Будущее денег - Бернар Лиетар

Cendant начала с объединения своих различных вебсайтов, на которых можно было делать покупки, в единый торговый сайт «в один клик», называемый netMarket. Учитывая, что сеть глобальна, эти 5—10 компаний смогут обслуживать весь мир, а не только американских клиентов.

И вот еще что: как вы, вероятно, можете догадаться, Cendant теперь тоже выпускает свою собственную валюту. Она называется «netMarket cash». Вы получаете ее как премию за частые покупки (5 % стоимости вашей покупки в качестве кредита зачисляется на ваш счет в netMarket cash). Эта сумма будет учтена при будущих покупках. Что же такое netMarket cash — корпоративная валюта в процессе создания? Или Cendant оказывается только одним из партнеров в совместном предприятии, создающем онлайновую валюту, обеспеченную реальными товарами и услугами?

В 1998 корпорация могла предложить приблизительно 20 % из товаров, необходимых в типичном американском домашнем хозяйстве, и услуг — база данных включает миллион пунктов. В ее планах было к 1999 году довести эту цифру до 95 % (около трех миллионов видов товаров и услуг). Однако этот амбициозный проект в 1998–1999 годах наткнулся на непреодолимое препятствие: весьма старомодный бухгалтерский скандал привел к отставке Уолтера Форбса с поста председателя и вызвал потерю 80 % стоимости акций Cendant[145]. Впрочем, не Cendant, так какая-нибудь другая — пока неизвестная — компания имеет шансы стать «информ-бароном» киберпространства.

От века информатизации к тысячелетию ТНК. Самое важное в истории Cendant — то, что она иллюстрирует один из возможных результатов развития электронной экономики. Она также наглядно показывает, что надо изучать вопросы невидимых последствий концентрации информационной мощи, вытаскивать их на общественное рассмотрение. В свое время концентрация рынка в одних руках вела к злоупотреблениям, и были приняты антимонопольные законы, необходимость которых ныне всем понятна. Но ведь и концентрация информационных ресурсов может привести к использованию информации о частных лицах в преступных целях!

«Большой Брат» — ваш босс?

Новые технологии делают слежку за человеком дешевой и легкой. Согласно исследованию, проведенному в 1997 году Американской ассоциацией менеджмента, две трети крупнейших американских корпораций постоянно следят за своими служащими с помощью электронных средств[146]. И никакой юридической защиты нет: четвертая поправка к Конституции США, защищающая от «несанкционированных обысков и конфискаций», применяется только против слежки, осуществляемой правительством; корпорации не связаны этим конституционным правом граждан.

• Пользуясь столами, ящиками, картотечными шкафами, находящимися на территории предприятия, служащие не имеют ни малейшего права на какую-либо секретность.

• Любая электронная почта, сохраненная или переданная через общую компьютерную сеть, может быть прочитана хозяином без объяснения причин. Точно так же начальство может прослушивать любые телефонные переговоры без уведомления работников.

• Ваш босс имеет право на часть вашей интеллектуальной собственности. Инновации, которые вы разрабатываете на работе или вне работы, могут быть затребованы корпорацией. В то же время, согласно Закону об экономическом шпионаже от 1996 года, служащие рискуют получить тюремный срок за использование «конфиденциальной интеллектуальной собственности», даже если она — продукт их собственного творчества.

• Работодатели все чаще расходуют средства на здравоохранение, чтобы проводить генетические тесты; работники не имеют права даже на «генетическую секретность». Также они никак не защищены от выборочных тестов на употребление наркотиков.

Новые технологии, совершенно очевидно, создают серьезные проблемы для защиты частной жизни от вторжения со стороны.

Cendant, может, и не имела намерения злоупотреблять своей информационной мощью, но, если в одних руках, частных ли, общественных, концентрируется бесконечный поток личных данных, непременно возникает соблазн и создаются возможности для злоупотреблений. Никакое полицейское государство не могло когда-либо отслеживать жизнь граждан столь детально, как это стало возможным сейчас благодаря неограниченному накоплению данных о совершаемых сделках, а также медицинских и финансовых данных. Служащие фактически лишены конституционного права на частную жизнь во всех областях, куда вовлечен их работодатель (см. текст в рамке). Киберэкономика может распространить эту ситуацию буквально на каждого человека.

