Трое под одним саваном (сборник) - Ричард Пратер

И вдруг телефон ответил.

— Луиз? Ух. Это Шелл Скотт, — обрадовался я. — С тобой все в порядке?

— Да. А с тобой? Я видела газеты.

— Это фальшивка. Я в порядке; помят, но держусь на задних лапах. Что произошло после того... после того, как я отчалил?

Она стала рассказывать, как она налетела на Пушку, когда он заталкивал меня в «кадиллак», как пыталась выцарапать ему глаза (во всяком случае, так она выразилась), как ругалась на него. После нескольких минут перепалки они вернулись в квартиру — тогда-то я и барабанил им в дверь. Пушка сказал, что придушит ее, если она пикнет. Но после моего ухода фейерверк возобновился.

— Это продолжалось около часа, — рассказывала Луиз. — Потом он ушел, и я велела ему больше не возвращаться.

— Я звонил тебе вчера, но было все время занято. Что...

— Когда Пушка ушел, он несколько раз звонил мне, и так надоел, что я сняла трубку и пошла спать, — объяснила она, почему не отвечал ее телефон.

Я помолчал минуту.

— Дорогая, как я понимаю, твое мнение обо мне не изменилось, — после паузы выговорил я. — Или...

— Когда я узнала, что ты сыщик, я не могла понять, прикалываешься ты ко мне ради меня самой или ради своего расследования, — начала девушка. — Естественно, вчера вечером я была здорово разочарована. Но потом я поняла, что ты был прав: я ведь и сама знала, что за тип Пушка. И все же принимала его подарки. Теперь мне даже полегчало. Пока я могла верить, что он покупал эти веши, мне было приятно их иметь. Но когда я узнала, что они краденые, я отдала их ему обратно.

— Что ты сделала? — воскликнул я с ужасом.

— Отдала их обратно. Вчера вечером. Ну... он предложил их вернуть, а я побоялась спорить. Да и не хотела я их больше!

Я стиснул зубы. В данный момент ювелирные изделия интересовали меня меньше, чем ребята, которые их увели. Но почему же я не конфисковал вчера этот браслет! Я даже начал терзать себя, как это я сумел оказаться таким тупицей, но тут же вспомнил, что притупил меня Пушка. Одной причиной для ненависти больше. А впрочем, скоро количество причин уже не будет иметь значения.

— Дорогая, послушай, — сказал я. — Ты вчера дала ему пинка, но разве он не явится снова при первой же возможности? Я бы на его месте явился.

— Боюсь показаться самонадеянной, но я уверена, что он вернется. Он чуть на колени не упал, когда я прогоняла его. Но...

— А если я попрошу тебя найти его, сказать, что ты сожалеешь и хочешь с ним увидеться?

Она долго не отвечала, но наконец проговорила:

— Хорошо, Шелл. Ты очень странный и очень дотошный сыщик, не находишь?

Интонации были те же самые, как вчера, когда я предложил ей надеть браслет. Я пустился было в объяснения, но заставил себя замолчать. Это было ни к чему. На одну секунду мне показалось, что она водит меня за нос. Я переспросил:

— Так ты сделаешь это?

— Когда и где ты предлагаешь нам встретиться? — деловито спросила она.

— Где — не имеет значения. Но ты хочешь увидеть его около десяти.

— Хорошо. До свиданья.

Она была готова положить трубку.

— Эй! Я звонил сегодня утром, но никто не отвечал, — закричал я. — Где ты...

— Можешь верить, можешь нет, но я покупала стразы, — ответила она.

Луиз распрощалась. Положил трубку и я. К четырем пятнадцати я закончил свои изыскания. Передо мной была идеальная троица: Профессор — мозг, ковбой — в качестве Гудини, а Пушка — мышцы и общее руководство. От наркомана Хука, который давно и хорошо знал Пушку, я услышал, что Пушку следовало бы звать Пушка-без-пушки, потому что он никогда не носил оружия; Арти и Звонок-ковбой всегда держали свои револьверы в тепле, пользуясь нагревателями. Я переговорил с неким Сильвестром Джонсоном, жившим по соседству с убитым адвокатом, В сжатом виде его рассказ выглядел так: да, сэр, в тот вечер мы сидели в саду возле шашлычной ямы и попивали пиво. Нет, мы ничего не видели и не слышали, пока не вернулся мистер Дрейк. Он припарковал машину и вошел в дом. Зажегся свет. Через минуту мы услышали выстрел. Вызвали полицию. Нет, никто не выбегал. Рад был помочь.

Я сверил даты всех девяти ограблений — включая Дианино — со сводкой бюро погоды. Все они происходили в безлунные или облачные ночи. Все — в период с десяти до двух. Если люди собираются на выход, они уйдут до десяти; а возвратятся, вероятней всего, вскоре после закрытия баров. Этой ночью был обещан густой туман.

Все это звучало уже достаточно убедительно. Я позвонил в отдел по расследованию убийств и попросил позвать его шефа Сэмсона. После обмена приветствиями я сказал:

— Сэм, я через полчаса приеду за «кадиллаком» — ребята сказали, что он уже готов. Вы ведь приятели с Тернером из отдела научных исследований. Нельзя ли поставить мне в «кадиллак» для комплекта инфракрасный прожектор и красные очки, которые к нему прилагаются?

