Партизан (СИ) - Седой Василий

— Вы что-то хотели?

Тот окинул меня презрительным взглядом, и повернув лицо к офицерам, стоящим в нескольких шагах в стороне, произнес:

— Господа, говорят, что он память потерял. Уверяю вас, это — вранье. Разве беспамятные разговаривают?

Я начал действовать на автомате. Даже подумать о последствиях не успел, тело само все сделало.

Короткий подшаг и боковой в голову с поворотом корпуса. Все, как учили когда-то на занятиях по боксу.

Не рассчитал маленько. Челюсть однозначно оказалась сломана, а хлыщ ничего даже сказать не успел. Свалился, как подрубленный. Офицеры, к которым обращался этот хрен моржовый, успели сделать пару шагов и остановились в растерянности. Я сам не понял, как в одной руке появился пистолет, в другой — палаш. Мне как-то пофиг стало на все условности. Опять на душе появилась легкость, в мыслях — бесшабашность и какая-то непонятная готовность убивать. Я с улыбкой спросил:

— Что же вы, господа, остановились? Вам ведь так хотелось поглумиться, я готов вас развлечь.

Выдержал паузу, не дождался ответа и добавил:

— Смертью.

Рука с пистолетом сама начала подниматься, а в мыслях мелькнула:

— Я вам, суки, сейчас устрою развлечение!

Со стороны дома раздался голос князя:

— Командир, не надо стрелять. Они уже извиняются и уходят. Правда господа?

Ух, как он умеет. Нажал голосом, аж самому захотелось вытянуться по стойке смирно.

Офицеры дружно закивали головами в знак согласия, а один ещё и голос подал:

— И в мыслях не было ничего такого.

— Да, да, я поверил, — подумал я про себя. Убрал пистолет в кобуру, палаш — в ножны.

Князь тем временем снова обратился к офицерам:

— Вы товарища-то заберите, замерзнет ещё.

Когда офицеры ушли, князь произнес:

— На минуту нельзя оставить. Тут же в неприятности норовишь попасть.

Я хотел ответить, но князь не дал и продолжил говорить:

— Видел все и слышал. Ты всё правильно сделал. Только вот за оружие браться не нужно было.

Отмахнулся и ответил:

— Пристрелил бы придурков, да и ладно.

— Командир, прекращай вести себя, как мальчишка. Тебя ещё не раз и не два провоцировать будут. Научись отвечать так, чтобы дворяне тысячу раз подумали прежде, чем задевать.

— Думаешь попробуют ещё? — Я тоже перешел на «ты».

— Обязательно найдется дурак, который полезет выяснять, насколько ты действительно смелый.

— Значит, объясню, — ответил я и улыбнулся. А потом добавил:

— Весело здесь, даже уезжать не хочется. Жену бы только отправить домой, чтобы не волновалась. И можно было бы развлечься.

Князь на это только головой покачал и ответил:

— Пожалуй, ни на шаг не отойду от тебя до отъезда.

Тут разговор прервали бойцы, которые привели маршала и начали усаживать его в карету, стоящую на дороге Пора было ехать, поэтому мы направились к лошадям. По дороге князь всё-таки добавил:

— Командир, будь посерьезнее. Не надо здесь вырезать офицеров, могут и не простить. Война ведь идёт.

Я только кивнул ему головой в ответ.

Возле шатра командующего наблюдался ажиотаж. Оказывается, слухи о нашем прибытии разлетелись, и народ подтянулся посмотреть на пленного маршала. Величина, как не крути. Долго держать на улице нас не стали и уже через несколько минут проводили внутрь.

Просторный шатер был основательно наполнен людьми в военной форме, а возглавлял это столпотворение главнокомандующий. Смотрел я на этого грузного дядьку и сам себе не верил. Где я и где Кутузов? А тут, гляди-ка, стою и охреневаю от созерцания действительно исторической личности. Подумать над этим не получилось. Француз все испортил, начав высказывать претензии по поводу пленения и содержания. Так и захотелось зарядить в бубен не хуже, чем хлыщу недавно. Но сдержался и внимательно стал наблюдать за поведением главнокомандующего. Интересно же, как он себя поведёт.

Реакция Кутузова мне понравилась. Он скривился, как будто лимон откусил, и ответил коротко, но внятно:

— Мы с вами не на прогулке, герцог, вас сюда никто не звал.

