Трое под одним саваном (сборник) - Ричард Пратер

Я обернулся, нацелив взгляд туда, где, по моим соображениям, должно было находиться лицо вновь прибывшего, но на этом месте я увидел — с нами крестная сила! — лишь галстучную булавку. Я поднял глаза повыше... и еще выше... и наконец добрался до лица. Это был не человек, а просто какое-то чудовище. Обнаружив наконец его лицо, я не сразу узнал его, потому что первые несколько мгновений я был слишком занят, размышляя, как же мне до него дотянуться. Но уже через десять секунд, разглядев узкий череп с костлявыми скулами, длинный острый нос, широко расставленные темные глаза и высокий лоб, прикрытый путаницей жестких каштановых волос, я вспомнил. Увидев однажды человека такого роста, потом вспоминаешь его без большого труда.

Глава 5

В 1945 году без его фотографии не обходилась ни одна спортивная страница. Он тогда еще учился в колледже, но уже был признанной баскетбольной звездой национального масштаба. Не подходя по размерам ни для какой службы, он сделал себе имя на баскетбольных площадках. Может, вы и сами вспомните: Томми Мэтсон по прозвищу Мэтсон Пушечный Удар. Это прозвище потом сократилось до Пушки. В 1946-м он стал профессионалом, но впоследствии был дисквалифицирован за грубую игру, граничащую с жестокостью. И отчасти еще потому, что однажды его допрашивали в Сан-Франциско по поводу некоторых матчей; впрочем, допросили и отпустили.

После этого он исчез. Его имя больше не появлялось на спортивных страницах, но я вспомнил, что он однажды был задержан за избиение, однако отпущен; потом участвовал в мелкой краже — средь бела дня, не имея при себе оружия. Последний раз я слышал о нем, когда его арестовали в Сан-Франциско, на этот раз за крупную ночную кражу, но опять без оружия. За это Пушка попал в Сан-Квентин. В своих расследованиях я иногда наталкивался на его имя, но ни разу не преследовал его самого. Однако он знал меня в лицо и не особо любил, потому что я пару раз помогал упрятать за решетку его дружков.

Я ощутил, что у меня пересохло в горле. В этом парне не было трех метров, но и двух с лишком при медвежьих трехстах фунтах было вполне достаточно, чтобы рассказ Джо превратился из больного бреда в жуткую реальность.

Это определенно был тот самый человек, которого Джо видел вчера. Я повернулся спиной к игорному столику и сказал:

— Привет, Пушка. Я слышал, что тебя выпустили, но не знал, что ты теперь обитаешь в наших краях.

— Теперь знаешь. — Он поглядел поверх меня на Луиз. — Этот хлыщ не беспокоит тебя, дорогая?

— Нет, Пушка, не беспокоит, — заверила она.

— А мне кажется, что да!

Я рискнул вмешаться.

— Я полагаю, Пушка, что леди знает лучше тебя. Притом, мы же с тобой знакомы! Ты прекрасно знаешь, что я не хлыщ.

Ковбой не преминул вставить слово.

— Он фраер. Правда же, фраер?

Я метнул на него злой взгляд.

— У тебя слишком короткая память, приятель. В следующий раз ты уйдешь отсюда на костылях.

Впрочем, в тот момент я скорее хорохорился: обстановка меня не очень радовала. Вместе с Пушкой вошел еще один мужчина, который теперь стоял рядом с ним — лысый, худой коротышка лет сорока пяти. На лбу у него был ножевой шрам как раз у самых волос. Таким образом, я оказался один против четверых — считая Пушку за двоих.

— Двигай отсюда, Скотт, — приказал Пушка.

— Я занят. — Я снова повернулся к Луиз: — Нас, кажется, прервали. Я, помнится, хотел о чем-то вас спросить.

Она хмурилась, покусывая нижнюю губу.

— Я знаю, — пробормотала она.

Из-за спины я услышал мягкий голос Пушки:

— А я бы хотел, чтобы ты вылетел отсюда, Скотт, и летел не оборачиваясь, и чтобы я тебя больше не видел.

Кто-то схватил меня за руку и развернул. Это был ковбой, и я имел неосторожность сосредоточиться на нем. Он ухватил меня за рукава пиджака, потому что я собрался раскроить ему физиономию ребром ладони, но не этим я должен был сейчас заниматься.

Я услышал слева рычанье Пушки и увидел огромный кулак, опускающийся на мою голову. Я опоздал на долю секунды, уходя от удара нырком вперед. Он ударил меня, и я едва не влетел через игорный столик в колени Луиз. Глаза мои подернулись серой дымкой, и мускулы превратились в кисель. Когда Пушка сгреб меня за грудки и потянул на себя, мне стоило больших трудов сохранять вертикальное положение. Двинуть его кулаком в подбородок было гораздо легче. Сражаясь с головокружением, я услышал шипящий голос Пушки:

— Я сказал: вон отсюда, и не суйся больше!

