В крике от смерти - Борис Бабкин

– Ну, положим, гордиться здесь нечем, – улыбнувшись, проговорил довольный Павел. – Это я делать умею.

– А я не думала, что ты знаешь приемы, – сказала Лида. – И была удивлена, когда в окно увидела, как ты…

– Да хватит об этом, – засмеялся Павел. – Тебе не кажется, что Колька изменил мнение обо мне? – с надеждой спросил он.

Не зная, как ответить, поскольку Коля вчера признался, что боится возвращения отца, Лида пожала плечами.

– Ну конечно, авторитет с помощью драки не заработаешь, – печально сказал Павел. – Но я надеюсь, ты поняла меня и хоть немного простила? Ты стала как-то мягче, и глаза у тебя ожили. Прости меня и постарайся понять. Я боялся возвращения на войну. Боялся, да и сейчас боюсь. А признаться ни тебе, ни себе не хотелось. Помнишь, я сказал, что уеду воевать, а ты удержала меня. Вот тут-то все и началось. Меня ревность обуяла, и я наорал на тебя, заявил, что мне лучше уехать, может, убьют. А ты не стала меня удерживать. И все, я закипел. Искал работу, брался за все. Но, кроме как на выпивку, ничего не мог заработать. Зато сейчас я поеду года на полтора. Если убьют, то вы наверняка что-то получите. Ну, а вернусь, то уже будут деньги, и мы что-нибудь придумаем. Мне не нравится, что ты вкалываешь в ларьке. Извини меня за все это. И если сможешь, дождись меня.

– Отлично! – весело проговорил Муса. – В воскресенье. Отлично, – повторил он. – А во сколько?

– Время уточнят в пятницу, – ответил ему Аслан.

– Мы устроим им на следующей неделе! Аллах акбар! – Муса отключил телефон.

В комнату ворвался Искандер.

– Ты чего? – увидев его бешеный взгляд, удивленно спросил Муса. – Что произошло?

– В Пензе убиты Роберт и Джура. Шерифа взяли. У него не хватило мужества убить себя. Правда, о нас он ничего не знает. Роберт и Джура мертвы. Но Шериф был нам нужен. А теперь… – Искандер покачал головой. – Но ничего, справимся. – Открыв холодильник, он достал минералку. – А где Ваха?

– Уехал посмотреть на детский сад.

– Значит, акция состоится скоро?

Муса расслышал в его тоне волнение.

– Да, – усмехнулся он, – это не наркотой торговать. Кстати, мой тебе совет: не продавай наркотики. Они вам потребуются очень скоро.

– Ваха убил Падишаха, – прошептал Искандер.

Рассмеявшись, Муса ушел в комнату. Искандер сел на пол.

«Я так и знал, – подумал он, – Ваха обрезает концы. Как хорошо было, а сейчас снова все вернется. Не хотелось бы. Но Вахе не возразишь, – тяжело вздохнул он, – это не Муса. Надо было делать так, как советовал Падишах. Переехать в сельскую местность и остаться там. Мне всего сорок один год, свое я уже отвоевал. Что теперь делать?»

– Что ты грустный такой? – послышался голос вошедшего Вахи.

– Просто зуб заболел, – не придумав ничего лучшего, поморщился Искандер.

Муса спросил:

– Как объект?

– Самое то, – отозвался Ваха. – Проблем не будет. Надо выяснить, когда у щенков тихий час, и в это время будем брать. На площадке вертолет сесть сможет, так что уйти сумеем, – подмигнул он Мусе, давая понять, что это сказано для Искандера. – Надо узнать обстановку внутри.

– В воскресенье заведующая детсадиком будет показывать, что надо отремонтировать, – сказал Муса. – Я пойду с Асланом и пьяницей-гяуром, у которого там жена работает.

– Отлично, – кивнул Ваха. – Но зачем идти тебе? Пусть пойдет Алихан. Уступи ты ему это. – Он засмеялся.

– Вообще-то верно, – нехотя согласился Муса.

– Здравствуйте, – кивнул, входя в дом, Сергей. – Вот привез вам внучку, – улыбнулся он.

– Да видели, – хмыкнул дед. – А мы тут уже пособирались малость. Ты сказывал, что…

– Правильно сделали, – перебил его Сергей. – Выписываться, наверное, надо. И можете вполне себе тут дачку устроить.

– Слыхала, Антонина? – рассмеялся Андрей Игнатьевич. – Чем мы не новые русские? И дачей обзаведемся. А жить-то мы где будем?

– Ой, бабушка, – вбежала в дом веселая Алена, – дедушка! – Поочередно расцеловав стариков, она рассмеялась. – Там такой шикарный дом! Двухэтажный, с бассейном и баней. И ванная есть. Мы приехали и сразу нашли. Там очень здорово. И мебель завезут уже сегодня. Все отлично! – Она, как девчонка, захлопала в ладоши.

– Ну это все хорошо, понятное дело, – вздохнул дед. – А как вы жить-то будете? Как любовники али все-таки…

– Распишемся и в церкви обвенчаемся, – перебила его Алена.

