Пасть дьявола - Ольга Дмитриевна Конаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мамуля, ну сколько можно сидеть в этой глуши. Давай – ка я перевезу тебя в Москву. Будешь жить у меня, места, слава богу, хватит всем. А не хочешь с нами, куплю тебе квартиру. Хоть на старости лет поживёшь спокойно, в тепле и со всеми удобствами.
– Спасибо за заботу, сынок, только что я буду там делать, по театрам ходить, что ли?
– И по театрам ходить, и с Машей общаться…
– Ты же знаешь, меня ваша суетливая Москва никогда не привлекала. Да и на кого я оставлю дом, могилки своих родителей, твоего отца? Неужто ты хочешь, чтобы они позарастали травой и с землёй сравнялись?
– Почему они должны сравняться с землёй, мы же им поставили памятники такие, что лет сто простоят. А чтоб не росла трава, давай положим вокруг них плиточку.
– Ну да, ну да… Чтобы люди смеялись, мол, лень на родных могилках травку повыдергать, так он нам тут красную площадь устроил, богатством своим кичится… Даже и не думай!
– Ну хорошо – хорошо, плиточку не нужно, а траву убирать наймём Митрича. Будем ему за это давать денег, какая – никакая прибавка к пенсии. Думаю, он не откажется.
– Откажется…– отмахнулась мать.
– А мы ему побольше дадим, он и не откажется.
– Траву косить он конечно не откажется, а денег не возьмёт. Мы всю жизнь рядом прожили, наши родители нас обоих как за своих почитали, евоные меня кормили, если мои где задерживались, а мои его, и хвалили обоих, и подзатыльников тоже обоим раздавали, ежели заработаем. И ты думаешь, он возьмёт деньги за то, что обиходит их могилки? Эх, Миша – Миша, вроде и не глуп ты, а ничего не понимаешь. Да Митрич и так всё сделает, и просить не надо. Только им, родненьким, не красота твоя нужна, а память, понимаешь, па-мя-ть! Ты не поверишь, но, бывает так, что задержусь я, то есть долго не прихожу к ним по какой – нибудь причине, и вот приду, а они смотрят на меня с фотографий так грустно, словно печалуются оттого, что я о них позабыла. А я посижу рядышком, поговорю, все о жизни своей расскажу, и явственно вижу, что взгляды у них повеселеют, будто заулыбаются.
Да и Маша, ведь она так любит деревню. Каждый раз приезжает и в первую очередь к берёзкам бежит, что вы с отцом посадили, скучает, видишь ли, по ним… Хоть и мала ещё кровинушка моя, а понимает, к чему душа русская тянется. А ты хочешь её этой радости лишить, говоришь, удобства…
Это вы без них не можете, а мы никогда их не знали, так нечего и привыкать… А ты Машеньку – то к Светлане вози почаще, нельзя, чтобы она мать родную забывала.
Тем временем доктор со своей прелестной женой закончили упаковывать результаты его жизнедеятельности. Доктор взял в руку чемоданчик, чтобы проводить свою прелестную жену, а она подошла к постели Михаила и стала прощаться:
– Всего доброго, – сказала она мелодичным, словно звон колокольчика, голосом, легонько касаясь его руки, – желаю вам поправиться как можно быстрее.
– Спасибо. Постараюсь не задерживать вашего мужа слишком долго.
– Да не это главное, – улыбнулась Лили, – главное, чтобы вы были здоровы. Передавайте от меня привет Москве. Я люблю её и очень по ней скучаю.
– Милости просим к нам в гости. Буду очень рад видеть вас обоих.
– Спасибо за приглашение. Возможно, когда – нибудь и выберемся. Женечка был бы счастлив, я ведь знаю, как он тоскует по родине.
– Я это понял. Он с таким вкусом рассказывал о жизни в русской деревне, что и мне тоже туда захотелось. И чтобы обязательно жить по соседству с вами.
– Как знать, как знать, может быть когда – нибудь эта ваша мечта и претворится в жизнь… – вздохнула Лили.
– А почему бы и нет, – воскликнул Михаил, – ведь всё в наших руках, было бы желание.
Глава 25
Проводив жену к машине, доктор заглянул на кухню. Нэнси, хозяйничавшая у плиты, встретила его радостной улыбкой и вопросом:
– Доброе утро, доктор! Как чувствует себя наш больной? Он уже проснулся?
– Доброе утро, Нэнси. Больной чувствует себя неплохо. А где Хосе?
– Хосе поехал купить свежей рыбы. Не хотите ли позавтракать?
– Мне пока чашечку кофе. А больного надо покормить.
– Конечно, господин доктор. Что ему приготовить?
– Пока будет достаточно какой – нибудь каши и сок.
– Пожалуйста, присядьте, – ответила Ненси,– Ваш кофе будет готов сию минуту, а потом я быстренько сварю кашу.
Доктор успел сделать всего лишь один глоток крепкого ароматного кофе, как раздался резкий телефонный звонок.
Нэнси быстро метнулась к аппарату со словами:
– Кому это понадобилось звонить в такую рань, так же можно перебудить весь дом. Алло, вилла Роза. Что?… Извините, я вас не понимаю…
Нэнси пожала плечами и повернулась к доктору.
– В чём дело? – спросил тот, насторожившись.
– Я не могу понять, что хочет этот человек, он говорит очень плохо… совсем плохо…
– Дайте трубку мне, – попросил доктор, и ответил на английском языке – Что вам угодно?
– Минэ нужен хозаин, я хочу с ним говорьить…– ответил мужской, явно изменённый голос, коверкая русскую речь.
– Хозяин подойти не может, он болен. Что ему передать?…
– Скажи ему, детьи есть у менья…
– Очень хорошо, что у вас есть дети. А причём здесь хозяин? – спросил доктор снова на английском.
– Ти мине голову не морочь, – грубо оборвал незнакомец, продолжая говорить на корявом русском, – скажи ему, его детьи есть у менья, и его невеста тоже у менья. Он дольжен за них платьить… Он хотел кинуть менья на денга, за это сумма будьет теперь не два, а пьять миллиона. И пусть не вздумает звоньит в полиция, или я буду присилать их всех по кусочки… Так ему и передай…
– Его дети дома, они спят. – ответил доктор.
– А ти пойди посмотри, а я потом перезвоню… – ответил незнакомец и бросил трубку.
Доктор вскочил на ноги и скомандовал:
– Нэнси, пожалуйста, пойдите, посмотрите на детей. Если их нет, поднимайте Севу и Филиппа. Я к Михаилу. Он ничего не должен знать. Это его убьёт.
Доктор поспешил к больному со всех своих коротеньких ножек. У двери он остановился, перевёл дух и постарался принять весёлое выражение лица, чтобы не встревожить Михаила. К счастью, тот снова уснул и не отреагировал ни на телефонный звонок, звук которого
