От НТВ до НТВ. Тайные смыслы телевидения. Моя информационная война - Андрей Норкин

Владимир Петрович построил репортаж на протокольных съемках кремлевской пресс-службы и на небольших интервью участников состоявшегося мероприятия. Естественно, речь шла только о журналистах НТВ, а не об их собеседниках. Как известно, до начала общения в расширенном составе Путин встретился с Сорокиной с глазу на глаз и они говорили около получаса. Вероятно, это и был ответ на ее просьбу «сообщить что-нибудь конкретное». Тридцати минут этого «предисловия» к общему разговору президенту хватило для предоставления Светлане Сорокиной исчерпывающей по своей конкретике информации. Это был сильный ход – что было видно по лицу Сорокиной, входившей вместе с президентом и его пресс-секретарем в помещение библиотеки, где находились остальные гости с НТВ. Пока Владимир Путин лично приветствовал каждого из журналистов, обходя круглый стол в центре помещения, Сорокина дважды попадала в объектив телекамеры. По выражению ее лица можно понять: ей очень не понравилось то, что говорил президент.

Виктор Шендерович рассказывал, что перед самым началом беседы в расширенном составе Сорокина что-то быстро написала в блокноте и показала ему эту запись. «Все бесполезно», – прочитал Шендерович. Сегодня я задаю себе вопрос: что бесполезно? На что мы рассчитывали и чего ожидали от встречи с президентом? Думаю, что тогда ответ был однозначным. Мы действительно надеялись, что сможем объяснить Владимиру Путину, в чем он ошибается. Что мы – хорошие, телекомпания НТВ – замечательная, а Гусинский – ни в чем не виноват! Потому что Уникальный журналистский коллектив был абсолютно уверен в собственной правоте и непогрешимости. Я-то уж точно никаких сомнений не испытывал! Но такой разговор с Путиным на самом деле был лишен всякого смысла, потому что президент все время «отделял мух от котлет» и объяснял, что эти вопросы никак друг с другом не связаны.

Журналистский коллектив НТВ, конечно, необходимо поддержать в сегодняшних трудных обстоятельствах, соглашался Путин. К нынешнему менеджменту у него вопросов нет, его вообще мало интересуют конкретные фамилии руководителей телекомпании. Что же касается Гусинского, то к нему претензии имеются, но совершенно иного характера, никак не относящиеся к проблеме свободы слова. Перечень этих претензий, очень обстоятельный, он и озвучил Сорокиной во время их личной встречи. Поэтому все последовавшие за «конкретным» разговором президента с ведущей «Гласа народа» три часа с четвертью превратились в переливание из пустого в порожнее. Журналисты НТВ нападали – президент отвечал на их нападки, разъясняя свою точку зрения. А я уже говорил о том, что наши нападки, наши изначальные позиции были ущербны, потому что мы пытались обвинить власть в грехах, которых, увы, были не лишены и сами.

Положа руку на сердце, следует признать, что никто членов Уникального журналистского коллектива не обманывал. Никого к ответственности за полученные кредиты не привлекли. Меня, например, даже на допрос не вызывали. Увольняться никого не заставляли. В апреле мы ушли сами. НТВ никто не закрыл. Напротив – и это, как говорится, медицинский факт, – при гендиректоре Борисе Йордане финансовое положение компании выправилось, а рейтинги НТВ впоследствии намного превзошли достижения «гусинского» телевидения. Можно по-разному относиться к рейтингу, можно обвинять телевидение в слепом поклонении этому «божеству», но другого инструмента определения телевизионного успеха нет и быть не может. Телеканал успешен только тогда, когда его смотрят зрители, и уникальность создателей телепродукта вовсе не гарантирует признание со стороны аудитории. С чем УЖК и столкнулся, последовательно растеряв своих поклонников на ТВ-6 и ТВС. Одной лишь констатации факта собственной уникальности явно не хватило для того, чтобы удержаться в первых строчках телевизионных чартов.

Существует некий миф. Якобы НТВ при Гусинском было олицетворением всего лучшего, что когда-либо появлялось на отечественном телевидении. А после Гусинского и Киселева канал превратился в информационную помойку с криминальным душком. Вынужден разочаровать поклонников этой версии. «Не все так однозначно», как принято шутить нынче в социальных сетях. Во-первых, в пошлости и отсутствии вкуса обвиняли не только «Тушите свет!». Ток-шоу «Про это» и особенно «Империю страсти» не пинал разве что безногий. Во-вторых, увлечение криминальной тематикой было свойственно НТВ изначально. «Дневник оборотня», «Душегуб», «Голые мертвецы», «Люберецкий изувер», «Сибирский потрошитель», «Злодей на все руки», «Автосервис на крови», «Домодедовский упырь»… Знаете, что это такое? Это названия документальных фильмов из цикла «Криминальная Россия» – крайне жесткого и откровенного сериала, стартовавшего на НТВ еще в 1995 (!) году.

