Песня для оборотня (СИ) - Мун Эми

— Я тоже жду тебя, Айла, — улыбнулась чернокудрая Надин, — дети, нам пора.

Отлично! Едва дождавшись, пока гости отойдут едва ли десяток шагов, Кайрон подхватил взвизгнувшую самочку на руки и влетел в дом.

Один вздох — и перед глазами полыхнуло багровым. Острая ярость терновником разодрала вены, закипая в крови жаждой немедленно кинуться обратно и найти виновницу.

— Что здесь делала Нельга? — рычал, заглядывая в удивленные темные глаза. — Она угрожала тебе? Что-то предлагала? Спрашивала обо мне?

— О тебе?! А у нее есть повод? Кроме того, что вы… — звенящий голос сорвался.

Нити их связи ожили и потянулись вперёд, раскрывая ему те чувства, что клубились в маленьком сердечке. Айла злилась! Ее возмущение и гнев обожгли, словно пыльца огненной травы. Такие искренние. Самочка ревновала! Нежное урчание защекотал горло, и он едва успел проглотить довольную ухмылку.

— Нет повода.

Легко развернув девушку спиной к себе, Кайрон подтолкнул ее вперёд. Айла возмущённо охнула, упираясь ладошками в стол, и попыталась выскользнуть, но он перехватил попавшуюся самочку за талию.

— Нет повода, — пробормотал, зарываясь носом в густые локоны. Как пахнет! — Но и разрешения появляться в моем доме тоже. Какой яд она принесла на своем языке, Айла? Оскорбила тебя? Испугала? Что?

Пальцы быстро сминали материю юбки, подгребали вверх, давая доступ к стройным ногам. Возбуждение накатывались волнами. Оно никуда не ушло и никогда не уйдет. Его начинало трясти от мысли, что сейчас можно сделать с его трепетной, горячей Айлой. Сколько раз взять тут, у стола, а потом на кровати, на полу… Попробовать все, и повторить снова.

И самочка в его руках затихла, вздрагивая и прислушиваясь к пока невинным ласкам. Но ее дыхание уже сбивалось с ритма, и запах меда и ягод сочился первыми нотами желания.

— Айла, говори, — прошептал, прикусывая розовеющее ушко.

— А? Я… то есть мы… Ни о чем не говорили. Она сказала…

Пальцы скользнули по внутренней стороне бедра, и первый стон почти увлек за собой. Невыносимым искушением поманил наплевать на все и устроить охоту за следующим. Снова и снова.

— Что сказала?

Метка под его губами отозвалась теплом. Жаром, что делился на двоих, протекая через их тела и подталкивая друг к другу.

— Сказала что… М-м-м… Мне здесь не место, но… Но она теперь видит… Что мы пара. Кайрон!

Треск белья был коротким, платье упало с изящных плеч, и он осторожно сжал возбуждённую грудь. Покатал между пальцами твердую горошину, наслаждаясь ерзаньем круглой попки у своего паха, и прижался губами к шее.

— Что ещё?

— В… все…

Горячая влага ее лона окатила волной ответного жара. И волк скулил на все лады, требуя заменить пальцы ноющей плотью. Но, приласкав чувствительный комочек, он отстранился. Айла вскинула, сама подалась назад, пытаясь вернуть его пальцы.

— Точно все?

— Да…

Их связь была ещё слишком слаба. Кайрон не чувствовал в эмоциях самочки беспокойства или страха. Но и Нельге он не верил ни на кончик когтя.

— За появление здесь без разрешения она будет лишена права принимать участие в охоте и играх Стаи. На три луны.

Айла не знала, что это значит для оборотня — не иметь возможности бегать рядом со своими, иначе бы непременно просила смягчить наказание. Но Кайрон не собирался больше закрывать глаза на поведение волчицы, но пока у него есть куда более важное и приятное занятие. Остатки белья полетели на пол. Осторожно подхватив стройную ножку под колено, Кайрон помог забросить ее на стол. Робкое сопротивление и умоляюще-нежное «Нет-нет» точным броском свалили на лопатки его выдержку. Она так обжигающе желанна в своей неопытности, и так чувственна. Его удивительная Айла…

— Да, сладкоголосая, — прорычал, вынуждая самочку лечь на стол. Раздвинул пальцами влажные складки, медленно растирая сочившуюся влагу, — я так проголодался. А ты слишком вкусная.

