Битва королей (Книга вторая) - Джордж Мартин

- Скорее всего он просто отчаялся. На что ему еще надеяться?

- Надеяться не на что. Замок падет - но как сделать это побыстрее? Станнис задумался, и Давос расслышал сквозь перестук копыт, как он скрипнул зубами. - Лорд Алестер советует привезти сюда старого лорда Пенроза, отца сира Кортни. Ведь ты его знаешь, не так ли?

- Когда я был вашим послом, лорд Пенроз принял меня любезнее, чем большинство других. Он человек преклонных лет, государь, дряхлый и хворый.

- Флорент положит конец его хворям. На глазах у сына, с веревкой на шее.

Людям королевы перечить было опасно, но Давос поклялся всегда говорить королю правду.

- Я думаю, это дурное дело, государь мой. Сир Кортни скорее позволит своему отцу умереть, чем предаст его. Нам это ничего не даст, кроме бесчестья.

- Какого еще бесчестья? - ощетинился король. - Ты хочешь, чтобы я щадил изменников?

- Тех, кто едет позади, вы пощадили.

- Ты упрекаешь меня за это, контрабандист?

- Я никогда не посмел бы. - Давос испугался, что зашел слишком далеко, а король не уступал:

- Ты ценишь этого Пенроза выше, чем моих лордов-знаменосцев. Почему?

- Он хранит свою веру.

- Дурацкую веру в мертвого узурпатора.

- Да - однако хранит.

- А те, что позади, выходит, нет?

Давос сказал слишком много, чтобы стесняться.

- В прошлом году они были людьми Роберта. Одну луну назад - людьми Ренли. Нынче утром они ваши. Чьими они будут завтра?

Станнис ответил на это внезапным смехом - грубым и презрительным.

- Видишь, Мелисандра? Мой Луковый Рыцарь всегда говорит мне правду.

- Вы хорошо его знаете, ваше величество, - сказала красная женщина.

- Мне очень не хватало тебя, Давос. Это верно, они сплошь изменники - твой нюх тебя не обманул. И даже в измене своей они непостоянны. Сейчас они нужны мне, но ты-то знаешь, как мне претит прощать такую сволочь, хотя я наказывал лучших людей за меньшие преступления. Ты в полном праве упрекать меня, сир Давос.

- Вы сами вините себя больше, чем когда-либо смел я, ваше величество. Эти знатные лорды нужны вам, чтобы завоевать трон...

- Поэтому приходится смотреть на них сквозь пальцы, - угрюмо улыбнулся король.

Давос безотчетно потрогал искалеченной рукой ладанку у себя на шее, нащупав косточки внутри. Его удача.

Король заметил это.

- Они еще там, Луковый Рыцарь? Ты их не потерял?

- Нет.

- Зачем ты хранишь их? Мне часто бывало любопытно.

- Они напоминают мне, кем я был и откуда вышел. Напоминают о вашем правосудии, мой король.

- Да, я рассудил справедливо. Хороший поступок не может смыть дурного, как и дурной не может замарать хороший. И за тот, и за другой положена своя награда. Ты был героем, но и контрабандистом тоже. - Станнис оглянулся на лорда Флорента и прочих, радужных рыцарей, перевертышей, следующих за ними на расстоянии. - Прощенным мною лордам не мешало бы поразмыслить над этим. Немало хороших людей сражаются на стороне Джоффри из ложной веры в то, что истинный король - он. Северяне полагают таковым же Робба Старка. Но эти лорды, собравшиеся под знамя моего брата, знали, что он узурпатор. Они повернулись спиной к своему истинному королю потому лишь, что мечтали о власти и славе, и я узнал им цену. Да, я простил их - но ничего не забыл. - Станнис помолчал, размышляя о грядущем правосудии, и неожиданно спросил: - Что говорят в народе о смерти Ренли?

- Горюют. Люди любили вашего брата.

- Дураки всегда дураков любят. Но я тоже скорблю о нем. О мальчике, которым он был, - не о мужчине, в которого он вырос. А что говорят о кровосмесительном блуде Серсеи?

- В нашем присутствии они кричали "да здравствует король Станнис". Я не поручусь за то, что они говорили после нашего отплытия.

- По-твоему, они не поверили?

- В бытность свою контрабандистом я убедился, что одни люди верят всему, а другие - ничему. Нам встречались и те, и другие. В народе ходит и другой слух...

- Да, - оборвал Станнис. - Будто Серсея наставила мне рога, привязав к каждому дурацкий бубенец. И дочь моя рождена от полоумного шута! Басня столь же гнусная, как и нелепая. Ренли бросил ее мне в лицо во время переговоров. Надо быть таким же безумным, как Пестряк, чтобы поверить в это.

- Может быть, государь... но верят они в эту историю или нет, рассказывается она с большим удовольствием. - Во многие места она добралась раньше них, испортив их собственный правдивый рассказ.

- Роберт мог помочиться в чашу, и люди назвали бы это вином - я же предлагаю им ключевую воду, а они морщатся подозрительно и шепчут друг другу, что у нее странный вкус. - Станнис скрипнул зубами. - Скажи им кто-нибудь, что я превратился в вепря, чтобы убить Роберта, они бы и в это поверили.

- Рты им не заткнешь, государь, - но, когда вы отомстите истинным убийцам своего брата, страна убедится в лживости подобных россказней.

Станнис слушал его невнимательно, думая о своем.

- Я не сомневаюсь, что Серсея приложила руку к смерти Роберта. Да, он будет отомщен - и Нед Старк тоже, и Джон Аррен.

- И Ренли? - выпалил Давос не подумав. Король долго молчал, а потом сказал очень тихо:

- Иногда это снится мне. Смерть Ренли. Зеленый шатер, свечи, женский крик. И кровь. - Станнис опустил глаза. - Я был еще в постели, когда он погиб. Спроси своего Девана - он пытался разбудить меня. Рассвет был близок, и мои лорды волновались. Мне следовало уже сидеть на коне, одетому в доспехи. Я знал, что Ренли атакует при первом свете дня. Деван говорит, что я кричал и метался, но что с того? Мне снился сон. Я был у себя в шатре, когда Ренли умер, и когда я проснулся, руки мои были чисты.

Сир Давос Сиворт ощутил зуд в своих отрубленных пальцах. "Что-то тут нечисто", - подумал бывший контрабандист, однако кивнул и сказал:

- Конечно.

- Ренли предложил мне персик. На переговорах. Он смеялся надо мной, подзуживал меня, угрожал мне - и предложил мне персик. Я думал, он хочет вынуть клинок, и схватился за свой. Может, он того и добивался - чтобы я проявил страх? Или это была одна из его бессмысленных шуток? Может, в его словах о сладости этого персика был какой-то скрытый смысл? - Король тряхнул головой - так собака встряхивает кролика, чтобы сломать ему шею. - Только Ренли мог вызвать у меня такое раздражение с помощью безобидного плода. Он сам навлек на себя беду, совершив измену, но я все-таки любил его, Давос. Теперь я это понял. Клянусь, я и в могилу сойду, думая о персике моего брата.

Они уже въехали в лагерь, следуя мимо ровных рядов палаток, реющих знамен, составленных вместе щитов и копий. Ядреный дух лошадиного навоза смешивался с запахом дыма и жареного мяса. Станнис краткой фразой отпустил лорда Флорента и остальных, приказав им через час собраться у него в шатре на военный совет.