Если ты, то я - Ивонн Вун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мне обязательно показываться? – спросила я.
– Да, – хором ответили Митци и Вероника.
– Я темная лошадка, – шепнула себе. – Мой одинокий образ привлекает и манит.
Выдохнув, я открыла дверь.
– Это смешно.
– Да, немного чересчур, – заметила, оглядывая меня, Вероника.
Следующим вариантом была кожаная юбка, настолько короткая, что страшно наклониться, и блузка с глубоким треугольным вырезом, так плотно облегающая фигуру, что я с трудом узнала себя.
Едва я открыла дверь, Митци присвистнула, вызвав краску на моих щеках.
– Не знаю. Я почти не могу в этом пошевелиться.
Вероника согласно кивнула:
– Слишком откровенно. В конце концов, ты еще несовершеннолетняя.
За этим последовала блузка с овальным вырезом и юбка-карандаш, настолько тесная, что я еле доползла до двери.
Митци прижала палец к губам:
– Ну предположим.
– Можно и лучше, – прищурилась Вероника.
После трех пар саржевых брюк, двух сшитых на заказ костюмов, охапки блузок с оборками и ужасающего шелкового джемпера я наконец-то надела то, что вроде бы выглядело неплохо и даже понравилось мне.
Это были черные брюки, обтягивающие, но достаточно эластичные, чтобы можно было взбежать по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. К ним Вероника добавила черный шелковый топ и черный пиджак, не вписывающийся в мое представление об этом предмете одежды. Пиджаки носила мама – безразмерные, старомодные, похожие на конверты, только из ткани. Но, надев этот, я поразилась тому, насколько четким стал мой силуэт, как будто кто-то подчистил лишнее с помощью фоторедактора. Плечи казались острее, осанка ровнее, даже лицо как-то… поумнело, что ли, словно я превратилась в более уверенную версию себя.
Когда я вышла из раздевалки, Митци и Вероника разом замолчали.
– Кажется, я стала… выше.
Митци улыбнулась:
– Я же говорила, что это возможно.
Вероника направила на меня яркую флуоресцентную лампу. Я зажмурилась.
– Всегда стоит проверить, как выглядит костюм и при дневном свете, и в искусственном освещении.
Удовлетворенная осмотром, она указала на кресло в центре комнаты. Возле него меня уже поджидала ее ассистентка Саманта с ножницами:
– Остался завершающий штрих.
Я нерешительно позволила ей накинуть мне на плечи пеньюар.
– Сделаем «боб», – сказала Вероника. – Длина до плеч, облегчи пряди, поменьше инфантильности, побольше дерзости. Пусть выглядит немного стервой.
– Стервой? – не удержалась я. – Вы правда считаете, что мне это пойдет?
– Конечно, – ответила Вероника.
Саманта обрызгала мои волосы водой из пульверизатора и расчесала их. Передо мной не было зеркала, поэтому все, что я видела, – это отрезанные прядки, скользящие по пеньюару на пол.
– Короче, – сказала Вероника.
Я представила, как превращаюсь в себя десятилетнюю. В этом возрасте меня остригла под горшок мама, так что волосы по бокам закрывали лишь половину уха.
– Еще короче.
Все начнут принимать меня за маленького мальчика, думала я. Доброжелательные официанты в ресторанах будут предлагать детское меню. А во время школьных экскурсий в разные компании гиды, решив, что я чей-то младший братишка, станут дарить наклейки и спрашивать, не нужно ли мне на горшок.
– Еще чуть-чуть.
Я прославлюсь как первый ребенок младшего школьного возраста, принятый на Фабрику. Обо мне будут писать статьи и интересоваться моим мнением по поводу проблем современной молодежи, влияния жестоких видеоигр на юные неокрепшие умы, норм экранного времени и пользы или вреда компьютера для детей.
Вероника отступила назад и осмотрела меня.
– Идеально.
Но Саманта не дала мне встать с парикмахерского кресла. Она открыла шкатулку и достала оттуда несколько палеток с тенями и румянами.
– Давай попробуем затемнить веки, – велела Вероника.
Ну вот, подумала я, теперь стану похожа на ребенка с картины эпохи Ренессанса – одновременно слишком старая и слишком молодая, выданная замуж, чтобы начать рожать в свои полные зрелые тринадцать лет.
– Немного цвета на щеках, – сказала Вероника.
Меня запомнят как бледную болезненную Шиа в воротнике гармошкой и с розовыми кружка́ми румян на щеках. Печальный туберкулезный клоун.
Саманта сняла с моих плеч пеньюар, и я подошла к зеркалу.
Девушка в отражении не имела ничего общего с тем, что я успела себе напридумать. Она была стройная и элегантная, с черными волосами до плеч и умным, задумчивым лицом. Я коснулась пиджака, в котором незнакомка выглядела идеально упакованной – как аккуратный треугольник. Девушка нахмурила лоб под моим изучающим взглядом. Кого-то она мне напоминала – не только меня саму. Кого-то другого, кого я знала раньше, но не могла сейчас вспомнить.
– Ну как тебе? – поинтересовалась Митци.
– Это я, только лучше.
– Умница во плоти? – пошутила она.
У меня расширились глаза. Точно. Вот на кого я сейчас была похожа. На Умницу.
Пока Вероника складывала мой новый гардероб, я попыталась сообразить, что дальше. На одежде не было ценников, и никто не упоминал про деньги, но было очевидно, что помощь Вероники не бесплатна. Я вспомнила, что говорила Джина, когда стало известно о моем поступлении на Фабрику: если в ресторанном меню нет цен, значит, они слишком высоки, чтобы их разглашать.
– Сколько это будет стоить? – шепотом спросила я Митци.
– Не думай о деньгах. Это вложение в твою компанию. А иначе для чего тебе на «Волт» положили деньги?
– Чтобы оплачивать рабочие командировки? Купить новый компьютер? Или монитор?
Но Митци лишь отмахнулась.
– Считай, что ты арендовала офисное помещение или наняла помощника. Все так поступают, даже мужчины. В любом случае сейчас платить не надо. Вероника пришлет тебе счет. Он у нее очень скромный. Она часто получает вещи со скидкой, поскольку покупает напрямую у дизайнера.
Я выдохнула, стараясь не волноваться. Если все так поступают, значит, переживать нечего.
Вероника вручила мне пакеты. Митци сделала селфи, потом сказала мне, подтолкнув:
– Ты тоже сфоткайся. – Она долго по-всякому наклоняла голову, чтобы правильно падал свет. – Будь Умницей.
Я посмотрела сначала в ее камеру, потом – в свою, пытаясь изобразить невозмутимость Умницы.
– Супер, – заявила Митци. – Опубликуй ее до того, как вернешься на Фабрику. И не забудь про короткую, но завлекательную подпись. Люди должны мечтать о такой же жизни, как у тебя.
Подхватив свои вещи, я последовала за Митци вниз по лестнице, и в это время завибрировал телефон. Она уже выставила свое фото и отметила меня. Не знаю, как Митци удалось провернуть все с такой скоростью – она даже успела отредактировать изображение или поставить какой-то фильтр, потому что кожа у нас на лицах практически светилась. Мы казались счастливыми и роскошными. Информации было ровно столько, чтобы заставить зрителей гадать, где мы находимся и чем занимаемся. Под нашим фото она поставила подпись: «Control+N».
Именно так я себя и чувствовала. Совершенно новой.
глава_16
Едва вернувшись к себе, я бросила пакеты на кровать и достала телефон. К моему удивлению, несколько десятков незнакомцев уже успели лайкнуть фото нас с Митци, многие прокомментировали его и подписались на меня. Я принялась читать комментарии.
>Вау! Так мило!
>Наконец-то загадочная подружка Митци тоже начала постить фото
>Ты мой кумир!
>Интересно, где это они?
>Видимо, у кого-то дома
>Но не у Митци
>Если соединить эту фотографию со снимком Митци, то можно разглядеть на заднем плане дерево за окном, похожее на то, что растет возле Юниверсити-авеню
Глядя на поток всплывающих уведомлений, я почувствовала, как меня охватывает волнение. Новые незнакомцы, лайки, подписчики. Они знали, как меня зовут, откуда я приехала, в какой школе раньше училась. Некоторым было даже известно название улицы, на которой я жила, – это было немного тревожно, но в то же время приятно. И, что самое главное, все они восхищались мной.
Обычно я очень скептически относилась к фанатизму, но сейчас, впервые в жизни, обожали меня, и мне это нравилось. Я вспомнила, как в десятилетнем возрасте приклеивала статьи про Митци у себя над кроватью. И вот теперь у меня появилась возможность узнать, каково это – быть с другой стороны.
Телефон все вибрировал. Я повесила новые вещи в шкаф,
