Над тремя морями - Петр Хохлов

Транспорта для перевозки наземного состава авиагруппы не оказалось. И пришлось оставить на острове почти весь состав авиационно-технической базы во главе с командиром майором Георгияди. Осталась также часть младших специалистов инженерно-авиационной службы. Все они поступили в распоряжение генерала Елисеева для защиты острова от вторжения противника. Со слезами на глазах мы прощались со своими боевыми товарищами.

Перед самым нашим вылетом на аэродром Кагул приехал начальник штаба береговой обороны Балтийского района подполковник А. И. Охтинский.

- В самое время улетаете, Евгений Николаевич, - сказал он Преображенскому. - На рассвете немцы начали штурм Моонзунда.

Прощание было до боли тяжелым. И для нас, улетающих, и для тех, кому суждено было остаться здесь, на острове.

Три до предела перегруженных людьми самолета ИЛ-4 вырулили на взлетную полосу. Я поднялся в астролюк, помахал рукой стоящим на земле авиаторам. Я старался разглядеть их лица, но ничего не получилось. Глаза заволокло слезами. В горле спазм. Ведь расставались мы со своими боевыми товарищами, быть может, навсегда.

Находясь в пути, я все время с болью в сердце думал о них - как-то теперь сложится их судьба? И еще думал об экипаже старшего лейтенанта Юрина. Накануне, возвращаясь с боевого задания, Юрин неудачно посадил свой самолет на фюзеляж. Погнул винты. Преображенский сказал тогда летчику:

- Сумеете восстановить самолет - прилетайте на основной аэродром, под Ленинград, не сумеете - оставайтесь здесь, защищайте остров на земле.

Через пару дней стало известно, что его экипаж сумел кое-как выправить воздушные винты. При запущенных моторах самолет сильно трясло, все в нем скрипело и гремело. И все же он взлетел в воздух и взял курс на восток. В район Ленинграда самолет прилетел ночью. Экипаж произвел посадку на одном из аэродромов без посадочных огней, используя только бортовые самолетные фары. На этом аэродроме уже не базировалась наша авиация, так как к нему подошли немцы. Экипаж Юрина провел на этом летном поле ночь, а с рассветом перелетел на аэродром своего полка. В дальнейшем Юрин хорошо воевал, а в 1942 году погиб, защищая осажденный Севастополь.

Мы возвратились из Кагула в Беззаботное и сразу же включились в напряженную боевую деятельность авиаполка. Ежедневно наносили бомбовые удары по танковым и механизированным фашистским войскам, рвавшимся к Ленинграду. И ни на минуту не забывали тех своих верных товарищей, которые волею судьбы остались на острове Сааремаа с оружием в руках защищать советскую землю в глубоком тылу врага. Каждую весточку с Моонзунда передавали друг другу. А вести приходили одна тревожнее другой.

17 сентября немцы форсировали пролив и зацепились за восточный берег острова Сааремаа. Вот тут и вступила в бой вновь сформированная из морских авиаторов пулеметная рота. Генерал Елисеев бросил ее на самый ответственный участок обороны. И там, где появлялись моряки-пулеметчики, фашистские десантники не продвигались ни на шаг.

Остров Сааремаа отважный гарнизон Моонзундского архипелага защищал до 5 октября 1941 года. Но силы были неравные. Под натиском врага наши подразделения отступили на полуостров Сырве, к мысу Царель, к самому маяку, который служил нам исходным пунктом маршрута при полетах на Берлин.

Этот маяк и стал теперь свидетелем последних огневых схваток горстки героических защитников острова Сааремаа с крупными силами врага. Здесь пали последние отважные бойцы пулеметной роты моряков-авиаторов.

Немногим из авиаторов-балтийцев 1-го МТАП, начавших бои в июньские дни 1941 года, довелось дожить до мая 1945 года. Слишком суровые испытания выпали на их долю. Но вечна память о них.

9 мая 1945 года первый советский комендант .Берлина генерал-полковник Н. Э. Берзарин прислал летчикам Балтики телеграмму: "Вы первые начали штурм логова фашизма с воздуха. Мы его закончили на земле и водрузили Знамя Победы над рейхстагом. Поздравляю вас, балтийские летчики, с праздником Победы и окончания войны".

Позднее на острове Сааремаа, на здании школы, где в июле - сентябре 1941 года размещался летный состав нашего полка, появилась мемориальная доска. На ней лаконичный текст:

"В этом здании жили летчики КБФ, которые первыми штурмовали с воздуха столицу фашистской Германии - Берлин в 1941 году - с 7 августа по 5 сентября - под командованием Героя Советского Союза полковника Преображенского Евгения Николаевича".

На одном из аэродромов авиации дважды Краснознаменного Балтийского флота сооружен монумент в память о летном составе 1-го минно-торпедного авиационного полка, который в трудный период борьбы советского народа с германским фашизмом наносил первые бомбовые удары по Берлину.

В день 35-летия первых наших налетов на Берлин группа ветеранов 1-го МТАП побывала на острове Сааремаа. Мы возложили венки на братскую могилу погибших боевых товарищей. С глубоким волнением говорили на митинге о них, отдавших свои молодые жизни во имя любимой Родины.

Тихо на острове. Бывшее летное поле покрыто высокой травой, множеством полевых цветов. Но каждый шаг на этой земле напоминает нам героическое прошлое.

После митинга на бывшем аэродроме Кагул один из выступавших А. Яськов вручил нам, ветеранам, листок бумаги с текстом, сказав при этом:

- Вам, дорогие товарищи ветераны Великой Отечественной войны. Вам в память о Кагуле и о ваших героических подвигах на этой земле.

Это были стихи, которые я и привожу здесь.

КАГУЛ

Над землей ни грохота, ни гула,

Ни огней посадки, ни ракет.

Спит в тиши аэродром Кагула,

Спит, не пробуждаясь много лет.

Только иногда платочек женский

Над травой высокою мелькнет.

А ведь на Берлин Преображенский

Начинал отсюда свой полет.

Нюхал на рассвете можжевельник,

Напрямик шагая по росе.

И глядел на серебристый ельник,

Что прижался к взлетной полосе.

А за командиром мерным шагом

Шли, неугомонные с утра,

Летчики его, лихие асы,

Бомбовых ударов мастера.

Шли в унтах и мягких шлемофонах,

С горечью глядели на восток.

От России самый отдаленный,

Был родным им этот островок.

И, внося в кабины леса запах,

Взяв с собой по горсточке земли,

Сквозь огонь вели они на запад

Боевые чудо-корабли.

А назавтра, нарастая громом,

Вынырнув к земле из высоты,

Зависали над аэродромом

"Мессершмиттов" черные кресты.

Хлопали растерянно зенитки.

Вон моторов, взрывы без конца.

И металла огненные слитки

Обжигали землю и сердца.

Но, когда темнели неба краски,

Снова оживала полоса.