рода шоураннера на четырнадцать эпизодов. Мы испытывали кадровые проблемы. Так или иначе, это было не круто. Демпси как бы терроризировал всех на площадке. У некоторых членов съемочной группы возникли из-за него разные виды посттравматического расстройства. У него была невероятная власть над командой, и он прекрасно знал, что может в любой момент остановить производство и напугать людей. Приехали представители телеканала и студии, и мы провели с ними совещание. Думаю, Патрик внутренне уже попрощался с этим шоу. Ему надоели неудобства, связанные с ежедневными съемками. Они с Шондой были готовы вцепиться друг другу в глотки.
Джаннин Реншоу:
– Временами Эллен была недовольна Патриком и злилась, что он мало работает. Для нее было важно, чтобы все делалось по справедливости. Ей просто не нравились жалобы Патрика на то, что «он здесь в слишком поздний час» или «он здесь уже слишком долго», хотя у нее самой было вдвое
