Сочинения. Письма - Павел Васильев

«В степях немятый снег дымится…»

В степях немятый снег дымится,Но мне в метелях не пропасть, —Одену руку в рукавицуГорячую, как волчья пасть,

Плечистую надену шубуИ вспомяну любовь свою,И чарку поцелуем в губыС размаху насмерть загублю.

А там за крепкими сенямиЛюдей попутных сговор глух.В последний раз печное пламяОсыплет петушиный пух.

Я дверь раскрою, и потянетУгаром банным, дымной тьмой…О чем глаз на глаз нынче станетКума беседовать со мной?

Луну покажет из-под спуда,Иль полыньей растопит лед,Или синиц замерзших грудуИз рукава мне натрясет?

ОДНА НОЧЬ

Я, у которогоНад колыбельюКоровьи мордыСклонялись мыча,Отданный ярмарочному веселью,Бивший по конуБитком сплеча,Бивший в ладони,Битый бичом,Сложные проходивший науки, —Я говорю тебе, жизнь: нипочемНе разлюблю твои жесткие руки!

Я видел, как тыГолубям по веснеБросала зерноИ овес кобылам.Да здравствуютБеды, что слалаКо мнеЛюбовь к небесамИ землям постылым!Ты увела меня босиком,Нечесаного,С мокрыми глазами,Я слушался,Не вспоминал ни о ком,Я спал подВязами и возами.Так глупый чурбанБерут в топоры,Так сено вздымаютОстрые вилы.За первую затяжкуЗлой махры,За водку, которойМеня травила.

Я верю, что тыЛюбила меняИ обо мнеПеклася немало,ЗадерживалаУ чужого огня,Учила хитритьИ в тюрьмы сажала;Сводила с красоткой,Сводила с ума,Дурачила так,Что пел по-щенячьи,И вслух мнеПодсказывала самаГлухое началоПесни казачьей.

Ну что ж!За всё ответить готов.Да здравствует солнцеНад частоколомПодсолнушных простоволосых голов!Могучие крыльяТех петухов,Оравших над детством моимВеселым!Я, детеныш пшениц и ржи,Верю в неслыханное счастье.Ну-ка, попробуй, жизнь, отвяжиРуки моиОт своих запястий!

И вот по дорогам, смеясь, иду,Лучшего счастьяНет на свете.ПерекликаютсяДеревья в саду,В волосы, в ушиНабивается ветер.И мир гудит,Прост и лучист.Весла блестятУ речной переправы,Трогает бровьСорвавшийся лист,Ходят волнойИюльские травы.Я ручаюсьТравой любой,Этим коровьимЛугом отлогим,Милая, дажеВстреча с тобойПроще, чем встречаС дождем в дороге,Проще, чем встречаС луной лесною,С птичьей семьей,С лисьей норой.Пахнут руки твоиВесною,Снегом,Березовою корой…А может быть, вовсеМилой нету?Вместо нее,От меня на шаг,Прячется камышовое летоВозле реки в больших шалашах.Так он жил,Кипел листвою, дышал,ВыкраивалГрешные, смертные души, —Мир, которыйМне видим стал,Который взял меняНа побегушки,Который дыханьемДышит моим,Работает моими руками.Кроме меня, онЗанят другим —Бурями, звездами, облаками.Да здравствуетГрустноглазый вол,Ронявший с губВ мою зыбку сено,И все, в комУчастье я нашел,Меня окружившиеПостепенно.Жизнь,Ты обступила кругом меня,Всеми заботамиОполчилась.Славлю тебя,Ни в чем не виня,Каждый твой бойСчитая за милость.

Но вот наступает ночь, —КогдаБыла еще такая ж вторая,Так же умевшаяЗвезды толочь?Может быть, вспомню ее, умирая.Да, это ночь!Ночь!..Спи, моя мама.Так же тебя —Живу любя.Видишь расщерины,Волчьи ямы…Стыдно, ноЯ жалею себя.Мне ночамиВ Москве не спится.Кроме себяМне детства жаль.О, твои скромныеПлатья ситцевые,Руки, теребящиеСтарую шаль!Нет! Ни за чтоНе вернусь назад,Спи спокойно, моя дорогая.Ночь,И матери наши спят,И высоко над ними стоятЗвезды, от горестей оберегая.Но сыновьяУмней и хитрей,Слушают трубыЛюбви и боя,В покое оставивМатерей,Споры решаютМежду собою.Они обветрели,Стали мужами,А мирРазделен,Прекрасен,Весом.Есть черное знамяИ красное знамя…И красное знамя —Мы несем.Два стана плечиСомкнули плотно,И мечетсяМежду ними холуй,Боясь получитьСмерти почетныйХолодный девическийПоцелуй.

Теперь к чертуНа кривые рогаЛетят ромашки, стихи о лете.Ты, жизнь,Прекрасна и дорогаТем, что не уместишьсяВ поэте.Нет, ты пойдешьВперед, напролом,РушитьИ строить на почвеГолой.Мир неустроен, простИ весом,Позволь мне хотьПятым быть колесомУ колесницыТвоей тяжелой.НаперекорНезрячим, глухим —Вызнано мной:Хороши иль плохи,Начисто, ровно —Всё равноВымрут стихи,Не обагренныеКровью эпохи.И поплатится головойТот, кто, решивРассудить по-божьи,Хитрой, припадочною строфойБьется у каменного подножья.Он, нанюхавшийся свободы,Муки прикидывает на безмен.Кто его нанимал в счетоводыСамой мучительнойИз перемен?И стыдно  —Пока ты, прильнув к окну,Залежи чувствВ башке своей роя,Вырыдал, выгадалНочь одну —Домну пустилиВ Магнитострое.Пока ты вымеривалНа ладонь,На ощупь, на вкусЗначение мира,Здорово тамХохотал огоньИ улыбались бригадиры.

Мы позабываем слово «страх»,Страх питаетПочву гнилую,  —Смерть у насНа задних дворах,Жизнь орудует напропалую.Жизнь!Неистребимая жизнь,Влекущая этот мирЗа собою!И мы говорим:— Мгновенье, мчись,Как ленинская рукаНад толпою.Как словоИ как бессмертье его,Которые будутПожарами пыхать.И смерть теперь —Подтвержденье того,Что жизнь —Из нее единственный выход.В садах и восстаньяхПуть пролег,Веселой и грозной бурейОпетый.И нет для поэтаИных дорог,Кроме единственной в мире,Этой.И лучше быть ему запятойВ простых, как «победили»,Декретах,Чем житьПредательством и немотойПоэм, дурным дыханьемНагретых.Какой почет!Прекрасен как!Вы любите славу?Парень не промах.Вы бьетесь в падучейНа рукахПяти интеллигентныхЗнакомых.И я обижен, может быть,Я весь, как в синяках, в обидах,Нам нужно о мелочи поговорить —В складках кожиГнездящихся гнидах.

