Под защитой бандита - Наталья Евгеньевна Шагаева

— Она уже лежала в больнице?

— Да, долго.

— Ясно. Не переживай, все будет хорошо, — подбадриваю ребенка.

На самом деле Амалия действительно больна. Она часто бледная, питается по строгой диете. Ест мало. Зато пьет много трав, настоек и каких-то таблеток.

Мальчишка самостоятельно заваривает чай, достает деревянный поднос, составляя на него чайник, чашку, мед и диетические хлебцы. Пытается все это поднять. Если поднос перевернется, то ребенок ошпарится кипятком. Бадди путается под ногами.

— Давай я сама донесу.

— Нет, я сам, — упрямо дергает подносом, чайник пошатывается, а у меня сердце обрывается.

— Давай я возьму чайник, а ты – все остальное. Мама точно не обрадуется, если ты обожжёшься.

— Хорошо, — кивает.

Забираю у него чайник. Поднимаемся наверх. Сын во многом похож на отца. Давид заботливый. Баро тоже. В своём стиле, конечно, но все же. Очень приятно, что мальчику это привили. Главное, чтобы он не перенял отцовский цинизм и жёсткость.

У Давида заняты руки, и я стучу в дверь.

— Да, входите! — отзывается Амалия. Толкаю дверь, пропуская ребенка вперед. В комнате полумрак. Темные шторы плотно задёрнуты. Амалия лежит в кровати, в очках, читая книгу при свете прикроватной лампы. Выглядит, и правда, не очень хорошо. Осунулась, круги под глазами.

— Мам, я принес тебе чай и мед, — сообщает Давид. Амалия устало улыбается, посматривая на меня.

— Чайник горячий, я помогла ему, — оправдываю своё вторжение.

— Спасибо, — снова добродушно улыбается. И вот именно сейчас я ей верю. Не может больной человек притворяться. Мне хочется поговорить с ней по душам и понять, что творится в ее голове. Ни одна женщина, даже бывшая, не будет вот так с распростёртыми объятьями принимать другую. Но сейчас не лучшее время для разговоров. Амалия убирает с тумбы книги, позволяя поставить поднос. Я наливаю в чашку чай, пока она целует и обнимает сына в знак благодарности.

— Может, вызвать врача?

— Не стоит, ничего нового он мне не скажет. Со мной так бывает в определённые дни. Надеюсь, завтра станет лучше.

Киваю. Мне неловко. Хочется ее поддержать, но мы не столь близки. И все же я решаюсь на вопрос.

— А ты не знаешь, где Баро?

Тут же жалею, что показала свою заинтересованность.

— Мне нужно кое-что у него выяснить, — пытаюсь оправдаться.

— Не волнуйся. Он появится. Он никогда не отчитывается о своем местонахождении и не сообщает, когда вернется. Привыкай.

Закатываю глаза. Так вообще нормально?

— Мне тоже никогда это не нравилось, но, чтобы избежать разочарования в людях, надо избавиться от иллюзий. Умей принимать Баро таким, какой он есть, и он даст тебе намного больше, чем ты ожидаешь, — изрекает она.

— Да нет у меня никаких иллюзий на его счёт. Просто спросила, — пожимаю плечами.

Да, я переживаю. Но открыто признаться ей не могу.

— Напиши ему, спроси, все ли в порядке, — словно читая мои мысли, предлагает она. — Женщины много ждут от мужчин, забывая о том, что мужчины больше нас нуждаются в заботе. Ему будет приятно, даже если он этого не признаёт, — усмехается Амалия.

Ничего не отвечаю.

— Давид, принеси, пожалуйста, мне яблоко, — просит Амалия, и мальчишка убегает. — Ася, я сегодня точно буду не в форме. Последи за Давидом, пожалуйста, если тебе не трудно. Он не любит Дину, — искренне просит она. Ни одна женщина не будет ради своих интересов доверять ребенка. Может, Амалия и в самом деле святая.

— Да, конечно, хорошо. Не переживай.

Глава 20

Ася

— Если на эту сторону листа вставить иллюстрацию, а на обратную – текст, то ты сможешь одновременно читать и демонстрировать всем картинку, — подсказываю Давиду. Мы в его комнате, готовим сообщение по окружающему миру. Болезнь Амалии затянулась на три дня. Ей уже лучше, чем вчера, сегодня она спускалась на завтрак. Как бы я к ней ни относилась, надеюсь, что все будет хорошо. Давид сильно переживает за маму.

А Баро до сих пор нет… Я не решилась ему написать…

— Да, хорошая идея, — кивает мальчишка.

— Остается распечатать и подготовиться. Ты есть хочешь?

— Да, но Дина сварила солянку, — морщится Давид.

— Понимаю, я тоже не очень люблю, — усмехаюсь я. — Пойдём придумаем что-нибудь? Отдохнёшь от уроков.

— Давай, — смущенно улыбается мальчик. Он ещё не раскрывается полностью, но одиночество в большом доме вынуждает нас сближаться.

Идем на кухню. Открываем холодильник. Продуктов много, но хозяйка из меня так себе.

— Что будем есть? — спрашивает у меня Давид.

— Хороший вопрос. Может, омлет с ветчиной и овощами?

Раньше у меня получалось, Денис научил.

— Можно.

— Поможешь мне?

Мальчишка кивает.

Вынимаю помидоры, болгарский перец, ветчину, яйца, сливки.

— Помой овощи.

Мальчик с энтузиазмом помогает. Старается. Хороший ребенок. Наверное, за его воспитание надо отдать должное Амалии.

Вместе мы очень даже справляемся, и вроде выходит что-то съедобное.

Накрываем стол на кухне. Тосты, омлет, чай. Садимся, Давид первый решается пробовать, жует.

— И как? Есть можно? — слежу за его реакцией.

— Да, вкусно, — кивает мальчик, продолжая есть с аппетитом. Выдыхаю. Ну хоть на что-то я способна.

Обедаем, подкармливая попрошайку Бадди.

— У меня была собака, — сообщает мне Давид.

— Да?

— Да, овчарка. Гром. Но она умерла, — печально опускает глаза в тарелку.

— Заболела?

— Нет, ее сбила машина. Он выскочил за ворота…

—