Партизан (СИ) - Седой Василий

Перед самым окончанием перемирия случился инцидент, который чуть не закончился моим арестом. Благо, что произошло все в присутствии Милорадовича и Барклая-де-Толли, к которым меня вызвали. Я как раз подъехал к импровизированному штабу.

Не успел спешиться, как ко мне подошёл здоровенный подпоручик со словами:

— Так это ты искалечил моего брата?

Затем попытался меня ударить. Вернее, ударил, вот только не попал. Я успел уклониться и на автомате зарядил в ответ по печени. То ли не пробил, то ли болевой порог у мужика запредельный, но он только охнул и попёр на меня, как медведь во время гона, расставив в стороны руки и сделав зверское лицо. Двойка в голову его пошатнула, но не остановила. А вот удар коленом в интимное место, да ещё и навстречу, заставил сложиться пополам. Разогнуться я не дал. Со всей возможной дури, даже чуть подпрыгнув, зарядил ему кулаком по затылку.

Когда-то таким ударом я кирпичи ломал. Вот и здесь срубил, как быка на бойне.

Только когда этот бугай завалился на землю, народ оживился и кинулся нас разнимать. Понятно, что это было уже лишнее. Но изобразили красиво. Мне повезло, что с самого начала эту драку наблюдали военачальники. Офицеры, пытавшиеся привести бугая в чувство, обнаружили, что он мёртв. Убил я его своим последним ударом. Произойди это в любом другом месте, доказать свою невиновность мне было бы очень сложно, если вообще возможно. А так, на меня напали, и я защищался. А то, что этот сумасшедший умер, так не повезло ему. Спустили это происшествие на тормозах.

Уже позже выяснилось, что этот бугай — родной брат хлыща, которого я в свое время избил под Смоленском. Отомстить решил, пользуясь своими габаритами и немало силой, но не справился, не повезло ему.

Надо сказать, что все время перемирия мои разведчики практически жили на территории, занятой противником. И я знал о французах почти все. Думаю, что у меня было информации как бы не больше, чем у присутствующих в армии монархов. Я, конечно, не знал планов и задумок наших командиров. Но, когда начали выдвижение и мою дивизию забрали у Милорадовича, мне это не понравилось. Всё-таки, мы с ним сработались, а теперь непонятно, кому нас собрались переподчинить. В приказе самого императора был только маршрут движения, куда нам следовало направиться, и уведомление Милорадовичу, что нас у него забирают. Находясь в непонятках, приказ я выполнил и направился по указанному маршруту. Двигались, как заведено, с передовым дозором, боевым сохранением. Мне пофиг, что находимся мы в тылу нашей армии. Есть разработанный порядок передвижения, значит, будем его придерживаться. Так вот, проходя по улицам одной из деревень, во дворе небогатого дома, я увидел собаку, очень напоминающую немецких овчарок из моего времени. Отличалась эта собака от привычной породы только длинной шерстью и повышенной лохматостью. А окрас и размер были очень похожи на существующие в другом мире. Может быть, я и не обратил бы внимание, но один из щенков, крутящихся возле этой собаки, каким-то образом выбрался на улицу, по которой шли войска, и чуть не попал под копыта моей лошади.

Глядя на этого кудлатого несмышленыша, мне загорелось получить его себе. Как ребёнок маленький, хочу, и все тут. Пришлось разыскивать хозяина, договариваться и покупать. Притом, продавать щенка он совсем не горел желанием. Оказывается, он экспериментировал, скрещивая разные породы собак. Этот помет чем-то сильно отличался от полученных ранее. Только, когда увидел золотые монеты, сдался. До этого даже разговаривать особо не хотел.

Щенок оказался очень бойким и шкодливым. Как-то, даже не задумываясь, я сразу обозвал его Пиратом. Очень уж он своим поведением напоминал разбойника.

Понятно, что в связи с предстоящим сражением, много внимания ему уделить я не смог. Но и полдня хватило, чтобы привязаться к этому комку шерсти раз и навсегда.

Когда мы прибыли к указанному в приказе месту, выяснилось, что нас не будут прикреплять к какому-либо корпусу или армии. Мы будем находиться в резерве императора и размещаться рядом с его ставкой.

