Железная скорлупа - Игнатушин Алексей

– Хм, четко! – восхитился Эверейн, ворон каркнул. Из занавешенного угла донеслись замогильные звуки и слабо пахнуло гнилью.

Мэйбон глянул недовольно:

– Хочешь что-то сообщить?

Эверейн стер ухмылку:

– Король упустил сладкую парочку.

Мэйбон с рассеянным кивком вернул взгляд на доску. Ворон ткнул клювом в спину боггарта, одетого в броню: тот со злобным рыком вспушил грязную бороду, скользящим шагом пересек три поля, и после его мощного удара от кларикона на клетке остались только башмачки, а безвольное тело врезалось в ряды соратников. Боггарты злобно заржали, глядя на свалку. Ворон каркнул довольно.

Клариконы огорченно смотрели на пролитое пиво, а ренегаты, упиваясь удачным ходом, показывали жестами неприличное. Ирландцы с возмущенными воплями ринулись на обидчиков, и закипела драка стенка на стенку, даже выбывшие взбирались на доску, спеша отмутузить недругов.

Мэйбон поморщился, щелкнул пальцами:

– По местам!

С неохотным ворчанием клубок франтов и грязнуль распался. Чары высушили доску, убрали черепки кружек и выбитые зубы, и гномы заняли места, почесывая синяки и распухшие губы. Мэйбон хмуро посмотрел на ворона, птица отвернулась смущенно.

– Опять жулишь, – укорил колдун.

Щелчком сшиб боггарта с чужой клетки. Гном сплюнул, потирая ушиб, пошел на место. Эверейн сказал раздраженно:

– Брат, прости, что отрываю, но я сказал…

– Я слышал! – перебил Мэйбон зло, и гномы от испуга затихли. – Я знаю о твоих неудачах. Я просил не распылять силы.

Эверейн, сглотнув ком, ответил:

– Разбойников купить оказалось несложно, так, страховочный вариант. Но скажи, разве я виновен, что сайды их упустили?

Колдун пристально посмотрел на брата:

– Может, и не виноват. Хорошо, теперь моя очередь. Натравлю на них существ пострашнее сайдов с тухлой кровью. Они, кстати, клянчат младенцев?

– Конечно, – хмыкнул Эверейн, – и сулят золотые горы.

– Пусть засунут бесполезный метал в тигли, – сказал колдун презрительно. – Будем надеяться, что мои ставленники справятся.

– Может, поддержать их, отправиться к ним?

Мэйбон тряхнул головой:

– Ты нужен здесь. Завершим эксперимент.

– Какой? – насторожился брат, кивая на занавешенный угол. – Этот?

Мэйбон кивнул:

– Можешь посмотреть.

Эверейн подошел к занавеси, слуха коснулось тоскливое бессвязное ворчание, звон цепей, поневоле его сердце сжалось. Сладкий запах толченых корней мандрагоры и молотых драконьих рогов, витающий в лаборатории, смела нечистая струя.

Колдун откинул плотную ткань, раздался страдальческий вопль, полный ярости. Эверейн, отшатнувшись, закрутил головой.

– Разве такое возможно? – спросил изумленно.

Мэйбон пожал плечами:

– Как видишь.

Эверейн, опасливо поглядев на занавесь, за которой хрипело и билось страшное существо, содрогнулся.

– Пойду я, – промямлил он. – Буду нужен – позови.

Мэйбон рассеянно кивнул: на доске вновь завязалась шумная драка.

Инконню осторожно открыл дверь. Стоявшая у открытого окна фрейлина осталась к его приходу равнодушна. Рыцарь подошел к узкой кровати, сев на краешек, украдкой осмотрел обнову: перчатки, купленные по сходной цене на городском рынке.

– Не хотите похвастаться?

Рыцарь от неожиданности вздрогнул.

– Перчатки как перчатки, – буркнул он.

Фрейлина, перестав рассматривать город, накрытый хмурым небом, подошла к рыцарю.

– Теперь у вас руки не будут мерзнуть, – сказала равнодушно. – А одеяла купили, сэр Инконню?

– Еще вчера, леди.

После сожжения чумных одеял осталось одно. Рыцарь готов был спать и без него, но фрейлина предложила укрываться одним. Во сне брыкалась, стягивала одеяло на себя. Рыцарь, проснувшись от холода, потянулся за краешком и чуть не оглох от оглушительного визга.

Пять дней тому выбрались из Гиблого леса, миновали несколько деревень, остановились в гостинице торгового городка, а фрейлина использовала любой момент напомнить о «посягательстве на невинность».

