Под защитой бандита - Наталья Евгеньевна Шагаева

— Нет, все хорошо. Я скучаю. Расскажи, как там обстановка? Дядя Ваня приезжает?

— Приезжал, когда я был в клинике.

— А сейчас ты где? — в недоумении спрашиваю я.

— Сейчас я за городом. Здесь что-то типа элитного санатория.

— Как ты там оказался? Почему я не знаю?!

Мне не нравится, что мужчины решают все за моей спиной.

— Так надо, Ася, — спокойно отвечает Денис.

Я вообще заметила, что после общения с Баро к Денису вернулись уверенность и стойкий характер. Он уже не в глубокой депрессии. Это, конечно, хорошо. Но я билась над этим долгое время, а Баро хватило одного разговора.

— Это же, наверное, очень дорого…

— Я рассчитаюсь с твоим мужчиной, как только мы вернем наше наследство! — заявляет мне Денис. Такой самоуверенный.

— Да черт с ним с наследством. Лишь бы живы все остались, — выдыхаю я.

— Нет, Ася. Это наше по праву. Родители не для того пахали, чтобы какой-то мудак жил за наш счет! — твердо отвечает брат. — Я лучше отдам долю Баро, чем оставлю все этому шакалу.

Улыбаюсь сквозь грусть. Денис стал мужчиной. Вот что ему не хватало. Сильного наставника рядом, который вправил бы ему мозги. Но, к сожалению, Баро тоже не идеал честности и порядочности. В законопослушных граждан не стреляют.

— Почему ты сразу не сказал мне, что подозреваешь в чем-то дядю Ваню?

— Потому что, Ася… Я понять не успел что к чему, а уже оказался в инвалидном кресле.

— А потом?

— А потом я полагал, что моей жертвы будет достаточно. Но они взялись за тебя.

Вздыхаю в трубку. Мы молчим, но звонок не завершаем.

— Я соскучилась. Увидеть тебя хочу, — признаюсь ему.

— Я тоже, Ася, но пока так надо.

— Понимаю.

— Когда я встану на ноги и это все закончится, мы полетим с тобой куда-нибудь отдыхать, — оптимистично заявляет Денис, а я всхлипываю в трубку. Надежд нет. Тысячу обследований, мнений врачей, и никто не оставил нам ни единого шанса на то, что он встанет на ноги.

— Денис… — кусаю губы.

— Нет, Ася, все не так, как нам преподносили. Здесь я пообщался с одним профессором, и он дает восемьдесят процентов на удачный исход после операции. Да, это мучительная и долгая реабилитация, но шансы велики.

— Правда? — не могу стоять на месте, начиная расхаживать по комнате.

— Правда, Ася. Полагаю, кто-то очень хотел, чтобы я не встал и меньше мешался под ногами, — сквозь зубы проговаривает брат.

— О боже! Это же замечательно! Денис, ты это понимаешь?! Денис! — почти плачу от счастья. Вот откуда перемена настроения у брата. У нас есть шанс. И он реален.

— Да, Ася, понимаю, — усмехается. — Спасибо.

— А мне-то за что?

— За то, что тебя угораздило влипнуть в историю с Баро.

Смеюсь, утирая слезы.

Еще несколько минут болтаем с Денисом и прощаемся. Моя жизнь перевернулась. Я в шоке. Но внутри чувство безграничной благодарности. Черт с этим хозяином жизни, пусть командует. Он все-таки много сейчас делает не только для меня, но и для Дениса.

Только Баро нет… Уже несколько дней. Я не знаю, где он. Он не звонит и не пишет. Спрашивать у Амалии не решаюсь, но что-то мне подсказывает, что ее тоже не оповестили. Мне и легко без него, и одновременно что-то гложет. Пусть будет! Пусть командует, подчиняет, навязывает свою волю. Но пусть не пропадает. Мне, и правда, неожиданно страшно за этого мужчину. В него стреляют, в конце концов. Это его реальность.

Прохожусь по спальне. Не могу больше сидеть в комнате. Мне душно здесь, нечем дышать, стены давят. Я не привыкла бездельничать и играть роль верной собачки в режиме ожидания. Мой шкаф полон одежды, полки пополнились книгами. На моем туалетном столике нужная мне косметика. Баро просил ни в чем себе не отказывать. Вот я назло ему и развлекаюсь. Гоняю его верного пса Саню в город за якобы необходимыми вещами. На самом деле мне ничего не нужно. Просто не понимаю, как жить в сложившихся условиях.

Выхожу из комнаты. Спускаюсь вниз. Сегодня воскресенье. В доме необычайно тихо. Словно я одна. Прохожусь по гостиной, холлу. Тишина. Даже засранца Бадди нигде не видно. Мой пес очень привязался к ребенку и постоянно крутится возле Давида. Да, я ревную собаку к ребёнку. Но Давид привязался к Бадди. Он воспринимает его как лучшего друга, гуляет, разговаривает с ним, кормит, покупает много разной ерунды: от косточек до игрушек. Так трогательно. Не могу отнять это у ребенка. Я вообще заметила, что мальчик одинок. Не знаю, с кем он общается в школе, но дома Давид постоянно что-то учит, занимается с репетиром, отрабатывает приемы в единоборстве. У него совсем нет времени на простые детские радости.

Иду на кухню. Обычно в это время Амалия готовит обед, но на кухне только Давид. Он стоит на стуле и пытается что-то достать с верхней полки. Бадди сидит рядом и наблюдает.

— Что ты делаешь? — интересуюсь я.

— Хочу сделать маме чай. Банку не могу достать.

Подхожу ближе, заглядываю в шкаф.

— Какую именно?

— С синей крышкой.

Достаю ему банку. Мальчик слезает со стула. На столе уже стоит пресс, на плите кипит чайник.

— Давай помогу, — предлагаю я, наблюдая за мальчишкой. Как он похож на Баро. Маленькая копия. Только еще не ожесточен.

— Нет, я сам, — упрямо открывает банку, насыпая какие-то травы в пресс. Мужчина. Самостоятельный. Усмехаюсь.

— А где мама?

— Она болеет сегодня, — грустно сообщает мне ребенок.

— Сильно болеет?

— Как всегда, — пожимает плечами. — Ей нужно отдохнуть, восстановиться. Иначе она попадет в больницу. А я не