Тайны служебные и личные, или Карибский синдром - Александр Васильевич Кулешов

– Я поняла, что у нас не должно быть приглашения, принятого в бальных танцах. На основном шаге чачача мы выйдем из-за кулисы, что предполагает некую предисторию встречи. Ты запоминаешь, что я говорю?

Виктор старательно подтвердил, вытирая выступивший на лбу пот. Его прилежание было оценено похвалой «молодец!»

– В середине танца, когда парень уже раскрепостился, и ему жарко, он в танце расстегивает свою рубашку, в чачача это легко сделать: рука в сторону – к груди – расстегнул одну пуговку – рука снова в сторону – к груди – расстегнул другую пуговку. Попробуй!

Проработали они часа два, пока не сложилась фабула танца, устраивавшая Лену. После переодевания отправились по привычному уже маршруту к ее дому.

– А сегодня ветерана Карибского кризиса дома нет – на дежурстве он. Лето, кто-то в отпуске, кто-то с повышенной нагрузкой, – проинформировала Марилена при подходе к пятиэтажке Левко.

– Ну тогда я выполню свой партнерский долг, проводив тебя до дома, пойду.

– Нет, лучше зайти – мама не поймет, обидится, – решительно остановила его Лена.

Приветливая добрая женщина быстро отворила дверь, словно подгадала оказаться в маленькой прихожей в момент звонка, и с еще большей надеждой, чем раньше, заглянула в лицо визитеру.

– Я так рада, что вы зашли. Петруши нет, а у меня ужин готов. Присаживайтесь – буду угощать.

Угощение было знатное – борщик с пампушками и зразы. Отметив готовность гостя к приему пищи, хозяйка тут же предложила:

– Рюмочку для аппетита! – и выставила на стол графин с бесцветной жидкостью и две стопки. Виктор выказал осторожное сомнение в отношении спиртного.

– Да что вы, мы ж только для формы и настроения, что б снять напряжение, – произнесла Тамара Петровна с той интонацией, с какой торговка на рынке предлагает всем прохожим попробовать ее семечки.

Надобности строить трезвенника у Виктора не было. Содержимым графина оказался самый настоящий самогон, давший повод хозяйке рассказать о родственниках в деревне, которые знают толк в самогоноварении и способах очистки конечного продукта. Сняв напряжение вступительным рассказом Тамара Петровна принялась расспрашивать-выпытывать у Виктора о его студенческих годах, семье и служебных обстоятельствах. В разговоре всплывали и место рождения, и наименование законченного института с уточнением полученной квалификации, и специальность матери, и неопределенность с его будущим – и все это было интересно Лениной матери. Марилена не участвовала ни в самогонопитии, ни в расспросах, лишь весело поблескивала масляными глазами. Разговор строился один в один как в коростелевских инновациях по построению политзанятий с личным составом отделения, когда он, с целью сблизить сослуживцев и с рамках своей должностной обязанности знать фамилию, имя, отчество, национальность, год рождения, род занятий на гражданке до призыва, семейное положение, служебные и морально-психологические качества каждого военнослужащего, предложил бойцам вкратце рассказать о своей малой родине, и выяснилось, что им не так уж много известно интересных данных и фактов, а когда в развитие темы он попросил рассказать о своей семье, о традициях, то рассказы оказались короткими и банальными, словно, сохраняя невозмутимость под колкости окружающих, подростки касались больной темы – одна много работающая мать, обычный, как у всех, пьющий отец, сидящий в тюрьме брат… Для многих доармейская жизнь была мрачной реальностью, в которой молодых хоронили чаще, чем стариков: пьянство, езда в нетрезвом состоянии, аварии, травмы и драки до убийства. Удачливые в местном масштабе родственники – гордость, есть о чем вспомнить, об остальном лучше стыдливо умолчать. Вместо полновесного рассказа о себе, о семье, о малой родине почти каждый служащий через слово мычал «ну-у» и старался как можно быстрее отделаться от расспросов, шмыгнуть в щелку, чтобы скорее отстали и забыли. За открытость можно поплатиться. Лейтенант отстанет с дурацкими и бесполезными расспросами, а им жить со своими понятиями и привычками, перемежая перекуры беззлобным матом и уходя от пересмешничества и подначек сержантов и старослужащих. Спасение в том, что все забывается. Временное сообщество людей не предполагает излишней открытости. И за столом в гостеприимном доме Левко под напором расспросов Тамары Петровны Виктор испытал то же самое, чему он подвергал своих подчиненных, и применял продемонстрированные ему приемы: уклониться от подробностей, ответить односложно и поскорее свернуть затянувшийся разговор. Это не в пассажирском поезде, когда можно наврать с три короба или раскрыть чистую правду – после выхода из железнодорожного вокзала попутчики даже имя вряд ли вспомнят. Здесь открытость предполагала построение отношений, а вот тут у лейтенанта планов не было. Хозяйка ограничилась двумя рюмочками самогона и предложила гостю, если он желает, продолжить в одиночестве. Виктор отказался.

Тамара Петровна, казалось, была довольна разговором и неожиданно резюмировала:

– Попадется хорошая жена – будете счастливым. Попадется плохая – станете философом.

«Попадется – будто это результат охоты или рыбалки, а в них главное, как это отметил капитан Левко – терпение», – тут же про себя начал философствовать Виктор. Словно посылая гостю тайные знаки, Тамара Петровна во время разговора несколько раз проверяла свою прическу – туго сколотый под затылком пучок волос. Вот от кого Марилена унаследовала главный элемент своего образа – густые прямые волосы с зеркальным блеском. После чая со свежим вишневым вареньем Виктор стал прощаться, и старшая по возрасту хозяйка вышла с ним на лестничную клетку, прикрыв за собой дверь в квартиру.

– Молодой человек, я – человек с опытом и вижу, что у вас с Леночкой еще не сложилось глубоких отношений, поэтому мне захотелось с вами переговорить. Говорят, любовь может вспыхнуть, как пожар, а может зацвести пышным цветом на кажущемся в начале невзрачном побеге. У Лены уже были потери и разочарования, и как мать, я не могу не сопереживать. Такая хорошенькая, такая умненькая, влюбилась в лейтенанта-понтонщика из той военной части, откуда молодые офицеры ходят на танцы туда же, куда и все рубежанские девчонки. Привела домой, познакомила с нами, родителями, и отношениями показались зрелыми и перспективными. Вместе с дочерью начали обдумывать их совместное будущее.

Далее на душной лестничной площадке Тамара Петровна подробно пересказала, что бодания с отцом семейства были в основном по поводу имен будущих детей, потому как Марилена сообщила о намерении будущего главы семьи использовать традиционные для татар имена – а ухажер оказался татарином, и родителям, намаявшимся с кубинским именем дочери, в русской среде это не казалось правильным и не очень понравилось, что Юра на самом деле оказался Юнусом. Так в построении планов и ожидании счастливого дня дожили до того момента, когда лейтенант-понтонщик подал рапорт о продолжении службы в