Похождения в Амстердаме - Крис Юэн

— Молодым барменом? С такой злобной ухмылкой?

— Да, он стоял за стойкой. Наверное, тот самый, о котором вы говорите. Жизнь барменов в Амстердаме такая же, как и везде: платят им плохо.

— И вы его подкупили.

Стюарт закатил глаза, вскинул руки.

— Я попросил его порыться в ее вещах, ничего больше. И он принес мне паспорт.

— А вы сделали копию и отправили Майклу.

— Откуда вы это знаете? — Стюарт сощурился.

Я покачал головой.

— Неважно. Как он отреагировал?

— Понятия не имею, — небрежно ответил он. — Я просто отослал ему ксерокопию — вклеил в поздравительную открытку с днем рождения.

— И охрана не проверила?

— Я же не просто вклеил, а вставил в картонную обложку открытки.

— Умно.

— Не так чтобы очень. Тюремная охрана работает спустя рукава, спит на ходу. Я уверен, что родился он совсем в другой день.

Я наклонился вперед, уперся локтями в колени и нацелил на него указательные пальцы.

— Ее фамилия что-то вам сказала?

— Девушки? До тех пор пока мы не побывали в библиотеке, — ничего. Но когда мы нашли ту газетную статью, я начал соображать, что к чему.

— Ким Волкерс. У нее та же фамилия, что и у охранника, которого убил Майкл.

— Только он никого не убивал. Во всяком случае, всегда говорил, что не убивал. Но насчет фамилии вы правы. Полагаете, что она — дочь охранника?

— Полагаю, что да.

— Думаю, и Майки так решил. Но, подозреваю, он и раньше это знал.

— Почему вы так думаете?

— Шестое чувство. Что-то в его голосе. Объяснить не могу.

— И все-таки на некоторые вопросы ответов у меня нет.

— Только на некоторые?

Я улыбнулся:

— На один вопрос ответ хочется узнать больше всего: почему он сблизился с девушкой, зная, кто она? Он же понимал, что она заманивает его в западню.

Стюарт уселся поудобнее, банка пива балансировала у него на животе.

— Майки был своеобразным человеком. Клялся всеми святыми, что не убивал охранника, но при этом пребыванием в тюрьме нисколько не тяготился. — Стюарт помолчал, глаза его затуманились. — Этим он отличался от большинства заключенных. Я переживал из-за каждой проведенной там минуты, а он словно радовался тому, что сидит за решеткой.

— Покаяние?

— Можно сказать и так.

— Не складывается, если он охранника не убивал.

— Согласен.

— И это не объясняет, почему он не вывел ее на чистую воду.

— Может, и вывел. Но только, скажем, в приватной беседе.

Я покачал головой, имитируя весы.

— У меня такого ощущения не сложилось.

— У меня тоже. Это всего лишь гипотеза.

Стюарт пожал плечами, отпил из банки. Он понемногу переставал быть Резерфордом и сидел теперь совсем в иной позе, даже живот свисал по-другому. Изменения в облике свидетельствовали о том, как ловко он умеет входить в роль, и заставляли насторожиться. Я сомневался, что Стюарт — его настоящая фамилия.

— Вы — не адвокат.

— Нет.

— Из чистого любопытства — как вам удалось это провернуть? В смысле, представлять мои интересы?

Он улыбнулся, словно вспоминая недавнюю амурную победу.

— Легче, чем вы думаете. Утром немного поболтался в участке и подслушал разговор двух полицейских о том, что вы отказываетесь говорить без присутствия адвоката. Потом подождал, пока они уйдут, и подошел к дежурному офицеру, или как там он у них называется.

— Но разве они не проверили ваши документы?

— Документы у меня, конечно, были. Их может, при необходимости, раздобыть каждый.

— Понятно. Нет, совсем не понятно! А с чего вы вдруг оказались в участке?

— О вашем аресте написали газеты. — В голосе звучало удивление: как я сам не сообразил? — Я, разумеется, прочитал эту заметку и решил, что смогу что-нибудь узнать.

— О чем?

Он вновь пожал плечами.

— Об алмазах? — предположил я.

Он кивнул и посмотрел на меня скорбными глазами.

— Получилось лучше, чем я мог предположить.

— Да уж, высший пилотаж.

— Знаете, в своем деле надо быть мастером — особенно, если зарабатываешь им на жизнь. Как я понимаю, для вас воровство — не хобби.

— Пожалуй, вы правы.

— И вы постоянно ждете чего-то такого, на что не жалко потратить время?

— С учетом риска.

— Риск только подстегивает.

— Меня — нет. — Я покачал головой.

