Хоккейные истории и откровения Семёныча - Николай Эпштейн

— У Анатолия на тренировках никогда не было скучно, он был большой мастер разнообразить занятия, превращать их в своего рода мини–спектакли, увлекать игроков, или, как говорят в России, «заводить» их. Это очень большое искусство, им владеет не так много тренеров, а Анатолий обладал им сполна, был великий выдумщик…

Приходилось общаться Пиа с тренером и в неформальной обстановке.

— Это Анатолий научил меня готовить пельмени, и с тех пор у меня в семье это очень популярное блюдо. Однажды он приехал в гости к Юрию, привез много всякой всячины — маринованные огурчики, соленые грибы, какие–то пряности. И сделал пельмени. Ну, была и водка, Анатолий любил выпить. И что важно отметить, делать это умел. Это не была просто выпивка ради хмеля, у Тарасова все превращалось в некий священный ритуал, небольшое празднество, пирушку. «Всякий настоящий тренер должен уметь пить водку!», — назидательно заметил он и подвинул мне большую рюмку. Я, конечно, решительно запротестовала, и они с Юрием, рассмеявшись, приняли мой отказ. Я никогда не видела Тарасова пьяным. Мне, например, даже представить его трудно в таком состоянии.

Со своей семьей в дни мировых первенств Пиа отчаянно болеет за сборную России. И огорчается, когда россияне проигрывают.

— У нас с мужем много друзей в России, среди них — Борис Михайлов, он приезжал к нам в гости, в Карлстад. Они с Ульфом дружат с тех лет, когда еще играли друг против друга.

И это так. Ведь мужем Пиа является знаменитый шведский нападающий Ульф Стернер, ярчайшая «звезда» европейского хоккея 60–70‑х годов, первый европеец, отправившийся в 1965 году осваивать «хоккейный Клондайк» Североамериканской национальной хоккейной лиги. Так что хоккей подарил Пиа любовь и семейный очаг. В семье Стернеров двое детей. Сын Кристофер выступал за юниоров «Фэрьестада», в котором блистал когда–то отец, а дочь Катарина тоже играет в хоккей, но только в залах. Вот такая спортивная семья живет в шведском городе Карлстаде. Сам Стернер, до срока вышедший на пенсию после операции на бедре, — сказалась старая хоккейная травма — выращивает на небольшой ферме скаковых лошадей. И одного молодого жеребца, который как–то сломал ему нос, прозвал Рагулиным за силу и резкость, которыми отличался могучий советский защитник, тоже числившийся в друзьях Стернера.

P. S. История о Пиа из Гетеборга не случайно включена в книгу. Во–первых, она интересна сама по себе и еще раз раскрывает перед нами удивительную натуру Анатолия Владимировича Тарасова — самого главного оппонента Николая Семёновича Эпштейна в годы их хоккейного противостояния. Полемика двух выдающихся тренеров была стержнем многих сезонов, и она до сих пор в памяти истинных любителей хоккея.

О чем спорили?

Да, я звал его Анатолий Владимирович. Он меня запросто по имени звал, а я его вот не мог, хотя почти одногодки. Однажды он мне говорит: «А ведь если бы мы все наши гонорары газетные за споры сложили, хороший ужин в ресторане можно было бы закатить».

Это правда. Наспорились мы с ним, как никто. Любимый конек Анатолия Владимировича был: непрогрессивный хоккей Эпштейн проповедует, порочит советский атакующий стиль, от обороны играет. А «Химик» и не думал играть от обороны. Наш девиз был: «Пятеро в движении». Зоны мы старались своевременно перекрывать, но на синей линии таких «заборов», как «Динамо», не возводили и в углы не забирались.

Все пятерки в команде нашей были непохожи друг на друга. Одна больше техникой брала, другая — скоростью. Игроков в команду я подбирал очень скрупулезно, и главное мое внутреннее требование было: на площадке надо уметь мыслить, а не просто гонять шайбу. Юрка Мичурин, от Бога был хоккеист, помню, бросил: «Николай Семёнович, быстрее шайбы ведь не пробежишь». И верно, умный пас — основа игры, игрок, владеющий этим искусством, — это своего рода хоккейный интеллектуал.

Однажды я беседовал с нашим известным кинорежиссером Станиславом Ростоцким. Меня, в частности, интересовало, как он подбирает актеров на те или иные роли. «Если актер знает не больше меня, я его не уважаю, он годится разве что на роль статиста», — ответил маститый режиссер. Наша беседа проходила в дни, когда его фильм «Доживем до понедельника» получил премию на Московском международном кинофестивале.

Задумался я после той беседы. Какая смелая позиция режиссера! И ведь оправданная.

Думаю, это справедливо и в отношении хоккея, который Ростоцкий любил и в котором неплохо разбирался. Посредственность хорошо себя чувствует в рамках, очерченных тренером. Для талантливого, мыслящего игрока они узки. И тут главная задача тренера — подсказать, подтолкнуть в нужном направлении. Я никогда не стеснялся признаться, что сам учился чему–то (скажем, оригинальным финтам, обводке) у Никитина. Учился, и в свою очередь от чего–то его предостерегал, в чем–то и поощрял.

Один из наших с Тарасовым «камней раздора» — на каком фундаменте должно развиваться мастерство хоккеиста? У бывшего тренера армейцев сомнений здесь не было: «атлетизм есть, был и будет фундаментом, на котором базируется мастерство… Высокая скорость, сила, быстрота реакции, наконец, хорошо развитое качество ловкости — все это помогало спортсменам быстро приобретать технико–тактические навыки», — писал общепризнанный в хоккейном мире авторитет Анатолий Тарасов.

Я же всегда придерживался той точки зрения, что фундамент — это техническое мастерство и тактическое мышление. А сила, ловкость, быстрота — необходимые, но куда более легко совершенствуемые (разумеется, если человек развит нормально) качества. И примеров тому сколько угодно. В 60–70‑х годах шведский защитник Леннарт Сведберг считался одним из лучших в своем амплуа в Европе. Приезжал тренироваться с ЦСКА, и сами же армейцы говорили про него — «хиляк». Это не мешало Сведбергу быть блестящим техником и отменным тактиком, с большим умом действовавшим на площадке. Хотя собственно в атлетической подготовке — поднятии тяжестей, чистом беге швед уступал армейским игрокам.

Но вот пример другого порядка. Хоккеисты наших уральских и сибирских клубов в смысле атлетизма и физических кондиций не уступали тому же ЦСКА или «Динамо». Но коэффициент их полезного действия па площадке часто бывал минимальным из–за безалаберной тактической готовности и слабой технической оснащенности. А целесообразно ли в совсем молодом возрасте выпускать игроков на площадку вместе со взрослыми игроками? Ведь есть опасность того, что молодой хоккеист сломается физически и психологически, столкнувшись с маститыми, прошедшими огонь и воду, и медные трубы хоккеистами.