Трое под одним саваном (сборник) - Ричард Пратер

— Ром с кока-колой.

— Время и место?

Она написала что-то на листке бумаги и отдала мне. Я прочел написанное и сказал:

— До скорого, Луиз. Встретимся в девять.

— До скорого, Шелл. Не опаздывай.

— Шутить изволите? — Я вышел. Начинало темнеть...

Я добрался к себе, в отель «Спартан», к семи часам вечера. Я немедленно смешал себе не очень крепкое питье и уселся на огромный коричневый диван в передней комнате. Подмигнув Амелии — голой девице над моим фальшивым камином, я набрал номер Дианы Борден.

— Диана? Это Шелл Скотт. Я хотел бы...

— О-о-о-о, Скотти! Как это мило! Ты соскучился по мне, правда же?

— Нет. Я хотел бы...

— Ты не соскучился? Но, Скотти! Ну пожалуйста!

— О'кей, я соскучился, только послушай же! — быстро сказал я. — Закажи на сегодня два столика в «Амбассадоре». У Гроува. Два столика рядом. Если ты носишь очки, то не забудь их надеть.

— У меня нет очков...

— Помолчи минутку. Один столик — для тебя, другой — для меня и моей спутницы. Я надеюсь, что она нацепит кое-какие камушки. Может, да, а может, и нет. Но на всякий случай я хочу, чтобы ты была рядом и хорошенько рассмотрела. Если увидишь драгоценности, похожие на твои, не поднимай шума. Я найду способ перемолвиться с тобой, придумаю что-нибудь. Все ясно?

— Ничего не ясно! О чем ты говоришь? — возразила Диана.

Я еще раз повторил все с самого начала, медленно и отчетливо, велев ей заказать столики на полдесятого. Она спросила:

— Она хорошенькая? Эта девушка?

— А... да, она красавица, — нетерпеливо проговорил я. — Какое это имеет отношение к твоим браслетам и... — Я оборвал фразу. — Да, черт, чуть не забыл. Ожидая нас, возьми себе кока-колу или вроде этого.

— Я возьму то, что захочу, — заявила она. — Мне уже двадцать один год. Я же говорила тебе, что я...

— Что ты что?

— Что я гораздо старше, чем кажется. Можешь проверить, раз уж ты такой весь из себя детектив. Мне исполнился двадцать один год шесть дней назад. Так что пока.

И она повесила трубку.

Ну, подумал я... Ну-ну.

Было ровно девять вечера, когда я прочел аккуратную табличку: «Луиз Сандерс» и нажал кнопку дверного звонка. Когда она открывала дверь, прозвенел гонг и продолжал долго звенеть у меня в голове, потому что на этот раз на ней была кожа темно-красного цвета, и размер в размер. Это платье гладко лежало без помощи бретелей на ее высокой груди, облегало тонкую талию, сияло на изогнутой линии бедер и падало изящными складками до самого пола.

— Входи, — пригласила она. — Ты необыкновенно точен. И знаешь что? Вся моя головная боль куда-то уплыла.

Я не сводил с нее глаз.

— А знаешь, я сам тоже куда-то поплыл. Ты выглядишь прелестно, Луиз.

— Спасибо, — сказала она. — Ты тоже вполне прелестен. Этот смокинг сидит как влитой.

Я заранее принял душ, побрился и надел старый добрый смок с черным галстуком. Если бы я шел просто поесть супа и рыбы, я бы, наверное, оделся повеселее. Но я хотел выглядеть достаточно официально, чтобы Луиз почувствовала себя неуютно без драгоценностей. Странно, конечно, но я сам начал чувствовать себя неуютно от собственной подлой затеи.

Луиз взяла меня за обе руки и увлекла к дивану, стоявшему перед широким окном.

— Посидим здесь, Шелл. Может, выпьем чего-нибудь на дорожку?

— Грандиозная идея! — приветствовал я это предложение.

— Тебе придется удовольствоваться тем, что у меня есть. Но это не так уж плохо.

Она все еще держала меня за руки, стоя спиной к окну, и бледный уличный свет мягко обрисовал ее талию и линию бедер.

— Звучит завораживающе, — ответил я, крепче сжимая ее пальцы.

Она высвободила руки и сказала с улыбкой:

— Я имела в виду ром с кока-колой.

— Этого-то я и боялся, — пошутил я.

Я повернулся к окну и смотрел на улицу, пока она не принесла напитки. Мы мило поболтали о том о сем, — настолько мило, что я успел пожелать, чтобы этот разговор никогда не кончался; и я подумал, что, пожалуй, Луиз нравится мне чуть больше, чем надо для дела.

Когда мы покончили с питьем, было уже девять тридцать.

— Ты готова, Луиз? — спросил я.

— Да-да. Только возьму накидку...

Я прошел за ней до дверей спальни. Она взяла с кровати нечто, напоминающее норковое манто, набросила его на плечи и продефилировала мимо меня. На ней не было ни единого бриллианта, ни браслета, ни ожерелья. Не было даже колечка.