Снова я увидел — хотя на этот раз менее четко — приближение кулака; голова моя упала, и головокружение прошло. Его место заступила кромешная тьма.

Глава 6

Я был в кабине. Я знал, что я в кабине, только было неясно, что это за кабина. Оторвав лицо от столешницы, я мало-помалу припомнил, что произошло. Я пошевелил рукой свою челюсть, и острая боль немного развеяла туман в голове. Я огляделся. От стойки бара ко мне шла Луиз, двоясь в моих расфокусированных глазах. А надо сказать, что даже одна Луиз производит впечатление почти за пределами мужских сил. Но когда она приблизилась, раздвоение исчезло, и стакан, который она поставила передо мной, тоже был один.

— Бренди, — пояснила она.

— Благодарю. — Я выпил, подождал минуту и начал подниматься на ноги. — А где этот... эти...

Я уже почти вышел из кабины, когда она вдруг положила руку мне на грудь и сказала:

— Сядь. Я восхищаюсь твоей тупостью, но они уже ушли. А тебе пока лучше отдохнуть.

— Я уже наотдыхался.

Все же я сел, и она опустилась на стул напротив меня.

— Что тут происходит? — спросил я.

— Уже ничего. Все посетители разошлись.

— Нельзя не восхититься их здравым смыслом, — пробормотал я.

— Пушка, Звонок и Арти обыскали тебя, проверили все карманы и бумажник, потом положили все на место и ушли.

— Классно. — Я поразмышлял минуту-другую и переспросил: — Звонок? Звонок Миллер? — Это должен был быть он; вряд ли есть еще один преступник с такой же кличкой.

— Да-да, этот ковбой. И Арти Пейн. А ты — Шелл Скотт, детектив.

Я посмотрел на нее через стол.

— Все правильно. Это плохо?

— Я этого не говорила. Скорее... как бы это сказать... любопытно.

— О да. Пожалуй. — Больше я ничего не прибавил. Я не собирался охмурять девушку; она могла воспользоваться открывшейся возможностью — или не воспользоваться, по своему усмотрению. Я только сказал: — Я понял, что вы предпочитаете Пушку.

— Да я его и не предпочитаю, — возразила Луиз. — Это он предпочел меня. Он... можно сказать, он ухаживает за мной. Но пока безуспешно.

— Воображаю, какую он ведет планомерную осаду, — заметил я. — Он просто обязан. Ну, вы понимаете, — цветы, конфеты, красивые побрякушки и тому подобное.

— И тому подобное. Он приказал мне держаться от тебя подальше.

— А мне показалось, что вы из тех девушек, которых можно только просить, но не приказывать.

— А я из тех и есть, — вскинула она голову.

— Вот я и прошу. Поужинать. Сегодня, — сказал я.

— Возможно. — Она бросила взгляд на дверь. — Посетители. Я должна вернуться на место. — И она вышла. Естественно, я проводил ее взглядом.

Я заказал спиртное и, медленно потягивая виски с содовой, собрал вместе обрывки фраз и намеки. Звонок Миллер. Преступник, которому везет с приговорами и в послужном списке которого числится добрая половина кодекса — в основном, однако, подозрения в краже. Мастер на все руки преступного ремесла, он был и посудомойкой, и банковским клерком, и слесарем, и взломщиком, и барменом, и штрейкбрехером, и конечно же ковбоем. Я зафиксировал в гудящей голове этот важный пункт и стал соображать дальше. Вчера бродяга Джо ввалился в этот бар и в алкогольном бреду увидел, как Пушка дарил Луиз красивую побрякушку. Я не понимал, однако, роли Луиз. Сегодня Звонок Миллер прочел описание этого браслета в моем списке, вызвал Пушку и Арти Пейна. Пушка дал мне понять, что я веду себя глупо. Звучало логично. Я встал.

Проходя мимо игорного столика, я остановился. Луиз была одна.

— Ну и? — спросил я.

Она покусала внутреннюю сторону губы.

— А куда мы пойдем?

— Гроув подойдет? — предложил я.

— Шоколадный Гроув?

— Ну да. А то можно на Стрип, к Гиро, Мокамбо или к Кею Томпсону, или к братьям Уильямс, — перечислил я.

— У тебя на лице уже проступили синяки, — заметила Луиз. — Ничего?

— Я приложу к ним лед.

— Но я должна работать.

— У вас может заболеть голова, — подсказал я. — Тогда мы будем в равных условиях.

— Ну хорошо, — согласилась девушка.

— У вас есть длинное обтягивающее платье, которое вам бы хотелось надеть в ресторан?

Она улыбнулась.

— Хм-ммм... Длинное — и с глубоким вырезом, — уточнила Луиз.

— Замечательно! — Я ухмыльнулся. — А какого цвета?

Она поглядела в потолок, потом скосила глаза на меня, кокетливо изогнув губы в игривой усмешке.

— Ром с кока-колой.

— Время и место?