— Что? Какого дьявола ты опять задумал? — вскричал мой друг.

— Я... этого... обронил одну вещь в темном погребе. Пойду ее поищу. И буду весьма счастлив, если вопросов больше не будет.

— Черт побери, Шелл! У тебя есть что-нибудь интересное для нас?

— Ничего такого полезного, кроме как для меня самого. И ни одной стоящей улики — пока. Честно, Сэм. Но если ты пойдешь со мной, то они могут появиться.

— Да я бы рад, Шелл, но... — заколебался Сэмсон.

— Кроме того, Сэм, ты же видел сегодняшние газеты. Сделанного не воротишь, но мне очень хотелось бы, чтобы завтра-послезавтра в них появились другие увлекательные заметки. Такие, которые стерли бы вонь, прежде чем она впитается слишком глубоко. И потом, ты же не знаешь, зачем мне потребовалось это снаряжение. Может, я собрался на Луг Влюбленных пошпионить за резвыми школьниками.

— Самой увлекательной будет заметка о том, что Шелл Скотт этой ночью получил пулю в лоб, — ворчливо проговорил шеф отдела по расследованию убийств. — И что я, по-твоему, должен сказать Тернеру? Ну ладно... — Он замолк на несколько секунд. — И вообще, мне следовало бы посадить тебя в тюрягу за ту психопатку, к которой ты меня вчера отправил.

— Она сильно буянила?

— Когда я добрался до Гроува, она пела. Орала в этот чертов микрофон. Но лучше бы она осталась там и ночевать. Потому что когда я... нет, давай я расскажу все по порядку.

Слушая его рассказ, я первый раз за день посмеялся всласть. Закончил он так:

— Ладно, черт с тобой. Когда будешь выезжать, загляни в свой багажник. Но я ничего не обещаю.

— Спасибо, Сэм. До скорого.

Я получил свой «кадиллак» без особых сложностей и в багажнике нашел обещанное снаряжение. Очки смахивали на обычные защитные, только с красными стеклами, зато сам светильник напоминал скорее пушку — шириной больше фута, длинный, толстый, с изогнутой металлической рукояткой наверху. Я положил его вместе с очками на переднее сиденье. Проехав по направлению к Восьмой улице, я остановился перед радиомагазином Портера. Я приехал сюда уже во второй раз; первый был около полудня. Я зашел в магазин. Портер — высокий, похожий на студента, бывший «джи-ай» — вышел мне навстречу.

— Здорово, Шелл. Я только что закончил. С тебя пятьдесят баксов.

— Такие деньжищи за паршивую вакуумную трубку с батарейкой в старой сигарной коробке?

Он широко ухмыльнулся.

— Друг мой, ты платишь за мой технический гений и блестящее «ноу-хау».

— Да будь у меня чуток свободного времени, я бы запросто все это сварганил сам.

Он, фыркнув, принес из задней комнаты заказанную мной «коробку-пищалку» и положил ее на прилавок возле компактного радиоприемника с петлевой антенной. Я вручил Портеру его полтинник. Он нахмурился и сказал:

— Я должен взять с тебя залог за приемник. Он у меня единственный с петлевой антенной.

— Но я же верну его не позже... — Я осекся. — Ладно, давай я оставлю залог.

Я выдал ему еще денег, а потом позвонил с его телефона Луиз. Она сразу взяла трубку.

— Это Шелл, дорогая. Ну, как успехи?

— Он... Кажется, я себя переоценивала. Он... короче, он отказался. Он страшно извинялся и обещал повидаться со мной завтра.

Я рассмеялся. Я чувствовал себя так, словно только что выиграл миллион.

— Детка, — сказал я, — он не сможет повидаться с тобой завтра. Ни послезавтра. Ни через неделю.

— Шелл, я уже час сижу у телефона и все размышляю. Ты ведь знал, что он не сможет повидаться со мной сегодня?

— Я знал, что свидание не состоится, потому что, если бы он пришел, я бы приложил его кочергой. Но у меня было подозрение, что он откажется.

— Шелл! Чтоб тебе пусто было! Ты не мог мне хоть что-нибудь рассказать?

— Милая моя, скажу тебе честно: я тебе не вполне доверял, — признался я.

— А теперь — вполне? — с обидой в голосе спросила Луиз.

— Не вполне. Но доверяю, — сказал я уклончиво.

— Шелл! Чтоб тебе пусто было! Чтоб тебя черти взяли! — прокричала она.

— Но мы же можем остаться друзьями? — с надеждой спросил я.

— О, я полагаю... — Ее голос стал тихим и мягким, с теми шампанскими искорками, которые заставили меня вспомнить, какая она была за игральным столиком, в платье цвета мятного ликера, когда я спросил ее, что она одевает к шампанскому. — Нет, — пропела она. — Я не думаю, что мы с тобой можем остаться друзьями. — Она выделила последнее слово. — Шелл, — продолжила она, — каждый раз, как я поговорю с тобой, я открываю что-нибудь новое в тебе.