Я открыл рот, чтобы высказаться по этому поводу, но запнулся. Вся эта затея уже не казалась мне ни остроумной, ни забавной. Все же я заставил себя выговорить:

— Я тут весь упакован, застегнут на все пуговицы и запонки, облит мужским лосьоном после бритья. А на тебе нет даже часиков. Придется купить тебе пару безделушек.

Вышло это у меня плоско, невыразительно и до противного выявило мои намерения. Ведь я же не знал, что сказал ей Пушка, пока я лежал без сознания в «Обители Зефира». Точно так же и что он сказал ей вчера, вручая Дианин браслет. Она могла знать, что Пушка презентовал ей краденое украшение, она могла быть даже его соучастницей; она могла подозревать, что вещь украдена, а могла думать, что это недорогая подделка. Браслета у нее могло сейчас и не быть, это мог оказаться вовсе и не Дианин браслет. Но я обязан был все это выяснить, а вместо этого сам себя посадил в лужу своей неуклюжей игрой.

Однако, если даже Луиз и ожидала, что я заведу речь о драгоценностях, то, во всяком случае, не подала виду. Она продолжала улыбаться по-прежнему, светло и радостно, но улыбка ее словно ополовинилась, и что-то новое появилось в темных глазах.

— Наверное, ты прав, Шелл, — сказала она. — Пожалуй, мне надо что-нибудь надеть.

Она отвернулась от меня и подошла к туалетному столику у левой стены. Открыв второй сверху ящик, она вынула квадратную коробку.

— Раз так, то помоги мне выбрать, — попросила она, не глядя мне в глаза. — Что мне сегодня надеть?

Она открыла коробку, но не двинулась с места, наблюдая, как я подхожу и заглядываю внутрь, на россыпь хрустально-белых и красных камней, браслетов, цепочек и заколок.

Он был там — браслет со змеиной головой: рубиновые глаза и золотой раздвоенный язык, высунутый из пасти. Я вынул его.

— Как тебе этот?

В этот момент, по моим представлениям, и должен был произойти взрыв. Но она, не дрогнув, продолжала вести свою линию, как будто ни один из нас не дурил другого.

— Хорошо, — тихо сказала она.

Я выбрал блестящее небольшое ожерелье — черную ленту со вставленными камнями.

— Это должно подойти.

— Это стразы. Я сама их купила. Большинство остальных — подарки. — Она сглотнула. — От мужчин, естественно.

Я взял ее за запястье. Она уже надела браслет.

— Это тоже стразы?

— Не знаю. Вряд ли. — Она поколебалась. — Это Пушка подарил. Шелл, ты ведь знаешь об этом сам.

— Дорогая, я... Да, у меня было такое подозрение.

Стоя ко мне лицом, она стала застегивать на шее ожерелье, и ее полная грудь выперла и натянула платье.

— Не знаю, зачем я это надеваю, — пробормотала она. — Ты ведь не заказывал никакого столика.

Я вздрогнул.

— Луиз, послушай! Давай начистоту. Все равно придется сказать правду — так чем раньше, тем лучше. Эти камни дал тебе Пушка. Я подозреваю, что они краденые. Они находятся у тебя. Я не знал, что окажусь в таком запутанном сюжете, но так уж случилось. Как теперь быть? Ты хочешь что-нибудь мне сказать? Или я должен буду и дальше все раскапывать сам?

Карие глаза сделались злыми.

— Эти камни мне вчера подарил Пушка, — холодно сказала она. — Я не знаю, где он их взял, и до сего момента меня это не интересовало. Он и раньше делал мне подарки, хотя и не такие прекрасные. Он пытался... купить у меня кое-что за свои подарки, но у него ничего не вышло, потому что то, что ему надо, не продается. Хотя что-то он, возможно, и приобрел. — Она остановилась и поглядела мне в лицо. — А ты мне нисколько не нравишься, Шелл, — добавила она серьезно.

Некоторое время никто из нас не мог промолвить ни слова. Наконец я сказал:

— И с чего это я решил, что могу быть детективом? Знаешь, а давай еще по маленькой, и полетим.

— Ты все еще хочешь куда-то ехать? — бесцветным голосом спросила она.

— Само собой! — весело сказал я.

Мы выпили наскоро, под вялый и никчемный разговор, и вышли на улицу. В лифте она стояла тихо как мышь, и я не вытерпел:

— Луиз, милая, улыбнись! Ну хоть кашляни! Давай плюнем на все и устроим шорох под звездами!

Она улыбнулась краешком рта.

— Мне кажется, нет смысла гробить вечер впустую.

— Конечно, не впустую! Мы напьемся и пойдем бегать, и визжать, и пугать прохожих, и взлетать под небеса, и танцевать на улицах...

Лифт остановился, и я замолк. Она покачала головой, но улыбнулась чуть шире и чуть ярче.

Рука об руку мы вышли на Уилкокс-стрит. Я направился к своему «кадиллаку» и вдруг услышал какой-то шорох по асфальту. Луиз вскрикнула: