Сочинения. Письма - Павел Васильев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ПОВЕСТВОВАНИЕ О РЕКЕ КУЛЬДЖЕ
Мы никогда не состаримся, никогда,Мы молоды, как один.О, как весела, молода вода,Толпящаяся у плотин!
Мы никогда Не состаримся,Никогда —Мы молоды до седин.Над этой страной,Над зарею встаньИ взглядом пересекиПесчаный шелк — дорогую ткань.Сколько веков седел Тянь-ШаньИ сколько веков пески?
Грохочут кибитки в седой пыли.Куда ты ни кинешь взор —Бычьим стадом камни леглиУ синей стужи озер.
В песке и камне деревья растут,Их листья острей ножа.И, может быть, тысячу весен тутТомилась река Кульджа.
В ее глубине сияла грозаИ, выкипев добела,То рыжим закатом пела в глаза,То яблонями цвела.
И голову каждой своей волныМозжила о ребра скал.И, рдея из выстуженной глубины,Летел ледяной обвал.
Когда ж на зареТабуны коней,Копыта в багульник врыв,Трубили,Кульджа рядилась сильней,Как будто бы Азия вся на нейСтелила свои ковры.
Но пороховойДевятнадцатый год,Он был суров, огнелиц!Из батарей тяжелый полетТяжелокрылых птиц!
Тогда Кульджи багровела зыбь,Глотала свинец она.И в камыше трехдюймовая выпьПротяжно пела: «В-в-ой-на!»
Был прогнан в пустыню шакал и волк.И здесь сквозь песчаный шелкШел Пятой армии пятый полкИ двадцать четвертый полк.
Страны тянь-шаньской каменный садОт кровиИ от знамен алел.Пятнадцать месяцев в нем подрядОктябрьский ветер гудел.
Он шел с штыками наперевесДорогою Аю-Кеш,Он рвался чрез рукопожатья и чрезТревожный шепот депеш.
Он падал, расстрелян, у наших ногВ колючий ржавый бурьян,Он нес махорки синий дымокИ запевал «Шарабан».
Походная кухня его, дребезжа,Валилась в приречный ил.Ты помнишь его дыханье, Кульджа,И тех, кто его творил?
По-разному убегали года.Верблюды — видела ты? —Вдруг перекидывались в поездаИ, грохоча, летели туда,Где перекидывались мосты.
Затем здесьС штыками наперевесШли люди, валясь в траву,Чтоб снова ты чудо из всех чудесУвидела наяву.
Вновь прогнан в пустынюШакал и волк.Песков разрывая шелк,Пришел и пятый стрелковый полк,И двадцать четвертый полк.
Удары штыка и кирки ударНе равны ль? По пояс гол,ИмиРуководит комиссар,Который тогда их вел.
И ты узнаешь, Кульджа: «Они!»Ты всплескиваешь в ладоши, и тутОни разжигают кругом огни, Смеются, песни поют.
И ты узнаешь, Кульджа, — вон тот,Руками взмахнув, упал,И ты узнаешьДевятнадцатый годИ лучших его запевал!
И ты узнаешьДевятнадцатый год!Высоким солнцем нагрет,Недаром Октябрьский ветер гудёт,Рокочет пятнадцать лет.
Над этой страной,Над зарею встаньИ взглядом пересекиПесчаный шелк, дорогую ткань.Сколько веков седел Тянь-ШаньИ сколько веков пески?
Но не остынет слово мое,И кирок не смолкнет звон.Вздымается дамб крутое литье,И взята Кульджа в бетон.
Мы никогда не состаримся, никогда.Мы молоды до седин.О, как весела, молода вода,Толпящаяся у плотин!
Волна — острей стального ножа —Форелью плещет у дамб —Второю молодостью КульджаГрохочет по проводам.
В ауле Тыс огневее лисОгни и огни видны,Сияет в лампах аула ТысГроза ее глубины.