Очень знакомое высказывание. Неужели отсюда пошло? Маршал даже ростом меньше стал от такой отповеди. Главнокомандующий повернул голову ко мне, и оглядев с ног до головы, произнес:

— Так вот значит ты каков, беспамятный? Наслышан о твоих похождениях. Появился непонятно откуда, женился на самой красивой в стране женщине, французов сна лишил, да ещё и маршала захватил в плен.

— Маршала не я. Князь постарался. — Тут же ответил я и кивнул в сторону соратника.

Кутузов легкомысленно махнул рукой и ответил:

— Неважно. Отряд создали вы, значит, и виноваты тоже вы.

Прикольная постановка вопроса. Ставить в вину подобное — это уметь надо.

Дальнейший разговор проходил в спокойной, почти дружеской обстановке, пока не зашёл один из офицеров и что-то не прошептал главнокомандующему на ухо.

Тот удивлённо на меня посмотрел и со смешком произнес:

— Надо же, и тут отметились! Вы зачем этому индюку челюсть сломали?

Как я не рассмеялся, не знаю. Вот уж точно подмечено. Индюк стопроцентный. Пришлось отвечать:

— На первый раз пожалел, не стал ему язык поганый вырывать. Так, пожурил немного.

Минуту, наверное, главнокомандующий на меня смотрел, как будто решая, что со мной делать. Я уже даже переживать начал, находясь в непонятках, когда он, наконец, начал сначала хихикать, а потом хохотать во весь голос. Смешинку проглотил, не иначе.

Просмеявшись, сказал:

— Ладно, за этого прыща ругать не буду. Но и вы, сударь, прекратите мне офицеров калечить. Им воевать надо.

Я пожал на это плечами и ответил:

— Нормальных офицеров калечить не буду, а придурков, не способных осознать действительность, тоже не стану. В следующий раз просто пристрелю.

Кутузов даже икнул от неожиданности и уже строгим голосом сказал:

— Нельзя. Дуэли запрещены его Величеством и лучше его приказы не нарушать, чревато неприятностями. Вы, наверное, возвращайтесь от греха в месторасположение своего отряда. Все равно решение по вам будет принимать государь. Ваш рапорт ему отправлен, думаю, ждать долго не придётся. Собственно, на этом разговор закончился. Перед тем, как уйти, я попросил принять подарок и прислать мне людей за пленными французами. Сослался на то, что мне их нечем кормить. Тот пообещал решить проблему в ближайшее время. Когда я покидал шатер, главнокомандующий попросил задержаться князя, а мне велел дождаться его на улице. Я кивнул головой в знак согласия и покинул помещение.

Да уж, не получилось у меня сдержать слово и перестать бить офицеров. Не отошёл я и пары шагов, как тот же дятел со сломанной челюстью кинулся на меня с обнаженной шпагой, реально проткнуть хотел.

Отвел душу. От укола шпагой почти смог уклониться, уводя корпус в сторону, но не до конца. Зацепил он мне бок, поцарапал. Зато в ответ, я зарядил ногой по яйцам, со всей пролетарской ненавистью. А когда этот шакал согнулся, скрючившись, подвывая тонким голосом, я озверел. Долбил это мясо неразумное ногами изо всех сил. Чудом не убил, но покалечил знатно. Кости хрустели не хуже хвороста, когда ломаешь его для костра. Пока меня оттащили от этой отбивной, потерявшей сознание, я успел изувечить его, как бог черепаху. Не быть ему теперь утонченным красавчиком. Я не выбирал, куда бить. По лицу тоже попало, реально, хотел его уничтожить.

На шум и скулеж из палатки командующего вышли все.

К этому моменту меня уже оттащили и глазам людей, покинувших шатер, открылось неприятное зрелище. По сути, окровавленный кусок мяса и богато украшенная шпага, валяющаяся рядом с ним.

Разбирательство было недолгим. Благо, свидетелей хватало. Главнокомандующий, разобравшись в произошедшем, только и сказал:

— Езжайте к себе в отряд.

Посмотрел ещё раз на избитого хрена и небрежно бросил:

— Уберите это.

Я вернулся в шатер. Князь, которого тоже отпустили, тут же занялся перевязкой царапины у меня на боку. Кусок чистого полотна для этого дела в обязательном порядке есть у каждого моего подчиненного. Вот и у меня тоже был. Плохо, что бинты закончились уже давно. Но и так сойдёт, рана лёгкая.