«Да кому вы нужны?!» – отвечал рыцарь мысленно.

Она прочла нечто в его глазах, нахмурившись, отвела взгляд. Инконню обрадовался первой победе, но девушка тут же произнесла ехидно:

– Сэр Инконню, вы случаем не собрались яйца высиживать? Близится полдень, а мы торчим в этой дыре, в то время как Сноудон раздирает черная магия, люди вопиют от несправедливости…

– Леди Хелия, я велел оседлать лошадей, – прервал рыцарь недовольно. – Позвольте облачиться в броню, и сразу поедем.

– Перебивать даму невежливо, сэр Инконню. Господи, с каким грубияном приходится делить дорогу. За такие муки я достойна рая на земле.

– Вы очень мужественны, – согласился рыцарь.

Девушка испепелила его взглядом. Рыцарь поежился, молча взял котт-де-май, надел на отстиранный гобиссон, поправил капюшон. Многострадальный супервест пришлось оставить на тряпицы, новой накидкой прикрыл кольчугу.

– Сэр Инконню, – продолжила издеваться фрейлина, – мытье в бадье не истребило крепкий мужской запах, я по-прежнему буду сторониться вас.

Рыцарь стиснул зубы.

«Если бы знал, что быть рыцарем так тяжело…» – вздохнул Инконню, застегивая пояс. Меч дружески хлопнул по бедру.

Хелия не унималась:

– Все? Гм, признаться, чуть дольше моих сборов.

Городок стоял на пересечении путей, в окружении деревень, сюда стекались товары, естественно, что вилланов пруд пруди, но морщиться при виде крестьян, как это делала фрейлина, – грешно.

Рыцарь против воли устыдился быть защитником Хелии.

– Что морщитесь, сэр Инконню? – спросила она ядовито. – Надеюсь, ничего купить не забыли?

«А вот не сорвусь, – поклялся рыцарь. – Хоть желчью изойдите, леди, я буду хранить спокойствие, надлежащее рыцарю».

– Нет, милая леди, – произнес. – Прошу, нас ждет долгая дорога к благородной цели.

Хелия почему-то обиделась.

– Ах, сэр Инконню, как вы жестоки, – сказала она грустно. – Признайтесь, частенько думаете, что было бы лучше, останься я в плену сайдов.

– Не признаюсь, – буркнул рыцарь.

Инконню распахнул дверь скромной комнатки, где, благодаря скудости денежных запасов, провел ночь на полу, и в уши ворвался шум обеденного зала на первом этаже.

Народу здесь было мало, поздняя осень отогнала фермеров, остались ремесленники. Звенел грубый смех, стукались пивные кружки, от ароматов нечистого мяса и кислого хмеля свербело в носу. Служанки повизгивали, когда мозолистые руки шлепали по их задам. Мужчины громко смеялись.

– Бесстыдницы! – прошипела Хелия. – Им явно нравится, пищат притворно.

Рыцарь пожал плечами: какое нам дело?

Спустились на первый этаж. Мужланы провожали Хелию сальными взглядами. Из-за стойки выскочил небритый хозяин.

– Благодарим, что посетили наш скромный приют. Непременно побывайте у нас еще раз.

– Вот спасибо, – фыркнула фрейлина. – В твоем клоповнике, полном козлиного смрада и блох, я больше не появлюсь!

Она смерила хозяина уничтожающим взглядом.

«Вот ведьма!» – восхитился Инконню.

Бросив на владельца гостиницы сочувственный взгляд, он отворил перед леди дверь. Отправился на конюшню, оставив фрейлину топтаться посреди двора.

Двор, полный людей, гудел от разговоров. Женщины таскали корзины, свертки, а двое вилланов катили по грязи бочку. Хелия надменно задрала головку, в гиацинтовых глазах отразилось хмурое небо, морщила она носик от тяжелых запахов немытых тел и грязной одежды.

– Леди, дайте монетку.

Взору предстал чумазый ребенок лет восьми, не сразу понять какого пола. Фрейлина брезгливо оглядела грязную одежонку, отдернулась от испачканной ручки.

– Не прикасайся! – сказала злобно. – Какое право ты имеешь, худородный?

Ребенок смутился:

– Простите, миледи. Не могли бы вы дать мне монетку, семья голодает.

– Какое мне дело до грязных вилланов? – изумилась девушка. – Ступай и скажи родителям, чтобы тебя выдрали за то, что докучаешь благородной даме. Брысь!