1932ПРОГУЛКА
Зашатались деревья. Им сытая осень далаПо стаканчику водки и за бесценокИх одежду скупила. Пакгауз осенний!Где дубленые шубы листвы и стволыНа картонной подметке, и красный околышНабок сбитой фуражки, и лохмы папах,Деревянные седла и ржавые пики.
Да, похоже на то, что, окончив войну,Здесь полки оставляли свое снаряженье,И кровавую марлю, и боевые знамена,И разбитые пушки! А, ворон упал!Не взорвать тишины. Проходи по хрустящим дорожкам,Пей печальнейший, сладостный воздух порыРасставания с летом. Как вянет трава —Ряд за рядом! Молчи и ступай осторожно,Бойся тронуть плакучую медь тишины.Сколько мертвого света и теплых дыханий живетВ этом сборище листьев и прелых рогатин!Вот пахнуло зверинцем. Мальчишка навстречу бежит…
1932«Не знаю, близко ль, далеко ль, не знаю…»
Не знаю, близко ль, далеко ль, не знаю,В какой стране и при луне какой,Веселая, забытая, родная,Звучала ты, как песня за рекой.Мед вечеров — он горестней отравы,Глаза твои — в них пролетает дым,Что бабы в церкви — кланяются травыПеред тобой поклоном поясным.Не мной ли на слова твои простыеОтыскан будет отзвук дорогой?Так в сказках наших в воды колдовскиеНыряет гусь за золотой серьгой.Мой голос чист, он по тебе томитсяИ для тебя окидывает высь.Взмахни руками, обернись синицейИ щучьим повелением явись!
1932«Я сегодня спокоен…»
Я сегодня спокоен, ты меня не тревожь,Легким, веселым шагом ходит по саду дождь,Он обрывает листья в горницах сентября.Ветер за синим морем, и далеко заря.Надо забыть о том, что нам с тобой тяжело,Надо услышать птичье вздрогнувшее крыло,Надо зари дождаться, ночь одну переждать,Феб еще не проснулся, не пробудилась мать.Легким, веселым шагом ходит по саду дождь,Утренняя по телу перебегает дрожь,Утренняя прохлада плещется у ресниц,Вот оно утро — шепот сердца и стоны птиц.
1932ЯРМАРКА В КУЯНДАХ
Над степями плывут орлыОт Тобола на Каркаралы,
И баранов пышны отарыПоворачивают к Атбасару.
Горький ветер трясет полынь,И в полоне Долонь у дынь —
Их оранжевые телаНакаляются добела,
И до самого дна нагрузСладким соком своим арбуз.
В этот день поет тяжелейЛошадиный горячий пах, —Полстраны, заседлав лошадей,Скачет ярмаркой в Куяндах.
Сто тяжелых степных конейДиким глазом в упор косят,И бушует для них звончейЗолотая пурга овса.
Сто коней разметало дых —Белой масти густой мороз,И на скрученных лбах у нихСто широких буланых звезд.
Над раздольем трав и пшеницПоднимается долгий рев —Казаки из своих станицГонят в степь табуны коров.
Горький ветер, жги и тумань,У алтайских предгорий стынь!Для казацких душистых баньШелестят березы листы.
В этот день поет тяжелейВороной лошадиный пах, —Полстраны, заседлав лошадей,Скачет ярмаркой в Куяндах!..
Пьет джигит из касэ, — вина! —Азиатскую супит бровь,На бедре его скакунаВырезное его тавро.
Пьет казак из Лебяжья, — вина! —Сапоги блестят — до колен,В пышной гриве его скакунаКумачовая вьюга лент.
А на седлах чекан-нарез,И станишники смотрят — во!И киргизы смеются — во!И широкий крутой заездНизко стелется над травой.
Кто отстал на одном вершке,Потерял — жалей не жалей —Двадцать пять в холстяном мешке,Серебром двадцать пять рублей…
Горький ветер трясет полынь,И в полоне Долонь у дынь,
И баранов пышны отарыПоворачивают к Атбасару.
Над степями плывут орлыОт Тобола на Каркаралы.
1930ЛАГЕРЬ
