Штык-молодец. Суворов против Вашингтона - Александр Больных

Александр Васильевич вернулся к своему штабу мрачный донельзя. На подскочивших было с расспросами офицеров рыкнул так, что те шарахнулись, но потом помягчел и подозвал к себе генерала Леонтьева и бригадиров Уварова и Дерфельдена. Коротко пересказал им все, что выслушал от генерала Хау и добавил:

– Не люблю гофкригсратов, в них погибель для армии таится, хуже нет, когда толпа соберется, и каждый начнет одеяло на себя тащить. Но сейчас обсудить надо и решить по-быстрому, что делать будем. Уже совершенно понятно, что милорд решил нашими руками жар загребать и русских солдат под пули поставить.

– Отказаться, и дело с концом, – сразу предложил Уваров.

– Нет, не получится, – покачал головой Леонтьев. – Матушка-государыня повелела действовать совместно с англичанами, а генерал Хау как-никак, главнокомандующий. Неудобно получится, если мы сразу напоперек пойдем.

– Всюду лживка, лукавка, – недовольно промолвил Суворов. – Куда как проще с турками воевать. Там все понятно. Вот бусурман, вот штык, тут начало, тут ему и конец. А здесь непонятно, с какой стороны подвоха ждать. Помилуй бог от таких союзников. Зачем нам было во все это встревать.

– Нет, Александр Васильевич, не правы вы, – возразил Дерфельден. – Помните, каким хаосом обернулось возмущение польское? Нельзя такое спускать. Ну как сегодня они против короны британской возмутились, а завтра что? На Европу перекинется, глядишь, французики забунтуют, а там опять возле наших границ полыхнет. Или хуже того – новый Пугачев объявится. Нашего мужика просто соблазнить, начнет какой вашингтон рязанский письма прелестные строчить – и получить извольте. Нет, вольтерьянство и разврат мысли надобно давить беспощадно. Хочешь чего – войди с наипокорной просьбой к государю, он все рассмотрит и решит. А бунтовать неможно никак.

– И что, Виллим Христофорович, прикажешь делать? В угоду милорду английскому наших солдат губить? – спросил Уваров.

– Это тоже дело негодное. Надо либо вообще просто на месте стоять, только пальбу пушечную обозначив, либо ударить так, чтобы от бунтовщиков пух и перья полетели. А середина, каковую милорд хочет, ни богу свечка, ни черту кочерга. Ложных атак не проводить, – твердо ответил Дерфельден.

– Ты прав, Виллим Христофорович, совершенно прав, – кивнул Суворов. – Надобно эту крамолу в кратчайший срок изжить, только с милордом такого не получится. Не способен он к быстрым действиям. А потому решаю так. Мы нанесем настоящий удар. Да, будет трудно, но, как мне кажется, противник пока не готов. Да и что могут эти мятежники? Тех же поляков мы чуть не хлыстами разгоняли. По правилам науки военной надобно подготовку артиллерийскую провести да постараться их от реки отогнать, но попробуем не терять время. А то на пальбу пушечную, глядишь, вся Америка сбежится. – Генералы заулыбались. – Егерскому батальону надлежит быстрым маршем форсировать мост и закрепить тет-де-пон на левом берегу. За ним идут полки Апшеронский и Воронежский, потом надлежит казаков перебросить. Но поколику война дело рискованное, артиллерию держать в готовности в наикратчайшее время выдвинуться на берег и поддержать атаку пехотную. Понимаю, план рискованный, но нам потребна сугубая стремительность. Не дадим врагу подготовиться к обороне.

Суворов выехал на небольшой пригорок, с которого сбегала узкая пыльная дорога, по которой предстояло наступать. Восток едва затеплился розовым, и что творилось на противоположном берегу, различить было невозможно. Какие-то кусты, вроде сараи, и никакого противника. Не видно привычных четких линеек пехоты, не стоят пушки с замершими рядом канонирами. Темно… И зловеще. Американская армия вышла к реке, конные разъезды видели их, сведения самые верные, только где, где неприятель?

Суворов оглянулся, но едущий рядом Леонтьев только пожал плечами.

– Тем лучше. Михаил Иванович, бери егерский батальон и ступай. Захвати мост, тогда следом за тобой пойдут мушкатеры.

– Слушаюсь, Александр Васильевич, – козырнул Леонтьев, спрыгнул с коня и, вытаскивая на ходу шпагу, подошел к замершим егерям. – Ну, что, братцы, готовы?

– Так точно, вашбродь, – дружно гаркнули егеря.

– Ну, тогда марш!

Сухо затрещали барабаны, и батальон двинулся к мосту, на ходу сворачиваясь в колонну. Но когда егеря спустились к реке, в темноте на левом берегу реки замигали тусклые красные вспышки. Послушался противный свист пуль, несколько человек упали, но при этом противник так и не показался.

