Правило двух минут - Роберт Крейс

— Что за материалы вы забрали? — спросил Холмен.

Рэндом стиснул зубы, но не ответил, и Холмен понял, что там содержалась важная информация.

— Моя невестка утверждает, что вы забрали нечто, принадлежавшее моему сыну. У вас был ордер, Рэндом? Вы отчитались перед начальством за эту поездку? Или вы просто взяли все, что попалось под руку? Тогда это похоже на кражу.

Рэндом по-прежнему не спускал с него глаз, когда Вукович выбрался из машины с документами на аренду и протянул их Рэндому.

— Вот договор на аренду, оформленный на имя Холмена. Похож на настоящий.

— Он и есть настоящий, детектив, — не удержался Холмен. — Совсем как ваш ордер.

Рэндом внимательно изучал бумаги.

— «Качественные машины, Лос-Анджелес». Вы когда-нибудь слышали о «Качественных машинах»?

Вукович пожал плечами, тогда Рэндом обратился к коротышке.

— Что выяснил, Тедди?

«Значит, парня зовут Тедди», — отметил про себя Холмен.

Тедди повернулся и передал Рэндому водительские права и бумажник Холмена.

— Автомобиль зарегистрирован в «Качественных машинах», в розыске не числится, оштрафован не был. К водительским правам тоже не придерешься.

Рэндом бросил быстрый взгляд на права, затем на Холмена.

— Где ты их взял?

— В отделе транспортных средств. А где вы взяли ордер?

Рэндом положил права обратно в бумажник, но продолжал держать его в руке вместе с документами на аренду. Когда он отвернулся, Холмен понял, что в отчетах действительно было нечто важное. Рэндом не давил на него, чтобы Холмен повсюду не раззвонил о пропавших бумагах.

— Надеюсь, ты правильно понимаешь ситуацию, Холмен, — сказал Рэндом. — Первый раз я попросил тебя по-хорошему. Теперь прошу во второй. Я не позволю тебе усугублять положение этих семей. Держись от них подальше.

— Я сам из этих семей.

На лице Рэндома мелькнуло подобие улыбки. Он придвинулся вплотную к Холмену.

— Из каких семей? — шепнул он. — Из «лягушатников»?

— Хуарес был «лягушатником». Не понимаю, о чем вы.

— Что — тюрьма тебе больше по душе?

Ни один мускул не дрогнул на лице Холмена.

— Как поживает твой дружок, Гэри Морено по прозвищу Чи?

— Мы не виделись много лет. Может, стоит навестить его.

Рэндом швырнул бумажник Холмена и арендные документы в салон «хайлендера».

— Ты меня за идиота не держи, Холмен, я этого не потерплю. Не позволю во имя четверых погибших. Во имя их семей, к которым, как известно, ты не имеешь никакого отношения.

— Можно идти?

— Ты требуешь ответов и сам затрудняешь мне их поиски. Я воспринимаю это как личное оскорбление.

— Я думал, вы знаете ответы.

— Большинство ответов, Холмен. Большинство. Но теперь из-за тебя передо мной захлопнулась важная дверь, и я не знаю, смогу ли открыть ее снова.

— О чем вы?

— Мария Хуарес исчезла. Смоталась, приятель. Она могла бы много рассказать нам, но теперь сбежала, и это твоя вина. Поэтому, если ты думаешь и впредь мешать моему расследованию, тебе придется самому объяснять семьям погибших, почему ты постоянно бередишь их раны, а главное, почему из-за тебя, засранца, застопорилось все дело. Ясно?

Холмен не ответил.

— Не испытывай мое терпение, парень. Я не шучу.

Рэндом вернулся к своей машине. Вуковича с напарником и след простыл. Серый автомобиль отъехал. Трое молодых людей, стоявших на тротуаре, ушли. Холмен забрался в «хайлендер» и взял телефон. Чи, видимо, давно отключился. Холмен вылез из машины, обошел ее со стороны пассажирского кресла и пошарил под ним. Затем проверил пол, бардачок и карман на двери, не оставив без внимания и заднее сиденье. Он боялся, что они могли установить в машине прослушивающее устройство.

Холмен не верил ни в фальшивую заботу Рэндома о семьях погибших, ни в то, что Рэндом подозревает его в корыстных интересах. Холмен сталкивался с сотней полицейских, которые разными способами пытались надавить на него, и теперь интуитивно чувствовал, что на кону нечто важное. Рэндом хотел убрать его с дороги, но Холмен не понимал почему.

24

Поллард направлялась в центр, чтобы обследовать место преступления. Она выехала на Голливудское шоссе и стала спускаться в самое чрево города, когда позвонила Эйприл Сандерс.

— Привет, — сказала Сандерс. — Получила факс, все нормально?

