Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра - Петр Люкимсон

Для Арика наступили дни вынужденного отпуска, в течение которого он сутками просиживал дома, думая о том, как ему жить и что делать дальше. И после долгих раздумий он решил сразу после отставки заняться политической деятельностью и уже на ближайших выборах, которые были назначены на 28 октября 1969 года, стать депутатом Кнессета.

Действовавший тогда в Израиле закон разрешал офицерам ЦАХАЛа вступать в ряды политических партий. Более того – Давид Бен-Гурион настаивал на том, чтобы все старшие офицеры были членами социалистической партии МАПАЙ – без членства в этой, правящей Израилем на протяжении десятилетий партии было просто невозможно получить генеральские погоны. Ариэль Шарон не был в этом смысле исключением: с 1958 года в его нагрудном кармане лежал красный партбилет, удостоверяющий его партийную принадлежность.

Однако, как уже было сказано выше, чем дальше, тем больше личные убеждения Шарона расходились с этой партией и приближались к позициям правого лагеря, уверенного в необходимости сохранить за Израилем все завоевания 1967 года. Кроме того, в МАПАЙ по уже вышеназванным причинам входила вся бывшая и нынешняя армейская верхушка, и Арик не сомневался, что эти люди сделают все для того, чтобы преградить ему путь в большую политику.

Следовательно, ему не оставалось ничего другого, как присоединиться к правому политическому лагерю.

Приняв этой решение, Арик позвонил старому другу своего отца, одному из видных деятелей Либеральной партии Йоси Сапиру. Сообщив ему о том, что хотел бы присоединиться к их партии, Шарон высказал надежду, что его заслуги позволяют ему претендовать в на то место в общепартийном списке, которое гарантирует ему депутатское кресло, и попросил связать его с лидером правого лагеря Менахемом Бегиным.

Присоединение к правому лагерю боевого генерала, да еще такого, как Шарон, могло принести немало дополнительных депутатских мандатов, и Йоси Сапир мгновенно оценил все выгоды предложения Шарона. Спустя несколько дней Сапир и Бегин встретились с Ариэлем Шароном в одном из VIP-кабинетов иерусалимской гостиницы "Царь Давид".

Они заказали коньяк, и Йоси Сапир начал вспоминать о том, как он качал маленького Арика на коленях, а Бегин вдруг припомнил о крепкой дружбе своего отца с дедом Шарона. Понятно, говорили они, что место Арика не среди этих капитулянтов и предателей интересов еврейского народа – нет, его место среди истинных патриотов, последователей Жаботинского, какими были его дед и отец…

В завершение встречи Бегин спросил Шарона, может ли он сообщить журналистам о том, что Арик присоединяется к их партии. Опьяненный ощущением, что у него появились настоящие друзья в политике, Арик кивнул головой. Только потом он понял, что эти два прожженных политических лиса обвели его вокруг пальца, как мальчишку, или, как он потом писал в своих мемуарах, "как лиса Алиса и кот Базилио несмышленыша Буратино". Не пообещав ему ничего конкретного, они получили взамен разрешение Шарона пользоваться его именем в ходе предвыборной кампании. На следующий день все газеты поместили на своих страницах один и тот же заголовок: "Герой Шестидневной войны взвешивает возможность присоединения к Либеральной партии".

"Что ж, туда ему и дорога!" – поджав губы, сказала Голда Меир.

Однако у МАПАЙ тоже был свой Сапир, только не Йоси, а Пинхас. Он тоже когда-то был вхож в дом Шейнерманов, тоже часто участвовал в устраиваемых Верой и Самуилом литературно-музыкальных вечерах и тоже качал маленького Арика на коленях. И прочитав газетные передовицы, министр финансов Пинхас Сапир немедленно позвонил Голде Меир и Моше Даяну и сказал, что им любой ценой нужно задержать Арика в армии.

Понятно, что Пинхасом Сапиром при этом руководили отнюдь не сентиментальные воспоминания о Шейнерманах. Просто, будучи не менее опытным и интуитивно чутким политиком, чем его однофамилец из противоположного лагеря, Пинхас Сапир первым в МАПАЙ понял, какую опасность представляет для социалистов участие Арика в выборах на стороне "Либеральной партии".

В конце концов ему пришлось приложить немалые усилия для того, чтобы убедить в этом Голду Меир и других лидеров МАПАЙ.