Снова я вижу за пеленойПамяти — в детстве, за годами,Сходятся две слободы стеной,Сжав кулаки, тряся бородами.Хари хрустят, бьют сатанея,И вдруг начинаетОрать народ:— ВызвалиГладышеваЕвстигнея!Расступайся — сила идет! —И вот, заслоняяЯсный день,Плечи немыслимые топыря,Сила вымахивает через плетень,Неся кулаков пудовые гири.И вот они по носам прошлись,Ахнули мужики и кричат, рассеясь:— Евстигней Алексеич, остепенись,Остепенись, Евстигней Алексеич! —А тот налево и направоКучи нагреб: — Подходи! Убью! —Стенка такимОдна лишь забава,Таких не брали в равном бою.Таких сначала поят вином,Чтобы едва писал ногами,И выпроваживают,И за угломВалят тяжелыми батогами.Таких настигаютТемной темьюИ в переулке — под шумок  —Бьют ЕвстигнешуГирькой в темяИли ножом под левый сосок.А потом в лачуге,Когда, угарен,В чашкахПошатывается самогон,Вспоминают его:«Хороший парень!»Перемигиваются: «Был силен!»Нам предательство это знакомо,Им лучший из лучшихБывает бит,Несметную силу ломит солома,И сила,Раскинув руки, лежит.Она получаетМелкую сдачу —Петли, обезьяньи руки,Ожог свинца.Я ненавижу сговор собачий,Торг вокруг головы певца!Когда соловейРязанской землиМертвые рукиСкрестил — Есенин, —Они на плечах его понесли,С ним расставались,Встав на колени.Когда он,Изведавший столько мук,Свел короткие с жизнью счеты,Они стихи писали ему,Постыдные, как плевкиИ блевота.Будет!Здесь платят большой ценойЗа каждую песню.Уходит платаНе горечью, немочью и сединой,А молодостью,Невозвратимым раскатом.Ты, революция,СухимБурь и восстанийХранящая порох,Бей, не промахиваясь, по ним,Трави их в сусличьихЭтих норах!Бей в эту подлую, падлую мреть,Томящуюся по любви дешевизне,Чтоб легче было дышать и петь,И жизнью гореть,И двигаться с жизнью!

Ты страшенПроказы мордою львиной,Вчерашнего дняДремучий быт,Не раз я тобоюБыл опрокинутИ тяжкою лапойТвоею бит.Я слышу, как ты,Теряющий силу,За дверью роняешьПлещущий шаг.Не знаю, какУ собеседников было,А у меняЭто было так:Стоишь средьКовровотяжелыхИ вялых,И тут же рядом,Рассевшись в ряд,Глазища людейБольших и малыхВстречаютсяИ разбежаться спешат.И вроде как стыдновато немного,И вродеТебе здесь любойСовсем не нужон.Но Ксенья ПавловнаЗаводитШипящий от похоти патефон.И юбки, пахнущиеЗаграницей,Веют, комнату бороздя,И Ксенья ПавловнаТонколица,И багроволицыЕе друзья.Она прижимаетсяК этим близкимИ вверх подымаетСтерляжий рот.И ходит стриженныйПо-английскиНа деревянныхНогах фокстрот.И мужчины,Словно ухваты,ВозлеЖенщины-помела…Жизнь!Как меня занеслаСюда ты?

И краснознаменцаСюда занесла?И я говорюЕму: «Слов нету,Пляшут,Но, знаете, — не по душе.У нас такоеКрасное летоИ гнутый месяцНа Иртыше,У нас тоже пляска,Только та ли?До нашихТанцоровИм далеко-о».А он отвечает:«Мы тоже плясалиНа каблуках,Но под „Яблочко“».Так пусть живут,Любовью светясь,Уведшей от бедПевца своего, —ИртышскийУщербный гнутый месяцИ «Яблочко»,Что уводило его!

Сквозь прорези этихТемных окон,Сквозь эту куринуюУзкую клетьСамое прекраснейшее далёкоНачинает большимиВетвями шуметь.О нем возглашаютШеренги орудий,Сельскохозяйственных и боевых.О нем надрываютсяМедные грудиОркестровИ тяжких тракторов дых.О немНа подступах новой эры,Дома отцовОбрекши на слом,Поют на улицеПионеры,Красный кумачПовязав узлом.Я слышу егоВ движеньи и в смехе…Я не умеюВ поэмах врать:Я не бывалВ прокатном цехе,Я желаю в нем побывать.Я имею в песнях сноровку, —Может быть, кто-тоОт этого — в смех,Дайте, товарищи,Мне путевкуВ самый ударныйПрокатный цех.Чтоб меняКак следуетТам катали,Чтоб в работеЯ стал нужон,Чтобы песнь родилась —Не та ли,Для которойЯ был рожден?

Стихотворения и поэмы, не включенные в прижизненные сборники