«Криминальную Россию» на НТВ закрыли после смены собственника. А вот редакция криминального вещания появилась именно в те благословенные «гусинские» времена. Программа «Криминал», например. Засилье сериалов опять-таки на криминальную тему – тоже дело рук телекомпаний «Медиа-Моста». Сначала эти многосерийные фильмы чем-то походили на комедии с криминальным уклоном, те же «Улицы разбитых фонарей» или «Досье детектива Дубровского». Но потом случился «Бандитский Петербург» – икона стиля, можно сказать. И процесс этот уже не останавливался и продолжается до сих пор, потому что Владимиру Гусинскому по-прежнему принадлежит несколько компаний, снимающих телесериалы для российских каналов. Кстати, режиссер Эрнест Ясан приглашал меня сниматься в сериале «Крот», причем без проб. Я должен был, по его замыслу, играть роль какого-то высокопоставленного функционера. Меня не отпустил сниматься Киселев, сказавший, что я «размою свой образ».

В свое время Гусинский яростно доказывал мне, что лучшее проявление телевизионной журналистики – «Программа максимум», и он очень жалеет, что передача появилась на НТВ уже после его отъезда из России. А я хотел бы напомнить, что для нашей либеральной общественности, в том числе для ее журналистской части, шоу Глеба Пьяных олицетворяло ад кромешный. И Николая Картозию, руководителя Дирекции праймового вещания НТВ, тогда было принято обзывать разными нехорошими словами. Впрочем, эта «изменчивость любви» – как раз традиционная вещь для либеральной телетусовки. После апреля 2001 года точно так же проклинали Парфенова и плевали ему в спину, обзывая штрейкбрехером. Потом времена менялись, и бывшие «предатели» становились в глазах наших непоследовательных либералов эталонами искреннего служения профессиональному долгу и активной гражданской позиции, последними защитниками свободы слова. Так относились и к Алексею Пивоварову, и ко многим другим. Даже Савик Шустер получил свою долю поддержки после закрытия ток-шоу «Свобода слова»! А Ксения Собчак? В «Доме-2» или в «Блондинке в шоколаде» ее яркая помада считалась пошлой, а на «Дожде» стала символом вызова тоталитаризму властей! Я не преувеличиваю, все это можно прочесть сейчас в статьях и блогах наших телекритиков и особенно телекритикесс. И не только про помаду Собчак или ее наряды, но и про ее политические взгляды и публичную позицию.

Хотя телевидение и телеперсоны – лишь составная часть в общем потоке переполненного эмоциями сознания нашей непримиримой оппозиции. Достаточно вспомнить Владислава Суркова – всесильного «серого кардинала» Кремля, едва ли не главного «душителя свободы СМИ», творца «суверенной демократии» и «сурковской пропаганды». Какой плач поднялся после его перехода на новое место работы! Сурков вдруг предстал человеком либеральным, не чуждым творчеству, интеллигентом и эрудитом. Почему? Что случилось? Просто появилась новая цель – Вячеслав Володин, который есть «провинциал и человек приземленный», жесткий, лишенный фантазии и т. д. Так что с гордостью могу констатировать, что и сам уже много лет остаюсь, наверное, любимейшим объектом для филиппик некоторых коллег, ежегодно поставляя им все новые доказательства собственного грехопадения. Как припечатали однажды, так до сих пор и не могут успокоиться. Порой мне даже становится их жалко – они ведь вынуждены смотреть на меня, давиться, а потом еще и писать про это.

Если же вернуться к беседе Владимира Путина с журналистами НТВ 29 января 2001 года, то хотелось бы также понять, для чего Кремлю понадобилась эта встреча. Рискну предположить, что это была очередная попытка властей предоставить шанс оппонентам. Я говорил об этом тактическом приеме Владимира Путина. В данном случае возможность поразмыслить и остановиться предоставлялась не конкретному олигарху, вздумавшему кроить жизнь в стране по собственному усмотрению, а подчиненным и наемным работникам этого олигарха: журналистам и руководителям телекомпании. Но шанс снова был упущен.

От прямого ответа на вопрос обозревателя НТВ Владимира Кондратьева, о чем шла речь во время ее личного разговора с президентом, Светлана Сорокина ушла. «Так прямо вам и скажи!» – пошутила она. «Говорили, в принципе, о том же, о чем говорили потом, со всеми вместе», – сказала она потом, признав, что очень перенервничала перед этой встречей, возможно, из-за каких-то завышенных ожиданий. «Хотелось, чтобы нам сказали: «Да, с завтрашнего дня будет жизнь счастливой и необыкновенной». Но такого не бывает», – заключила Сорокина. Евгений Киселев был традиционно более многословен, но и он не ответил прямо на вопрос, будет ли существовать НТВ. Евгений Алексеевич закончил свою речь прочувствованным рассказом: мол, на встрече с Путиным журналисты дали понять президенту, что являются единой командой с общими для всех базовыми ценностями. По мнению Киселева, это стало для президента неожиданностью. Что тут можно добавить? Разве только, что через пару месяцев от единой команды не останется и следа и это станет большой неожиданностью для самого Евгения Алексеевича?