Псих из Крашти - Мара Вересень

в храм Тьмы, другое, что во время столкновения остроухий выцвел взглядом, будто мертвеца увидел, а потом и вовсе полную чушь сказал: «В шиповнике полно корней, но под ноги лучше не смотреть». Предсказатель, тлен ему в сад.

Потом в Нункоре объявился старейшина собственной персоной, потом они нагнали за городом этих двух «бессмертных», Эверн вспомнил про шиповник и уверенно не смотрел под ноги.

– Я отправил тебя за флейтой, «пес», – меланхолично сказал ана Драгул, вздернув его за ошейник и поводок с земли, где Эверн валялся размазней после удара темного, прислушиваясь, как выправляются в грудине сломанные ребра. Некромант ударил сильно, но аккуратно. Со знанием дела и физиологии.

– У него была только та, что в штанах, – честно прохрипел в ответ Эверн, а старейшина оскорбился и расстроился. И расстройство свое выместил на «псе». Чуть позже. Лучше бы прямо там. Когда под животом трава и земля, крови хотя бы есть куда деваться.

Гадость удалась, не сдох и не попал в «виварий» на кровавый паек, где готовят «гончих» для Рубиновых игр*, значит, не так уж ана и печалится, а ребра — мелочь.

____________________

* Рубиновые игры — развлечение вампирской элиты.

«Гончие» — спившиеся на крови или нарочно посаженные на подобную диету провинившиеся вампиры, которые с течением времени начинают терять контроль над жаждой. «Серны» — живая добыча. «Охотники» позволяют им отбежать подальше, а затем спускают «гончих», которых держат на поводках подчинения. «Гончие» выслеживают «серн», догоняют и, изнывая от жажды, ждут, когда «охотник» явится осмотреть добычу. Часто жертв отпускали. Когда «серны», как они думали, снова прятались, «охотники» вступают в игру сами.

В начале гона жертвам чертят на горле запирающую руну, чтобы те не могли кричать и выпустить свой страх, а на руку повязывают шнурок с глухим рубиновым колокольчиком. Отсюда название. Ну и из-за крови тоже.

2

Самое близкое определение состоянию было кисель или подтаявшее желе. Вот бы еще сучки́ лопатками не чувствовать и отсыревшую одежду. Затылку зато хорошо лежалось на влажной земле – мягко и прохладно. Меч висел пудовой гирей, хотя тоже, как и Пи, лежал. Под ремнем зудело, будто там, где корпус футляра прижимался к коже, копошилась банда муравьев. Муравьи, кстати, и так могли быть, без «будто».

Сучки, отдаленное шуршание и поскрипывание, влажная трава, запах прели и сырости… Лес на краю болота? Заболоченный лес? Куда их занесло? Может когда-нибудь и получится целенаправленно ходить гранью отсюда туда, куда глазам не видно, но точно еще не скоро.

В теории их должно было притянуть к ближайшему темному источнику. Хорошо бы в пределах королевства. В Нодлуте, несмотря на в основном сырой климат, болот не особенно много водилось, зато в соседней Штиверии – как… муравьев.

Руки не поднимались, чтобы поскрести зудящую кожу, пытка становилась невыносимой. Опасение, что прохудившийся футляр может нанести непоправимый ущерб там, где лежит, позволило ценой диких усилий и взмокшего от них лба шлепнуть пятерню на пузо и кое-как выковырять источник зуда из-под ремня.

— О-о-о, – не сдержался от стона Пи.

— Ты что там делаешь? — не слишком внятно донеслось откуда-то сверху и немного справа, если принять лежащую на земле голову за точку отсчета.

— Открой глаза и посмотри. Знаешь, где мы?

— Открой глаза и посмотри. Что это было?

— Я не удержал контроль. Из-за тебя, между прочим. Проломил грань. Выдернул нас обратно. Потом мы навернулись с твоей метлы. Но как-то очень удачно, если лежим и разговариваем. Руки-ноги целы?

— Сложно сказать. Я в состоянии киселя. Никогда такого не было.

— Поздравляю, это твой первый настоящий ор… ыххы-ы-ы-ы… откат.

— Придурок озабоченный.

— Кто бы говорил. Глаза открылись?

— Нет. Сил нет. А ты?

— Тоже. Еще полежим. Помнишь что-нибудь?

— Как падали? Ни бездны. С чего вдруг Глядь так подставился? Нас можно было почти голыми руками брать? Да еще имя назвал.

— У Глядя… Эверна причин может быть до бездны, это его личное дело, а имя назвать — жест доверия.

— А твои слова?

— Вроде обещания «услуга за услугу». Не обязательное, но гулем будешь, если не ответишь при случае.

— Тогда почему Драгул стоял и с обочины смотрел, как он лажает? Этот бы точно ровным слоем нас там раскатал. Ровнее, чем мы сейчас лежим. Не болтали бы уж точно. Как в твоем варианте «минэ»: наши сильно поврежденные шкурки на обочине, а артефакт у Драгула.

— Третьи руки. Это всё, что мне в голову на данный момент приходит. У хладенов такая традиция. Если артефакт был чей-то, его у этого кого-то забрали силой, то чем больше рук он пройдет до счастливого нового владельца — тем безопаснее. Это не только традиция, но и азы древней артефакторики, «постулат о принадлежности». Поэтому Драгул не сам пошел, а «пса» отправил.

— Футляр цел?

— На ощупь — да, но что-то с ним точно не то. А еще он… открывается.

— И что там внутри?

— Понятия не имею. И не стану ни открывать, ни щупать. Хочу от Арен-Феса свою награду. Это ценнее приступа любопытства. Кстати, нам не мешало бы встать и понять с какой скоростью и в каком направлении бежать, но…

— Давай еще чуточку полежим, а потом обязательно.

— Давай.

Пи приподнял руку и потянулся за голову. Туда, откуда звучал голос. И почти сразу нащупал в траве вялые, но теплые пальцы. Шевельнул своими и почувствовал ответное шевеление.

— Откуда знал, что получится сил передать? — спросила Аманда. — Я же не темная.

— Предположил. Сопоставил вероятности. Договор, взаимное влечение, несколько дней вместе, общая кровь.

— Общая кровь?

— Думал, ты про влечение спросишь, — хмыкнул Пи.

Разговаривать с рыжей, не видя ее скептического взгляда, было очень легко, даже несмотря на то, что реакция на слова оказалась прежней. Наверняка и глаза закатила. Да, они, если не врет, закрыты, но все равно закатила, как два сложить. И сказала: «Идиот» — и по пальцам своими возмущенный тыц сделала.

— Может быть, — не стал отпираться Пи, — с кем не случается? Но я довольно начитанный идиот. Краштийцы, чтоб ты знала, потомки эльфов. Только темных.

— Таких не бывает.

— Раньше были. В Мертвых землях. Первая кровь Эру. По неким непроверенным преданиям Он впервые ступил в наш мир именно там, но был слишком тяжел. Чтобы мир