И, нежно сжав раскрытые ему бедра, легкими поцелуями вдоль позвоночника соскользнул вниз.

Глава 25

— Я отметил нам место повыше! Айла, ты увидишь всю-всю охоту! Тебе понравится!

Лейф носился около них маленьким серым вихрем. Глаза волчонка возбужденно блестели. Молчаливый Халл — отец мальчика, пристально следил за сыном. Тропа была узкой, а склон каменистым и крутым. Надин шла рядом, спокойно доверяя сына своему, наверное, супругу.

У оборотней с браком было не так, как у людей. Совершенная простота обрядов и возможность для женщины уйти без хвоста сплетен и шепотков в спину. Странно, но при этом семьи распадались редко.

Вот и сейчас она видела, с какой гордостью и нежностью Надин смотрит в сторону Халла. Они не были парой. И Айле становилось страшно от мысли, что один из них может вдруг просто хлопнуть дверью, обрывая все, что их связывало, просто из-за прихоти зверя. Но в глазах новой подруги не было сомнений.

— Мать Волчица не разбивает полные семьи. Мне хватит пальцев двух рук, чтобы перечислить случаи, когда волк и волчица разбегались. Но ни в одной не было детеныша.

Почти слепая вера своему божеству тоже была непривычна. Но удивление давно потеряло свою остроту. Лишь иногда Айле становилось боязно, как просто и легко входят в ее жизнь новые порядки. И какими они оказываются правильными. Похожими на ее собственные мысли о семье, отношении к детям, старикам, правящему к своим поданным и наоборот. Все это время до охоты Айла проводила то с шаманками, то с Надин, которая вытаскивала ее на короткие прогулки по окрестностям, без стеснения просила помочь или предлагала помощь сама. И вообще проявляла странную доброту. Гораздо большую, чем остальные.

— Из всех кланов Ночные самые мягкосердечные, — поясняла ей Гвен, — Сумеречные отличаются скрытностью, Бурые неторопливы и осторожны, Горные — громкие и беспокойные, как реки, текущие между скал, а Снежные — горячи и долго хранят обиды. Надин станет тебе хорошей подругой. А вот Нельга — ее обходи стороной.

Но Айла больше и не видела рядом рыжей волчицы. Зато в рядах ее слушателей появился вечно хмурый Витар. Айла пыталась расположить к себе маленького оборотня, но ребенок дичился. Ну, хотя бы сказки и песни стал слушать. Гвен подарила ей лютню, и теперь ее рассказы обрели музыку. И не только рассказы.

Айла спешно принялась считать шаги.

Кайрон тоже просил спеть ему. Каждый вечер. Только перед этим не оставлял на ее теле ни одной ниточки. И благодарность его была иного толка.

Никогда, даже в самых своих бесстыдных мечтах, которые порой отгоняли сон, Айла не представляла, что с мужчиной можно быть так много. Не только по ночам, и для зачатия ребенка. А утром, вечером, днем… Всегда! После первой в своей жизни близости она окончательно решила, что это действительно долг, и не самый приятный. Но с Кайроном все вновь перевернулось с ног на голову.

Айда стыдилась самой себя и вспоминала о беспутных девицах, прибегавших к ней то за лечением, то за зельем. Думала, что ей чужд этот вечный голод в глазах, но сама же очутилась в их шкуре. Замирала, когда перед ней появлялся обнаженный мужчина, и вспыхивала уже не от прикосновения — одного взгляда, в котором видела жажду подобную своей.

С неизменной уверенностью и прямотой Кайрон освобождал в ней незнакомую Айлу. Легко очищал от шелухи стыда и сомнений ее желания и дополнял их немыслимым множеством граней.

Учил смотреть себе в глаза во время ласк и близости. Наслаждаться видом их полностью обнаженных тел. Первой просить внимания, раздразнивая невинными прикосновениями, и многому другому.

Айла облизнула искусанные губы. От метки прошлась едва заметная волна тепла, расслабляя мышцы и ускоряя бег крови. Еще одно чудо, которое роднило ее с оборотнями. Помогала подстраиваться под желания мужчины и отвечать ему взаимностью. Гвен как-то назвала метку «первой жердочкой». Сам укус не гарантировал иссушающего влечения, но нес его зерно.

Тропа круто ушла вверх, но через несколько минут усиленного карабканья она очутилась на небольшом уступе.