Древесная магия партикуляристов - Варвара Мадоши

— Вот! — Регент презрительно хмыкнул. — Даже Марофилл в кои то веки понимает всю абсурдность ситуации. Похвально, Рютгер, вы делаете успехи.

— Куда мне тягаться с вами, ваше превосходительство! — нежно улыбнулся Рютгер, послав Регенту призывный взгляд. — Ваша способность видеть ситуацию во всей полноте всегда меня восхищала!

Регент сжал челюсти и замолчал: бороться с этой рютгеровской тактикой он никак не мог, ибо тон герцога был не только томен, но и почтителен. Вместе с тем все это кокетство Человеку Без Имени было как нож острый.

— Ну, так что же ты скажешь, доблестный рыцарь? — спросил Рютгер, обращаясь к своему помощнику.

— Испытайте его, ваша светлость, что я еще могу сказать! — громыхнул сэр Аристайл.

— Что ж, нахожу это справедливым. Иногда жемчужины мудрости спрятаны в самой неприглядной оболочке, подобно мякоти кокосового ореха… Ну, я уверен, что вы, с вашей мудростью, ваше превосходительство, вполне это понимаете, — мягко сказал Рютгер. — Почему бы нам и в самом деле не дать этому бедняге шанс?

Регенту пришлось проглотить этот намек на его собственную неприглядную внешность (а был он не то чтобы уродлив, однако годы отнюдь не украсили этого почтенного государственного мужа, если не считать украшениями прихотливую вязь морщин и сияющую лысину).

— Как вы считаете, господа? — кисло спросил он министров.

Министры, вспомнив, что они тут не только для мебели, дружно закивали головами, заранее выражая согласие с любыми словами регента. Только министр финансов, который, бывало, имел собственное мнение, заметил сухо:

— Что до меня, то я считаю, что этот наглый молодой человек заслуживает хорошего шанса опозориться, — подразумевал он Аристайла, разумеется, ибо Рютгер был ненамного его моложе, однако смотрел при этом на герцога Марофилла. Всем присутствующим стало совершенно ясно, что если вдруг сэр Аристайл действительно опозорится, то это, безусловно, будет означать определенный ущерб и для Рютгера тоже.

Регент растянул губы и чуть опустил один кончик рта, приподняв другой — причудливая гримаса, которая в его исполнении выглядела ужасающе, но два года назад специальным указом была приравнена к улыбке — и произнес:

— Я всегда ценил ваше мнение, барон Онегельд. В конце концов, должен же я прислушиваться к своим министрам хотя бы время от времени! Быть посему. И что, какое испытание вы предлагаете?

— Да, действительно, сэр Аристайл, — доброжелательно произнес Рютгер. — Какое?

Для тех читателей, кто, возможно, подумал, что Рютгеру нравилось проверять подчиненных, ставя их в сложные ситуации, или что он очень верил в способности сэра Аристайла, могу сказать: на самом деле герцог Марофилл слегка растерялся. Посему ему было очень интересно, как будут развиваться события.

— Ну… это… — сэр Аристайл привычно потянулся, чтобы почесать рукой в затылке, но спохватился и спрятал руки за спину. — Надо у него самого спросить! — нашелся он. И тут же повелительно обратился к своей находке:

— Ну-ка, Динге, ты помнишь, что я тебе говорил? Ты должен найти убийц короля! Приступай же!

Динге поднял голову и посмотрел на Аристайла ничего не выражающим взглядом стеклянных глаз. После чего срыгнул.

По комнате пронесся возмущенный вздох, военный министр закатил напудренные по последней моде глаза и поднес к носу красный шелковый платочек, помеченный чьими-то инициалами, главный виночерпий подозрительно принюхался. Рютгер доброжелательно произнес:

— Что ж, отрадно видеть, что вы его накормили. Но оно нам вообще что-нибудь скажет?

— Так это ж, ваша светлость… — произнес Аристайл, от растерянности утрачивая свою собранность. — Люди, которые с вещами разговаривают, обычно это… ненормальные, как бы.

— Все ясно, — хмуро произнес Регент. — Подгарский, немедленно избавьтесь от этого…

— Погодите-погодите, — улыбнулся Рютгер. — Господа, мне только что пришло в голову: ведь собаки тоже не говорят, но это не мешает им отменно охранять и с успехом находить хозяину дичь. Отчего бы нам не проводить пса… то есть это создание на место, откуда оно может, так сказать, взять след? Поговорить с вещами, которые могли видеть убийцу…

— Какой, спрашивается, от этого толк, если он не доложит об этом нам? — недовольно скривился Регент. — Или даже не поймет, чего мы от него хотим!

— Осмелюсь заметить, ваше превосходительство, он все понимает, — заступничество Рютгера вернуло Аристайлу уверенность в себе. — И даже иногда может что-то сказать. Просто не любит.

— Ага… — неожиданно произнесло существо в шляпе и кивнуло.

— Ну вот видите! — Рютгер довольно улыбнулся. — Похоже, все-таки, испытание состоится.

— В таком случае, немедленно в королевские покои! — с нажимом произнес Регент, поднимаясь из кресла, в котором сидел во время разговора. Кресло было привнесено в гостиную уже после начала его правления и — отнюдь не случайно — весьма напоминало трон. — Покончим поскорее с этим фарсом.

— В королевские покои? — спросил шепотом Подгарский, когда все присутствовавшие, поднявшись с кресел (за исключением самого рыцаря, что так все время и простоял, ноги на ширине плеч), потянулись к выходу из комнаты. Рютгер и Аристайл оказались самыми последними, Аристайл подталкивал в спину существо, которое шло, хоть и не сопротивляясь, но без особого энтузиазма.

— Ну да, — произнес Рютгер мечтательно. — Не находите ли, дорогой Аристайл, что это очень романтично звучит?

Аристайл ничего романтичного ни в самом словосочетании, ни в ситуации в целом не находил, что было ясно написано на его лице, однако промолчал: перечить старшим по званию не входило в его правила, а Рютгер, хоть и лицо гражданское, был его сеньором и прямым начальником.

В королевских покоях Его Величество как раз изволили заниматься грамматикой и чистописанием, так что вторжение Регентов и министров, в иное время не обошедшееся бы без недовольных мин и упреков, было встречено максимально благосклонно. Учитель немедленно был отпущен, а сам Его Величество начал делать активные предположения о направлении поиска.

— Начните с моего стола! — воскликнул мальчик первым делом, когда выяснилось, что партия будет допрашивать мебель. — У него все время такое выражение лица, как будто он знает что-то нехорошее, да из вредности мне не говорит!

— Ваше Величество, у столов нет лиц, — кисло проговорил Регент. Его собственное лицо стало вдвойне неприятным в виду короля: Регент как будто спрашивал сам себя, почему, во имя всех ступеней Нижнего Мира, он до сих пор не убил мальчишку?..