Вторая родина - Жюль Верн

Таким образом. Земля обетованная, ограниченная с одной стороны открытым океаном, с другой — бухтой Жемчужных Корабликов, запертая группой отвесных скал, тянущихся от самого узкого прохода в бухту Спасения до середины бухты Жемчужных Корабликов, труднодоступная территория, если не считать ущелья Клюз на ее южной границе. На этом сравнительно небольшом пространстве площадью около четырех квадратных лье, как известно, есть Шакалий ручей и речка у Соколиного Гнезда, Лебяжье озеро, жилые постройки Скальный дом и Соколиное Гнездо, фермы Лесной бугор и Сахарная Голова, дачи Кабаний брод и Панорамный холм.

Путешественники шли вдоль берега реки, следуя советам Церматта не удаляться от нее. Эрнст был предельно внимателен: по возвращении он собирался сразу же нанести на карту новые данные — очертания реки и орошаемой ею долины.

— Учитывая плодородие этой земли, — обратился он к своим спутникам, — можно не сомневаться, что наш остров предоставит возможность для существования нескольким тысячам колонистов.

— Такое множество людей! — поморщился Жак, не скрывая своего недовольства тем, что его вторая родина окажется со временем слишком уж заселенной.

— Поскольку город, лежащий близ устья крупной реки, всегда имеет ряд преимуществ для своего развития, — продолжал размышлять Эрнст, — то уверен, что именно в глубине этой бухты будущие колонисты выберут место для столицы Новой Швейцарии.

— Но мы не станем их соперниками, — заметил Церматт, — я убежден, что никто из обитателей Земли обетованной не захочет расстаться с нею.

— Тем более что на это ни за что не согласится госпожа Церматт, и она уже решительно об этом заявила, — напомнил Уолстон.

— И мать тысячу раз права, — горячо произнес Жак. — А попробовали бы вы спросить у наших крылатых помощников или собак, сопровождающих нас, согласятся ли они оставить Землю обетованную? Если бы они смогли выразить свое мнение голосованием по этому вопросу на открытых выборах, то, поскольку они в большинстве, я заранее могу определить результаты, извлеченные из народной урны… да, да, народной.

— Успокойся, Жак, — урезонил его Церматт, — у нас нет никакой необходимости держать совет с животными.

— Но они не так уж глупы, хотя их именем и называют дураков,[99] — ответил Жак, свистом и жестом обращаясь к своим верным собакам, тут же отреагировавшим на эти знаки внимания.

К шести часам Йоханн Церматт и его спутники закончили поход вдоль берега и возвратились к месту стоянки. Поужинали жареными пескарями, Эрнст наловил их на удочку в тихих водах реки, и Анна очень вкусно приготовила. В реке изобиловали всевозможные породы рыб, а в многочисленных речушках, впадающих в нее, кишмя кишели ракообразные, и дюжину-другую этих раков мужчины обещали наловить до отъезда.

После ужина никто не спешил подняться на судно, и все жалели, что не захватили с собой палатки для ночевки на берегу.

Вечер был великолепный. Легкий ветерок, напоенный ароматами лугов, словно это курильницы с благовониями, освежал все кругом и наполнял благоуханием. На исходе жаркого тропического дня вдыхать всей грудью такой бодрящий, восстанавливающий силы воздух особенно приятно.

Все обещало хорошую погоду. Над горизонтом, со стороны открытого океана, висел легкий туман, а высокие облака смягчали сверкание звезд.

Путешественники долго прогуливались по берегу, обсуждая планы на следующий день. Лишь к десяти вечера возвратились на «Элизабет» и сразу стали устраиваться на ночлег, все, кроме Эрнста, — ему предстояло нести вахту на судне.

Но прежде чем уснуть, Бетси Церматт высказала возникшую у нее недавно мысль.

— Мы все забыли сделать одну важную вещь, — произнесла она.

— Забыли?.. — переспросил ее муж.

— Да, именно. Дать название этой речке.

— Замечание справедливое, — подтвердил Церматт. — Хотя это обстоятельство не помешает нашему исследователю нанести ее на свою карту.

— Нет ничего проще, — живо отреагировал Эрнст. — К реке очень подходит, по-моему, имя Анна.

— Прекрасно, — засмеялся Жак. — Ей это понравится…

— Разумеется, — ответила, зардевшись, девушка, — но я хочу предложить другое название, потому что так будет справедливее.

— Какое же? — спросила Бетси Церматт.

— Имя нашей дорогой Дженни.

С ней согласились, и с этого дня на карте Новой Швейцарии появилась река Монтроз.

Глава Х

На следующее утро, около шести часов, уровень океана понизился, и у берегов бухты обнажились верхушки рифов, доселе скрытые под водой. Но и во время малой воды[100] между рифами оставались проходы шириною в сорок — пятьдесят туазов, где судно могло пройти свободно. Таким образом, и во время отлива, и во время прилива река Монтроз остается судоходной. А поскольку ее истоки находятся в нескольких лье в глубине острова, то устье реки, несомненно, послужит в будущем для основания в этом месте морского порта. Глубина в месте якорной стоянки «Элизабет», у скал, была такой, что шаланда находилась в пяти-шести футах над дном.

Около семи часов глухой шум прибоя у берегов возвестил о начале прилива, и если бы корму «Элизабет» не прикрепили хорошенько канатом к берегу, она не удержалась бы на якоре под напором воды.

Уолстон и Эрнст, высадившиеся с зарею на берег, чтобы обследовать бухту, сразу поспешили к шаланде. На палубе собрались все, за исключением Жака, — тот отправился поохотиться в сопровождении собак. Раздавшиеся вскоре выстрелы засвидетельствовали, что Жак неподалеку и что охота удачна. Действительно, вскоре он появился с полным ягдташем, а в нем болтались две куропатки и с полдюжины перепелов.[101]

— Я не потратил напрасно ни времени, ни пороха, — объявил довольный собой охотник, бросив на палубу живописную пернатую добычу.

— Прими поздравления, — сказал отец, — ну а теперь поторопимся. Прилив начался, воспользуемся же им… Отдай канат — и скорее на борт.

Выполнив приказ, Жак вместе с собаками вскочил на палубу. Все готово к отплытию, осталось только поднять якорь крамболом.[102] И шаланда, сразу же подхваченная волной и подгоняемая легким ветерком с открытого океана, быстро достигла устья реки Монтроз. Затем она, используя все время попутный ветер и держась середины потока, пошла вверх по реке.

Ширина русла составляла не менее 250–300 футов, и впереди, насколько охватывал взгляд, не было заметно, чтобы она становилась уже. Справа тянулся, постепенно понижаясь, скалистый берег, слева — открывался вид на обширную равнину с перелесками, рощицами и отдельными группами деревьев, с уже пожелтевшей листвой.