Возвращение в Ахен - Елена Хаецкая

— При чем тут дворец?

— Нет, вы скажите, — вцепился Пузан. Его, видимо, очень увлекла эта новая идея. — Можете или нет?

— Могу.

— Так в чем же дело? Раз-два, наколдовали бы тут чего-нибудь эдакое, с башнями. Вы же всемогущий.

— Пузан, — устало сказал Синяка, — разве всемогущество в этом: наколдовать себе замок, много еды и прислуги?

Пузан поморгал.

— А чего, — сказал он и упрямо наклонил голову. — Еда и все такое — очень даже неплохо.

— Неплохо, — согласился Синяка, — только зачем? Мы с тобой добудем все это без всякого колдовства. И дом починим.

Великан заметно приуныл. Не желая замечать этого, Синяка продолжал:

— Поверь, Пузан, к моему всемогуществу это не имеет ни малейшего отношения. Когда ты действительно можешь все, тебе не нужно за одну ночь создавать хрустальный дворец, чтобы доказывать свою силу всем и каждому.

— И то правда, — согласился Пузан, — зачем этим идиотам еще что-то доказывать? А вот просто жить в такой хоромине — это можно.

Синяка улыбнулся и хлопнул его по могучему плечу.

— А для того, чтобы просто жить, хватит и хибары.

Увязая в песке, братья шли по берегу Реки. Элизабет обмелела, и на крутом повороте намыло пространную косу. Бойкие пучки травы уже выросли в песке поближе к берегу. Дальше начинался густой кустарник, а над ним высились красные скалы, кое-где поблескивающие под солнцем влагой заключенных в камне вод. Река лениво несла мимо скал свои прозрачные темно-зеленые воды, становясь опасно глубокой лишь у противоположного, крутого берега.

Мела шел впереди, отягощенный длинным мечом Гатала. Рукоять в виде головы и растопыренных лап с перепонками торчала над его плечом. Ветер отбрасывал с мокрого лба короткие белые волосы.

Аэйт топал следом, тихо завидуя тому, как легко и уверенно ступает старший брат. Ему казалось, что Мела почти не проваливается в песок, в то время как сам Аэйт буквально тонул при каждом шаге.

Он оглянулся. По всей косе протянулись две цепочки следов. Долго еще останутся во влажном песке ямки, подумал Аэйт.

Они возвращались в свою деревню не привычной дорогой, не лесом, а берегом Реки, чтобы не встретить ненароком еще кого— нибудь из врагов. После ранения Мела не выдержал бы неравного боя. Да и равного тоже.

Через несколько миль должна показаться речушка Мыленная, которая впадает в Элизабет. Истоки Мыленной теряются в трясинах, возле которых и построена деревня морастов. Мела хотел подняться по руслу этой речки, благо она мелкая, а вода в ней летом довольно теплая.

Песчаная коса закончилась. Братья забрались на высокую пойму, заросшую очень густой, сочной и душной травой. Мела стал рубить ее мечом Гатала, прокладывая дорогу. Так они миновали луг и через некоторое время снова спустились к реке, продолжая пробираться вперед по упавшим в воду камням.

Солнце отражалось от вод Элизабет, и блики бегали по красным стенам скал, изрезанным трещинами. Это было красиво, и Аэйт, залюбовавшись, едва не упал в воду. Мела оглянулся, сердито посмотрел на него, но ничего не сказал.

Братья перешли заросший густым ивняком ручей и уселись на камнях передохнуть. Несмотря на утренний час, солнце уже припекало, и Мела с наслаждением плеснул себе в лицо водой.

Аэйт грустно смотрел на него. Ему подумалось, что теперь брат уже никогда не станет прежним. Стриженый, бледный до синевы, с выступившими скулами, брат казался почти незнакомым. Неожиданно Аэйту пришло на ум, что Мела стал похож на зумпфа. Вместо короткого акинака морастов старший брат носил теперь длинный меч. На плечах у него лежала волчья шкура, служившая недавно плащом Гаталу.

Но дело было даже не в одежде, не в коротких волосах, не в оружии. Выражение лица Мелы тоже изменилось, стало жестким, суровым. Он повернул голову, посмотрел на реку, потом оглянулся назад, на тот путь, что они уже прошли. Такие глаза вполне могли быть и у Каноба — он держал Аэйта за волосы перед вождем — и у того пленного, которого Асантао заставила послать свой голос Гаталу, чтобы прочесть мысли вражеского вождя…

Аэйт вздохнул.

— Ну что, пошли дальше? — сказал Мела.

Скалы то подступали к воде, и тогда им приходилось пробираться вплавь, то отходили, оставляя скользкую от водорослей каменную тропу. Иногда сверху сыпались камешки и, звонко булькнув, исчезали в реке. Синий лес стеной ломился к воде, продираясь сквозь красные скалы.

Аэйт потянул носом. Резко пахнуло звериным потом, и Аэйт сказал, кивнув на русло ручья, размывшего скалы и густой зеленой полосой вбегающего в реку:

— Лоси.

Они обогнули водопой. Здесь Мела остановился. Он так долго всматривался в берег, расстилавшийся перед ними до следующего поворота реки, что Аэйт даже испугался.

— Что ты там увидел, Мела? — тихонько спросил он.

— Ничего. — Старший брат прищурился. — Просто не узнаю эти места. Тут за поворотом должен быть ручей, а его не видно. И водопоя здесь отродясь не было.

Стараясь унять тревогу, они прошли еще с милю. Река по— прежнему спокойно текла среди скал, то темная и тихая, то светлая, торопливая. Но в ее облике произошли неуловимые перемены. Аэйт не мог выразить словами, в чем они заключались. То ли свет падал иначе, то ли солнце, непостижимым образом переместившись всего за несколько часов с востока на запад, стало более красным и менее теплым, то ли цвет воды изменился… Необъяснимые, едва заметные, но оттого не менее разительные, эти странности настораживали и пугали.

Лиственный лес сменился хвойным. Не было здесь хвойного леса, да еще такого старого! Девять лет назад возле ручья Косой Путь, о котором говорил Мела, случился большой пожар, уничтоживший немало деревьев. И эти высокие сосны не могли вырасти здесь за такой короткий срок. Молодой березняк — вот что на самом деле росло в этих местах. Но сколько братья ни вглядывались вперед, никакого березняка они не видели.

— Мела, — пробормотал Аэйт, совершенно сбитый с толку, — мы ведь не могли заблудиться?

Мела покачал головой.

Аэйту стало страшно, и он закричал:

— Как мы могли заблудиться, если все время шли по берегу?

Он перевел дыхание и сел, обхватив колени и уткнувшись в них подбородком. Постояв немного, Мела осторожно присел рядом. Наконец, он сказал:

— Давай вернемся назад и попробуем понять, в чем дело. Может быть, мы заплутали и свернули по какому-нибудь притоку?

Оба хорошо знали, что никаких больших притоков у Элизабет в этих краях нет. Они не могли заблудиться. Но это было хоть какое-то объяснение. Они пошли назад.

Становилось темнее. Солнце садилось, и бесконечный закат освещал им путь. Край неба, озаренный тихим сиянием, еще не погас, когда показалась луна, красноватая, низкая. И — как с ужасом понял вдруг Аэйт — какая-то незнакомая.