– Вспомните хотя бы, сколько людей пришло на похороны его сына, – сказал им Сапир. – А вы знаете, сколько людей гостит у него каждый день дома, узнав, что у него неприятности в армии?! Хотел бы я посмотреть, сколько человек придут к вам домой со словами поддержки, если завтра у вас начнутся неприятности и сколько останутся рядом с вами, если вас погонят в отставку! А значит, Арик – это сила!

Дальше события развивались стремительно.

Голда Меир позвонила Хаиму Бар-Леву. После разговора с ней Бар-Лев позвонил в кадровый отдел ЦАХАЛа, а из кадрового отдела ЦАХАЛа позвонили Ариэлю Шарону и попросили срочно зайти для… получения нового назначения.

Здесь Арику сообщили, что он назначается… "главным офицером ЦАХАЛа по организации лекций за границей": в его задачу будет входить выступление с лекциями и речами в различных уголках земного шара. Нужно сказать, что ни до, ни после такой должности в ЦАХАЛе не было – она была создана специально "под генерала Шарона", чтобы на время выборов отослать его подальше от Израиля.

– Завидую я вам, – почти искренне сказал начальник отдела кадров. – Будете с женой жить за счет армии в пятизвездочных гостиницах, повидаете мир…

А затем, словно невзначай, добавил:

– Кстати, меня просили вам передать, что если вы успешно справитесь с новой должностью и будете соблюдать корпоративную этику, то очень скоро вас ждет новое, весьма значительное повышение по службе.

Под соблюдением "корпоративной этики", разумеется, понимался отказ от каких-либо контактов с прессой…

28 октября 1969 года социалистическая партия МАПАЙ одержала свою очередную победу на выборах. Голда Меир осталась на посту премьера, Моше Даян – на посту министра обороны, Пинхас Сапир стал министром финансов. 15 декабря, после того, как Голда Меир закончила формировать свое новое правительство, генерал Шарон был снова вызван в кадровый отдел ЦАХАЛа, где ему сообщили, что он назначается командующим самым большим – Южным – армейским округом.

Глава 11. Генеральная уборка

Получив новое назначение, Шарон перевез Лили и детей из Тель-Авива в предоставленную ему армией квартиру в Беэр-Шеве и начал знакомиться со своими "владениями".

Территория Южного округа была действительно огромна – она включала в себя большую часть Государства Израиль: всю пустыню Негев, долину от Мертвого моря до Эйлата, сектор Газа и Синайский полуостров. Сутки напролет Шарон просиживал над топографическими картами всех этих областей, выходя из своего кабинета только для того, чтобы отправиться в очередную инспекторскую поездку и своими глазами убедиться, что сложившееся у него по картам представление о характере той или иной местности совпадает с реальностью.

Он не изменил своего мнения о линии Бар-Лева и продолжал время от времени высказывать его на заседаниях генштаба, но уже смирился с тем, что ничего не сможет изменить. Да и в генштабе к этой его критике уже относились куда спокойнее – дескать, собака лает, караван идет. Отношения с Хаимом Бар-Левом тоже нормализовались – разумеется, в той степени, в какой они могли нормализоваться после происшедшего. О дружбе и даже взаимной симпатии, конечно, не могло быть и речи, но это были спокойные рабочие отношения – не более, но и не менее того.

Арик понимал, что предпринимать какие-либо реальные действия против линии Бар-Лева он не может: как начальник округа он должен был осуществлять планы генштаба, а не вставлять ему палки в колеса. Вместе с тем, имеющихся у него полномочий было достаточно для того, чтобы провести на восточном берегу Суэца кое-какие инженерно-саперные работы, скрыв их и от египтян, и от высокого начальства. Выбрав участок на берегу Суэцкого канала, неподалеку от Большого Горького озера, Арик велел подвести к нему дорогу, по которой вполне могли пройти танки, срыть берег канала так, чтобы эти танки при необходимости с ходу могли въезжать на понтоны, а затем велел для маскировки насыпать на этом берегу горы песка. Внешне эти песчаные горки напоминали обычный берег, но при необходимости в течение нескольких минут могли быть сброшены в воду и освободить к ней проход.

Когда один из подчиненных, спросил Арика, для чего ему это все нужно, тот только пожал плечами и ответил: "Так, на всякий случай. Это что-то вроде проходного двора на тот берег. Глядишь – и пригодятся!"

Обстановка в округе в целом была напряженной: на Синайском полуострове от рук египтян постоянно гибли израильские солдаты; диверсанты и террористы продолжали время от времени прорываться с территории Иордании на территорию Израиля, убивая мирных жителей. Но самой страшной головной болью Израиля был в те дни сектор Газа с ее несколькими сотнями тысяч враждебно настроенных против еврейского государства жителей.