– Что это? – недоуменно спросил Дерфельден.

– Они прячутся в кустах. Не обучены правильному строю, потому и не решаются показаться, – мрачно ответил Суворов, у которого сердце заныло от дурных предчувствий. И действительно, егеря замялись, остановились и начали стрелять в ответ. Наверное, они даже в кого-то попадали, вот только батальон вперед не двигался, и все больше и больше фигурок в зеленых мундирах валилось на землю. А затем на том берегу началось шевеление, и на дороге появились две пушки. Глухо бухнули выстрелы, заверещала картечь, дробно застучала по деревянному мосту, и егеря попятились. Как только они отступили к подножию пригорка, стрельба моментально утихла.

Запыхавшийся Леонтьев поднялся к месту, где стояли Суворов с Дерфельденом.

– Что там происходит? Почему заминка? – разозлился Суворов. – Наступать! Не останавливаться!

– Но мы столкнулись с крупными силами американцев, которые блокируют мост, – осторожно возразил Леонтьев. – Они даже поставили пушки на выходе с моста. После короткого боя наши егеря отошли.

– И где они сейчас? – холодно поинтересовался Суворов.

– Американцы? – не понял Леонтьев.

– Егеря! – уже не скрывая раздражения, бросил Суворов.

– Мы заняли позиции на берегу и начали перестрелку с противником, – неуверенно доложил Леонтьев, чувствуя, что крепко оплошал.

– Задержка? Вы хоть понимаете, генерал, что произойдет, если американцы закрепятся на противоположном берегу? Нужно сбить их, пока они еще не готовы. Иначе мы положим здесь всю армию. Наступать, только наступать. Вперед! – пылко произнес Суворов. – Ведите своих людей вперед.

– Слушаюсь, – козырнул Леонтьев и убежал.

Суворов нетерпеливо схватил подзорную трубу и начал смотреть, как он строит атакующую колонну. Дело уже шло к полудню, солнце постепенно поднималось все выше, и его жаркие лучи окончательно развеяли утренний туман. Стало видно беспорядочное шевеление на другом берегу речушки. Александр Васильевич усмехнулся уголком рта. Помилуй бог, эти крестьяне понятия не имеют, как следует воевать: ни строя, ни порядка. Бегают, как в деревне на пожаре. И все-таки, почему же англичане несколько раз так обожглись при стычках с ними?

Вот русская колонна быстрым шагом с ружьями наперевес бросилась к мосту. Но когда солдаты уже взошли на мост, на другом берегу замелькали десятки огоньков, взвились тонкие струйки дыма, и несколько егерей, бежавших впереди, повалились, точно подрубленные. Огоньки выстрелов мигали непрерывно, это ничуть не походило на регулярную стрельбу залпами, к которой привыкла европейская пехота, причем Суворов подметил, что стрелял противник очень и очень быстро. Русская колонна замялась на несколько секунд, причем люди продолжали падать. А затем колонна попятилась и шарахнулась назад. Долетели какие-то крики и стоны, неприятно царапнувшие слух.

Суворов всмотрелся повнимательнее. На противоположном берегу, похоже, собралась чуть не вся американская армия, их там были сотни и сотни. Вдобавок река слегка изгибалась в этом месте, поэтому американцам было довольно легко взять мост под перекрестный обстрел. Теперь понятно, почему Хау предложил русским штурмовать мост, а свои войска отправил в глубокий обход. Вряд ли он намеревался подставить русских под огонь врага, просто лорд намеревался, как это в обычае британских генералов, постараться сберечь своих собственных солдат. А остальные… Ну кому как повезет. А тут еще противник подтащил к самому мосту две пушки, и теперь попытка прорваться безоглядно означала форменную гибель.

К Суворову подбежал встрепанный майор.

– Господин генерал, атака отбита.

– Вижу, голубчик, вижу.

– В егерском батальоне большие потери, командир убит.

– А что генерал Леонтьев?

Майор замялся.

– Говори! – прикрикнул Суворов.

– Ранен, только легко. Пуля в руку попала.

Суворов недовольно нахмурился, а потом обернулся к своему штабу.

– Проклятые вольтерьянцы умеют свою слабость обратить в силу. Они отказались от залповой стрельбы, поколику ей не обучены, и палят каждый сам по себе. Но получается довольно быстро и метко. Теперь понятно, на чем обжегся его милость. – Глаза его хитро блеснули. – Однако ж и мы не лыком шиты. Ладно, не получилось так, попробуем этак. – Он сделал знак бригадиру Дерфельдену, командовавшему артиллерией. – Виллим Христофорович, голубчик, выдвинь гаубичную батарею к мосту да отгони мошенников.