Антидот к паранойе - Максим Волосатый

И замер, не принимая участие в ожесточенной перестрелке, которая тут же вспыхнула между готовящимися к вечернему сну деревьями…

Но не от страха или в замешательстве. Вовсе нет. Для него наступало время работы. Той самой, для которой его сюда и направили. Той самой, для выполнения которой его и отправляли учиться в лучшую военную школу сектора. Той самой, к которой всегда была готова вся его семья.

Матвей прикрыл глаза. Наученное тело, повинуясь вбитому почти в спинной мозг рефлексу, повело его по сложной траектории, сбивающей прицел противника и не позволяющей подставиться под выстрелы. «Командирский ход», как шутили в космоштурме. Движение, при котором командир, находясь на поле боя, все же находится как бы вне схватки, объективно оценивая ход боя, в любой момент имея возможность прийти на помощь любому из бойцов. Хотя сейчас это умение Делягину нужно было совсем для другого.

Ноги несли его по кругу, а сознание привычно соскользнуло в тонкую прослойку мира, в которой предметы начинали казаться совсем другими, нежели они были на самом деле. Так учил его отец. А того – дед. Того – его отец и дед.

Поначалу Матвею это казалось глупостью. Потом забавой. Еще позже – признаком элитарности, знаком избранного. Потом, в академии космоштурма, – опять глупостью. Но только сейчас он, наконец, понял, что это было всего лишь прелюдией. И настоящее предназначение его способностей начиналось только здесь.

Матвей искал.

Напрягая внутреннее зрение, почти ломая себе глазные мышцы, он высматривал полуприкрытыми глазами того единственного, кто должен выделяться из общей картины мира, ломая привычное восприятие своей непохожестью. Матвей Делягин искал Таиксану.

И не видел.

Не было вокруг ничего не обычного. Деревья все так же стояли огромными мохнатыми столбами, величественными в своей неподвижности. Вечерний воздух переливался всеми цветами, мерно покачивая бытие на своих волнах. Несуразные точки метались по площадке, бросая друг в друга яркие бесцветные черточки выстрелов. Вот одна из смазанных фигурок вдруг заметила самого Матвея и подняла руки, явно намереваясь выстрелить. Не надо так делать.

Фигурка еще только начала движение, а Матвей уже нажимал на спусковой крючок плазменника. Короткий бесцветный проблеск – и фигурка валится на теплую землю, а Матвей идет дальше, до боли в голове вглядываясь в окружающие его мир. Где же ты? Где? Неужели они ошиблись, и весь этот полет – ошибка?

Нет! Не ошибка.

Потеряв троих, патруль проходчиков (вернее, оставшиеся двое) вдруг сдал назад и резко пропали из зоны видимости. Убежали? Еще бы. Полуброня не идет ни в какое сравнение в «полевиками», шансов у них не было изначально. Но времени на осмысление действий проходчиков не осталось.

Таиксана понял, что попал в ловушку. И одно из лежащих на земле тел пассажиров бота, до этого, надо полагать, успешно прикидывавшееся мертвым, вдруг поднялось и рванулось вслед убегающим проходчикам.

Вот он! Теперь Матвей и без его бега видел рваное, постоянно меняющееся тело, свое инородностью разрывающее гармоничную картину мира. Овальное яйцо, по которому то и дело проскакивали странные, чуждые глазу разводы, быстро достигло края поляны, почти выйдя из зоны поражения общинников. Но Матвей не зря носил звание майора космоштурма. Тяжелая бронированная пехота штурм-флота «Харон» воевала столько, что выбор правильной позиции в бою у его офицеров разве что в анализе крови не просматривался.

Еще до того, как Таиксана решил, что пришло время показать себя, Матвей увидел небольшой разрыв в пересекающихся зонах поражения тройки его бойцов. И вовремя сместился, перекрывая этот разрыв.

Так что теперь ему всего лишь оставалось поднять импульсник и дать длинную, не оставляющую никаких шансов очередь.

Тгр-тгр-тгр-р-р-р-р.

Бегущее тело рухнуло во весь рост, срубленное непрерывной полосой острых энергетических игл.

Ну, теперь не дать ему уйти и спрятаться. Где у нас раненые? Куда он пойдет? Этот? Вроде нет.

Матвей аж присел, отдавая все, что есть, глазам, всматривавшимся в упавшее тело, над которым вдруг заклубилась неопрятная дымка. Она прянула вбок, покружилась над лежащим. Поднялась. Так, этот – труп. Сдвинулась дальше, к следующему. Тот же результат. Еще. Еще. Еще и еще.

И тут Матвей понял, что ситуация пошла по худшему сценарию. Выживших не осталось. Вернее, осталось, но вот только выжившие были общинниками. Против них у Таиксаны не было ничего.

Так и есть, неопрятная дымка попыталась обволочь одного из бойцов Делягина. Матвей даже импульсник поднял, на случай если все же древняя защита не сработает. Но она сработала. Дымка отскочила от человеческой фигуры, как будто обжегшись. Ага, не нравится? Еще одна попытка – и еще один ожог. Третий, последний. Нет, не получается. И теперь остался только один выход.

– Ну, давай, я жду, – ощерился Матвей, глядя на устремившееся к нему грязноватое облачко.

Он ждал чего угодно. Оскаленной пасти, удушающего безумия, боли, рвущей на части помутившееся сознание. Но ничего подобного не произошло. Неопрятный туман обволок Матвея, чуть придвинулся, проверяя, не обожжет ли его и это сознание, и как-то даже радостно придвинулся, заставив Делягина судорожно сжать зубы, ожидая атаки.

– Привет, – донесся вдруг из тумана спокойный мужской голос.

– А? – Матвей был готов к чему угодно, кроме дружелюбного приветствия.

– Привет, говорю, – повторила дымка. Между ее клубов вдруг начало проступать грубо начерченное лицо. Сразу и не понять, мужское, или женское. Нет, скорее, мужское.

– Э-э, здравствуй, – справился, наконец, с ошалевшей головой Матвей.

Вообще-то, здороваться с противником не есть самое разумное действие в бою, но Матвей плохо себе представлял, что он может в данной ситуации сделать еще. Тем более что задача у него стояла заполучить Таиксану к себе. Ну, можно сказать, что он его заполучил. И чего теперь с ним делать? Что там говорили старейшины?

Но в голове было пусто. До ужаса, до черного отчаяния пусто.

Видимо, все-таки придется разговаривать.

– Что…? Что ты хочешь? – выдавил из себя Делягин.

Ответ его не сказать, чтобы ошарашил…

– Спрятаться, – поведало ему лицо.

Ошарашила его общая интонация ответа. Таиксана не пытался проникнуть в его голову, не хотел замутить сознание. Он как будто просто просил о помощи.

– Я хочу куда-нибудь спрятаться, – повторило лицо, и в дымке как будто кто-то пожал плечами. – Мне некуда деваться в этом мире. Ты мне поможешь?

– Вряд ли.

Очень хотелось потрясти головой, только это, скорее всего, не поможет. Что он говорит? Ему же наоборот надо… Проклятая пустота в голове.