Наиболее эффективным образом решить проблему непрерывного «разрушения» частной жизни людей не сможет ни «европейский стиль» — детальное законодательное регулирование, ни новые формы «американского стиля» — т. е. антимонопольное законодательство. Лучший путь — законодательное оформление собственности на личные данные. Например, можно юридически закрепить правило, что все личные данные (медицинские, финансовые, информация о сделках) принадлежат на законных основаниях индивидууму. Только с его разрешения эти данные могут быть проданы, куплены или использоваться для целей, отличных от первоначальных. Право на секретность данных о человеке — это право, мысль о котором ооновским защитникам прав человека даже и в голову не приходила.

Нет сомнений, что информационная эпоха сдаст каждому из игроков, занятых финансовыми играми, по совершенно новому набору карт и изменит равновесие сил между правительствами, корпорациями и населением в целом. Эта новая игра обещает лишить власти правительства и их регулирующие институты, равно как и общество в целом. Никаких прямых количественных мерок для подобного рода перемещений власти не существует, но драматический ход приватизации, охватившей весь мир, некоторым образом позволяет понять, что происходит. На рис. 11 показан процесс систематической ликвидации активов, управляемых правительством. До британской «железной леди», госпожи Тэтчер, приватизация была редким событием. После нее тенденция перехода активов в частные руки стала мировым поветрием. Только в 1997 году объем приватизационных сделок достиг почти 157 миллиардов долларов, что в пять раз больше, чем в 1990 году.

Развивающиеся страны хоть и не так давно, но тоже включились в этот процесс; теперь объем приватизации в них составляет не меньше чем 30 % мирового.

Объем приватизации, млрд. долл. США

Рис 11. Глобальные приватизации 1990–1996 годов (источники: ОЭСР, «Экономист»[147])

В силу своего опыта я не думаю, что правительству полезно заниматься бизнесом. Но здесь важно то, что эта беспрецедентная глобальная тенденция повальной приватизации является несомненным показателем растущей потери влияния правительств на экономику своих стран.

Есть и много других показателей, подтверждающих правдоподобие перехода мира к тысячелетию ТНК (см. текст в рамке).

Власть корпораций: немного фактов и цифр

• Из ста стран с самой богатой экономикой больше половины (а именно 51) теперь являются корпоративными. Например, оборот корпорации General Motors больше, чем ВВП Дании, а оборот компании Ford больше, чем ВВП Южной Африки.

• Двести крупнейших в мире корпораций сейчас контролируют 28 % всей мировой экономики, причем их потребность в кадрах составляет всего лишь 0,3 % населения Земли[148].

• Оборот двухсот крупнейших корпораций составляет 30 % мирового ВВП. Их общий годовой оборот (7,1 триллиона долларов) — больше, чем объединенный ВВП 182 стран (т. е. всех стран, кроме девяти самых крупных).

• Приблизительно третья часть мировой торговли — это на самом деле внутрикорпоративная торговля, т. е. один филиал экспортирует товар в другой филиал, управляемый той же самой корпорацией.

• Американские корпорации платят налогов меньше, чем получают общественных субсидий за счет американских налогоплательщиков[149]. В 1994 году американские корпорации получили 167 миллиардов долларов в виде налоговых льгот, что можно сравнить с 50 миллиардами, которые правительство в том же году потратило на социальные нужды (AFDC)[150].

• По сообщению Business Week, в 1997 году сумма компенсаций американским топ-менеджерам этих субсидируемых обществом корпораций взлетела на 5,5 миллиона в среднем, в то время как заработная плата простых работников осталась на одном уровне. В 60-х годах XX века зарплаты топ-менеджмента были в 30 раз больше, чем средние зарплаты работников; сегодня эта разница стала двухсоткратной[151].

• В начале 50-х годов (1950–1954) на каждый доллар во всех видах налогов (местных, налогов штатов и федеральных), выплаченный простыми гражданами, корпорации, как правило, платили 76 центов. В 1980–1992 годах налоги с доходов корпораций упали до 21 цента на 1 доллар индивидуальных налогоплательщиков[152]. В Канаде даже в 1996 году, рекордном для корпоративных прибылей, налоги на доходы корпораций составили не больше 14,5 цента на каждый доллар индивидуальных налогов.