Парфюмер Будды - М. Роуз

Глава 16

Чиновник сурового вида вынул джинсы из чемодана Се, развернул их и методично проверил все карманы.

Се, стоявший вместе с Кали по другую сторону пластмассового барьера, отвел взгляд. Несмотря на то что он знал про выборочные проверки в Китае и про то, что в его багаже не было ничего контрабандного, он все же нервничал. Почему выбрали именно его? Неужели Чань догадался, что у Се были иные мотивы в отношении поездки, и принял меры предосторожности?

– После этого кордона нам придется разделиться, – сказала Кали и указала на следующую таможенную зону.

Се подумал, что ее рука похожа на цветок на ветру.

– Мы попрощаемся, и ты отправишься в путь.

Ее болтовня удачно отвлекла Се от пограничника, заставлявшего его нервничать все больше с каждым предметом, вынутым из сумки.

– Ты прежде бывал в таких дальних поездках? – спросила Кали.

– Нет. Никогда не выезжал из Китая. – Он удивился, как иногда легко солгать даже человеку, к которому так неравнодушен. – В прошлом году я ездил в Хэфэй на вручение профессору Ву премии Лантинга. – Это была премия за достижения в каллиграфии. Самая престижная награда в Китае.

Таможенник достал из сумки серый свитер и встряхнул его. Се старался не смотреть.

– Я имела в виду не поездку в два с половиной часа, – сказала Кали. – Теперь ты выезжаешь из Китая. Полетишь на самолете. Увидишь заграницу. Будешь есть незнакомую еду. – При мысли о поездке у нее засветились глаза.

– Тебя тоже должны были послать, – сказал Се. – Твои работы ничуть не хуже, чем у тех, кого выбрали. Даже лучше.

– Но я слишком откровенная, почти инакомыслящая, – засмеялась она. – Мне все равно, что мои работы не выбрали. Я расстроилась, что ты уезжаешь, а я нет. Хочу увидеть искусство, которое увидишь ты. – Несмотря на расстояние, она заговорила тише, почти шептала. – И хочу поговорить с людьми, которых ты встретишь. Расскажи им, что происходит здесь, что происходит на самом деле.

– Обязательно, – сказал он.

Таможенник развернул пару черных носков и проверил, что внутри.

– Я им расскажу.

В ее темно-карих глазах сверкнула злость.

– Нет, ты не расскажешь, – сказала она. – Ты не собираешься воспользоваться ни единой возможностью. Я тебя знаю. Ты будешь осторожничать. Пожалуйста, Се, не осторожничай. Нам надо рассказать людям, какая здесь ужасная цензура. Как они пытаются нас контролировать.

Понадобилось два года, чтобы Се начал доверять Кали настолько, чтобы признаться, что у него есть тайна. В итоге он рассказал ей, но утаил половину: «Хочу стать буддийским монахом». Это все, что он сказал, не зная, как сформулировать другие слова, как сложить предложения тайной истории о том, как в нем узнали ламу, о годах в монастыре, о пожаре, о том, как его украли.

Ее смутило его желание вести такую аскетичную жизнь, и она разозлилась, когда он не смог объяснить, почему монашество так много для него значит. Вместо этого она настаивала, что он должен присоединиться к ее друзьям, молодым радикалам, стремящимся изменить Китай, стать частью нового поколения, открыть двери.

Но его тянуло в другом направлении, обратно в исчезающий мир медитаций и уединения.

Даже ничего не понимая, она искренне хотела ему помочь.

Воспользовавшись умением преодолевать кордоны китайской интернет-цензуры, от его имени она рассылала по монастырям во всех частях света зашифрованные электронные письма. Веря, что он ищет духовного руководства, она никогда не догадывалась, что Се на самом деле сообщал в своих посланиях или что он пытался совершить.

И вот теперь Кали захотела изменить мир, а он собрался уехать, чтобы исполнить это. Се не мог сказать ей, что цель у них одна и что его поездка – это часть общих стараний. Но он мог хотя бы ее утешить.

– У тебя свой шанс, – сказал он. – В следующем году. На второй год у студентов всегда больше возможностей. Потерпи.

Теперь таможенник изучал кроссовки Се. Левый, потом правый. Даже вытащил стельки. У Се вспотела спина. Неужели это лишь попытка оттянуть время, пока прибудет более высокое начальство, чтобы арестовать его? Нет, они бы тогда вели себя по-другому. Тогда бы они не притворялись. Окажись он под подозрением, его бы просто арестовали.

– Ты должен запомнить каждую деталь, – Кали перешла от одной крайности к другой. Теперь искусство заставляло ее страдать. – Все картины и все скульптуры…

Но ни картины, ни скульптуры не имели значения. Не важен был ни Лондон, ни Рим. Все упование было на Париж. Надо было добраться до Парижа, преодолевая все возможные преграды между «здесь» и «там». Именно в Париже он должен сделать политическое заявление, за которое Кали будет им гордиться.

Как только он выберется из Китая. Если только правительство не догадалось о его планах. Если только он не сделает ничего, что вызовет подозрения у каждого из путешествующих с ним студентов, которые работают на министерство общественной безопасности.

У правительства повсюду были свои шпионы, простые граждане, активные на работе или в университете. Все они вели слежку и умели приспособиться, все были обучены наблюдать и докладывать о необычном поведении.

Се подозревал, что завербованные студенты во время поездки будут особенно внимательны, будут следить за ним, куда бы он ни пошел. Будут фиксировать каждое его движение. Не практикуй он медитацию, он давно стал бы до крайности нервным.

Именно этого хотели спецслужбы. Чтобы люди знали и боялись. Всеобщий контроль над гражданами.

Он собирался объявить им войну. Все время повторять свою мантру, постоянно переключать сознание, концентрироваться на следующем шаге, на важности своей миссии.

Если спецслужбы узнают, если догадаются, что годы перевоспитания не подействовали, другого шанса у него не будет. Если начальство догадается, что он помнил о своем предназначении, об убийстве учителей, и более того, что знает о том, что он Панчен-лама, появления которого они так боялись, то ему никогда не удастся воссоединиться с Далай-ламой.

В план поездки входили экскурсии в Рим, Лондон и Париж, но Се думал не о знаменитых музеях этих городов. В своих мыслях Се видел только очень маленький музей посреди парка. Независимо от того, сколько вокруг будет людей, именно в этой галерее все изменится.

Только бы спецслужбы не обратили на него внимания и не узнали. Если такое случится, он не сможет покинуть Францию живым.

– Вот бы мне спрятаться в твоем чемодане, – с грустью произнесла Кали.

– А куда мне деть свои вещи?

– В Лондоне ты сможешь купить новые.

– А как мне тебя протащить через пограничный контроль?