– Вот, солдат, шустрый ты какой, – сказал дед. – Все так, как в сказке. Во, «Алые паруса». Ты тоже как принц заявился, раз-два – и в мужьях. Аленка у нас хорошая, в строгости ее воспитывали. Уже двадцать восемь годков, а все еще не целованная. Как моя Тонька, – кивнул он на жену. – Честь для супруга законного берегла. Ну, раньше это было вроде как и положено, а сейчас, – он махнул рукой, – все беспутные стали. Вот и по телевизору сейчас глянь – один разврат…

– Так, – поняв, что это надолго, улыбнулся Сергей, – выходите и садитесь в машину. Все, что собрали, в грузовик. Сейчас подъедет. Ну а если что забудете, потом заедем. Поехали.

– Ну, ты нас не торопи, – проворчал дед. – Должен же я соседям похвастать, что барином стал. Особо хочу Петру Анисимычу нос утереть, – подмигнул он Сергею.

– Я пока ваши вещи в машину отнесу, – засмеялся тот, – которые влезут.

– Сынок, – засуетилась растерянная Антонина Ивановна, – я помогу. Нам сейчас главное – белье взять.

– Все сделаем, – спокойно отозвался Сергей.

– Господи! – Проводив его взглядом, пожилая женщина заплакала. – Да неужто в жизни чудеса бывают? Это ж надо, как Аленке повезло. Боже мой! – Она перекрестилась на икону и, ахнув, бросилась к углу. – Иконы-то я забыла. Прости, Господи!..

Пенза

– Ну что, – усмехнулся полный полковник милиции, – влип, гад? Не ожидал такого от майора?

– Что со мной будет? – всхлипнув, спросил сидевший на нарах Шериф.

– Да будь моя воля, – сказал полковник, – я бы тебя на месте шлепнул. Но сейчас демократия у нас, гуманизм к таким, как ты, проявляют. Жить будешь. Хотя кто знает, что лучше для таких сволочей – сразу получить пулю или каждый день на нарах сидеть и знать, что так и помрешь там, за решеткой. – Он вышел.

– А ведь он мог застрелиться, – приглушенно проговорил майор милиции. – Но…

– Такие ничтожества жить хотят, – процедил полковник. – Хотя он не раз жалеть будет, что не застрелился. ФСБ он теперь не нужен, нашли убитыми и армянина, и осетина. Осетин пристрелил Погосяна и сам застрелился. А больше выхода ни на кого нет.

– Да кто здесь что будет делать? – сказал майор. – Это в Москве если, а к нам им не добраться. Сейчас тем более. Заперли их там, в горных районах. Например, я думаю, что они уже ничего…

– Зря ты так думаешь, – оборвал его полковник. – Кто мог предположить, что атакуют США? А удар нанесли, да еще какой. Одиннадцатое сентября – вечный траур для американцев. А мы? Дома взрывали в Москве – все на ушах стояли. А потом расслабились – и пожалуйста, «Норд-Ост». Вроде опять за них взялись. Тут два самолета шахидки взрывают. Снова тревога. Успокоились – и бац, на рынке и у метро происшествия. Так что отдыхать и расслабляться нельзя. Террористы – враги непредсказуемые и бьют везде, где удобно и когда им выгодно. Мы уж думали, что только в Израиле смертники взрывают себя, а у нас такого быть не может. Впрочем, это просто разговор, не более. Решают там, – кивнул он вверх. – Интересно демократию у нас делают. Взяточников развелось немерено, даже оборотней из высшего состава МУРа нашли. Преступность возросла, делают что хотят.

Умет

– А ты давно работаешь? – спросил ставившую капельницу Лену Анджей.

– Не очень, – улыбнулась та. – Я на полставки оформлена, процедурная медсестра.

– А делаешь уколы на большой палец. Здесь есть одна, вчера дежурила. Как миледи д’Артаньяна шпагой колола, так она уколы делает. На задницу потом не сядешь.

Лена смущенно потупилась.

– Ты так колешь, что и не чувствуешь. Молодец! А когда на полную ставку работать будешь?

– Не знаю. Наверное, в поликлинику перейду. – Она посмотрела на капельницу. – Ну, я скоро загляну.

– Кончаться лекарство будет, я так заору, что и дома услышишь. Видел, как под капельницей один умер, с тех пор боюсь их.

Лена улыбнулась и вышла из палаты. Анджей закурил. Посмотрел на вставленную в стойку вверху стеклянную бутылочку.

– Сколько мне этих хреновин вливали, – вспомнил он и затянулся.

– Хоть бы окно открыли, – вошла в палату Соколовская.

– Да ладно тебе, – улыбнулся Анджей. – А ты снова работаешь? Вроде через двое суток должна…

– Я исполняю обязанности старшей медсестры, – сообщила Татьяна.

– Значит, на повышение пошла. А Вера Ивановна где?

– Приболела что-то. Как лекарство будет кончаться, крикнешь. – Улыбнувшись, она вышла.

– Можно к полковнику пройти? – спросил, встретив Татьяну, Эдик.