— Я как раз собиралась позвонить тебе и поблагодарить, подруга. Ты попала в десятку.

— Надеюсь, ты не разочаруешься во мне, когда я расскажу тебе остальное. Полиция меня засекла. Я так и не смогла добраться до их материалов.

— Шутишь! Значит, они ведут собственную игру.

Поллард была искренне удивлена. Банковский отдел и отдел ограблений в полицейском департаменте так часто работали вместе над одними и теми же делами, что обменивались информацией совершенно свободно.

— Не знаю, почему они вдруг решили вставить мне палки в колеса. Я спросила у одного типа… Джордж Хайнс, может, помнишь?

— Нет.

— Наверное, он пришел после того, как ты уволилась. Короче, я спросила — что за дела? Я думала, мы товарищи по оружию, так как насчет взаимопомощи?

— И что он ответил?

— Ответил, что материалов но делу у них больше нет.

— Как нет? Они же отдел ограблений!

— Я так и сказала. Когда они закрыли дело, кто-то сверху позаимствовал его. Я спрашиваю — кто сверху: начальство или Господь Бог? Хайнс ответил, что это уже не их забота и больше он не имеет права ничего сообщить.

— В смысле, не их забота? Это же было ограбление.

— Если бы копы знали, что делают, они были бы нами. Не знаю, что еще добавить.

Несколько секунд Поллард вела машину молча, обдумывая сказанное.

— Он сказал, что дело закрыто?

— Его собственные слова. Черт… я побежала… Лидс…

Эйприл положила трубку.

Если полиция засекретила протоколы по Марченко и Парсонсу, это увеличивало шансы на то, что Ричард Холмен, Фаулер и остальные были каким-то образом причастны к делу. Холмена это расстроит, но у Поллард и без того накопился груз плохих новостей: присланный Эйприл список свидетелей включал не только имена, но и телефонные номера людей, опрошенных ФБР по делу Марченко и Парсонса. Среди них была и мать Марченко, Лейла. Поллард сверила тридцать два номера в списке с исходящими звонками Ричарда Холмена и Майка Фаулера — результаты оказались сногсшибательными. Фаулер звонил матери Марченко дважды. Крайне маловероятно, чтобы патрульный инспектор имел законные основания вступать в контакт со свидетелем, поэтому Поллард окончательно уверилась, что Фаулер затеял какое-то мошенничество. Видимо, Холмен-младший был вовлечен в некую противозаконную игру. Перспектива рассказать об этом Максу не представлялась Поллард соблазнительной. Холмен хотел верить в то, что его сын вел правильную жизнь.

Поллард свернула с Голливудского шоссе на Аламеду и поехала параллельно реке. По 4-й улице она, миновав мост, перебралась на восточный берег. Тот был весь заставлен складами, сортировочными станциями и грузовыми машинами. До этого Поллард доводилось спускаться к реке всего дважды: первый раз с заданием перехватить груз иранских наркотиков, а второй — с заданием отследить педофила, привозившего ребятишек из Мексики и Таиланда. В случае с наркотиками Поллард явилась на место преступления, когда тело уже обнаружили; в случае с педофилом ей повезло меньше. Она сама нашла в контейнере тела трех детей, мальчика и двух девочек, после чего несколько недель не могла уснуть. Она отдавала себе отчет в том, что ее снова привела сюда смерть. При виде реки по коже начинали бегать мурашки, и Поллард становилось дурно. Может, сейчас ей было даже страшнее, поскольку она понимала, что ей, вполне вероятно, придется преступить закон.

Уволившись из ФБР восемь лет назад, Поллард не переставала чувствовать себя копом. Она вышла замуж за копа, большинство ее друзей были копами, и, подобно почти всем копам, она не желала ввязываться в конфликты с полицией. Река Лос-Анджелес считалась запретной зоной. Перебраться через изгородь, чтобы исследовать место преступления, представлялось ей мелким, но все же нарушением закона. Тем не менее Поллард знала, что должна проверить рассказ Холмена и увидеть все собственными глазами.

Поллард ехала по Мишн-роуд, вдоль изгороди, мимо рабочих и грузовиков, пока не добралась до служебного въезда. Она припарковала машину и подошла к воротам. Сухой ветерок доносил с востока запах керосина. Поллард заранее надела джинсы и кроссовки, к тому же прихватила рабочие перчатки Марти на случай, если придется карабкаться через забор. Ворота были заперты и для надежности обмотаны цепью, как она и предполагала. Кроме того, она ожидала, что у ворот стоит усиленная охрана, но пока никого не заметила. Поллард надеялась, что сможет достаточно хорошо разглядеть место преступления сверху, но, дойдя до ворот, поняла, что необходимо перелезть на другую сторону.