— Неужели вы не испытываете восторга, проникая в чье-то жилище? Я в это не поверю.

— Возможно, но это всего лишь побочный эффект моей работы.

— Ну, разумеется…

— Это правда. Я прежде всего писатель. Но иногда возникает желание повысить свои доходы.

— Хорошо, что напомнили. — Он стукнул себя пухлой ладошкой по лбу. — На днях прочитал одну из ваших книг. К третьей главе уже знал, кто убийца.

— Может, случайно угадали?

— Нет, вычислил. Но это не значит, что книга мне не понравилась.

— Мы уходим в сторону. — Я поднялся, обошел кресло, оперся о спинку. — Вы сказали, что знали об алмазах с самого начала?

Стюарт опять кивнул. Жирные складки на его шее напоминали ворот толстого свитера.

— Услышал о них в тюрьме. Кроме как поговорить, делать там, знаете ли, нечего. А уж насчет такого человека, как Майки, ходило столько легенд!

— Почему?

— Наверное, потому что он был очень уж тихим. — Стюарт покрутил банку, заглянул через дырку внутрь. — Большинству заключенных не терпелось рассказать, за что они сидят, что пошло не так и каких ошибок они не допустят в следующий раз. Но не Майки. Он никому ни о чем не рассказывал и этим только разжигал всеобщее любопытство. Все хотели знать, что с ним произошло. Поэтому любая мелочь, связанная с Майки, обсуждалась всей тюрьмой.

— Например?

— Например, статуэтка обезьяны, которую он держал в камере. Такая забавная.

— И что говорили люди?

— Многое. Если человек молчит, о нем всегда судачат.

— И об алмазах говорили?

— Среди прочего.

— Вы его о них спрашивали?

— Естественно.

— И что он отвечал?

— Ничего. — Стюарт постучал по банке. — Но потом я кое-что выяснил.

Я выдержал паузу, стараясь не торопить события.

— Каким образом?

Он улыбнулся, показывая, что разгадал мой маневр.

— Сложил два и два, понимаете? Вы ведь тот самый англичанин, которого он попросил украсть для него двух обезьян?

— Продолжайте.

— И поначалу вы отказались.

Он замолчал, ожидая услышать от меня подтверждение, но я не пошел навстречу его желаниям. Впрочем, значения это не имело. Мошенники в душе — сказочники, и Стюарту, похоже, нравилось рассказывать истории.

— Майки вам поверил. Но по какой-то причине эти обезьяны были ему нужны позарез. И в четверг, во второй половине дня, он позвонил мне.

— Решил использовать вас как запасной вариант.

— Только он не знал наверняка, что этот вариант — запасной.

— И вы согласились проникнуть и на баржу, и в квартиру?

В горле у него булькнуло.

— Сразу — нет. Я же не наемник, методы работы у меня другие. Но потом… — Стюарт поднял глаза к потолку, как бы признавая слабость собственных моральных устоев. — День заканчивался, а он полагал необходимым заполучить обезьян именно тем вечером. И я знал, что одна обезьяна отсидела с ним весь срок, она была для Майкла очень важна. Я упирался для вида, а он чуть ли не умолял меня, но при этом старался не сказать ничего лишнего. Но, наверное, я бы не согласился, если бы он не признался, что без обезьян не добраться до алмазов.

— И сколько он вам предложил?

— Половину, — ответил Стюарт и отпил пива.

— Врете.

Озорная улыбка осветила лицо Стюарта.

— Откуда такая уверенность?

— У вас шевельнулись губы.

— Господи! — Он вскинул руку и позволил ей упасть на толстый живот. — Так говорила моя бабушка. А она уже двадцать лет как умерла.

— Но я тем не менее прав, не так ли? Он вряд ли предложил вам больше десяти процентов.

— Гадайте сколько угодно, дружище. Он предложил достаточно, чтобы я вошел в его команду.

— Значит, вы и были тем незнакомцем.

— Кем?

— Парнем, который наведался в оба места после меня.

— Признаков вашего присутствия ни на барже, ни в квартире я не обнаружил.

— Я там побывал. — Я сложил руки на груди. — И находился в квартире в Йордане, когда вы ее обыскивали и кромсали матрац.

— Ладно, кромсал. А где вы прятались?

— На чердаке. — Я вскинул голову, словно надеялся, что на потолке квартиры Стюарта вдруг появится крышка люка и все объяснит. — Но вас я, конечно, не видел.

— Иначе вы выдали бы меня при нашей первой встрече в полицейском участке. — Стюарт покачал головой.

— Вам очень даже повезло.

— Хотя, с другой стороны, что вы могли им сказать?

— Наверное, ничего.

— И я того же мнения.