С одной стороны, это хорошая новость. Чем позже мы попадём на поле сражения, тем больше моих солдат останутся в живых. С другой стороны, маячить на глазах сразу у трех монархов — перспектива не очень радужная.

Не знаю, что стукнуло в голову императору, но сложившейся ситуации я был откровенно не рад. Тем не менее, пришлось смириться и подчиниться.

Несмотря на приказ стоять и не отсвечивать, я решил действовать, как и всегда на любых стоянках. Организовал сохранение. Пока была возможность, покормили людей горячей пищей и принялись ждать у моря погоды…

На следующий день прямо с раннего утра загрохотало, и битва началась.

Не понимаю я этих местечковых стратегов. Сражение идёт полным ходом, резервов до хрена, а они держат в бездействии дивизию, в которой больше сотни орудий. Глупо же. Народ прямо копытами стучит. Так хочется подраться. Бойцы, замученные нескончаемыми тренировками, очень уж хотели на практике проверить свои навыки. Пользуясь случаем, отвести душу. Сорвать, так сказать, на ком-нибудь зло. Не получалось, стояли в полной готовности и ждали, непонятно чего.

Благо, хоть разведка работала, как часы, и я, можно сказать, в реальном времени отслеживал события, происходящие на разных участках. Всё было очень неоднозначно. Из-за зашоренности командования исход сражения был непонятен до последнего момента. Если быть точным, то до тех пор, когда Наполеон бросил в атаку корпус Мюрата. Не знаю, как все изначально происходило в моем мире, но здесь Мюрат нарвался. Пришло время вступить в бой моей дивизии. Правда, можно сказать в последний момент. Слишком стремительной и внезапной получилась эта атака французов. Они почти прорвались к ставке, где находились императоры. Наш с австрийским, и прусский король.

Встречать прорвавшихся кавалеристов пришлось казакам, находящимся на охране Александра первого. А через минуту вступили в дело и наши кирасиры, которых я повёл в бой лично. Слишком уж все происходило быстро и висело на волоске. Поэтому я и кинулся в бой во главе своих конников. Только и успел перед атакой скомандовать своим артиллеристам выдвигаться к холму, где располагалась ставка.

В этой отчаянной атаке мои люди во всей красе показали, как надо воевать в нынешних реалиях. Перед столкновением с противником разрядили пистолеты. После того, как сошлись вплотную ещё раз, а дальше началась рубка, хотелось сказать, что лицом к лицу. Но нет, рубили уже удирающих французов, которым плюсом ко всему с фланга прилетел залп картечи от каких-то артиллеристов.

Не знаю, как далеко в этой атаке мы продвинулись, но в какой-то момент я почувствовал сильный удар в район поясницы, и через мгновение свет померк.

Глава 15

Очнулся я только на другой день, ближе к обеду. Лежал на животе в роскошной кровати и как-то мгновенно понял, что я не чувствую нижнюю часть тела вообще. Это настолько меня испугало, что захотелось опять потерять сознание в надежде очнуться уже без этого чувства беспомощности. Не получилось. Да и отвлекли меня от самоистязания. Степан преувеличенно бодрым голосом спросил, как я себя чувствую. Отвечать на вопрос я не стал. Вместо этого попросил попить и приказным тоном велел:

— Рассказывай все, и в подробностях.

Тот аккуратно меня напоил и рассказал. Лучше бы я не спрашивал.

В меня выстрелил из пистолета один из французских всадников, которого я умудрился обогнать, не заметив. Пуля попала в позвоночник и там застряла. Итог — раздробленная кость в месте попадания. Бойцы во главе с князем, как смогли, достали пулю. При помощи одного из ездовых костоправов сложили раздробленное, но, боюсь, не ходить мне больше на своих ногах. Я ничего не чувствую ниже пояса.

По окончании боя ко мне приводили какого-то суперкрутого врача, которого прислал император. Когда тот собрался лезть к ране, не помыв руки, князь его чуть не пристрелил. Все мои люди были напрочь заинструктированные и понимали вред от грязи. В итоге, только после мытья рук и обработки их местным самогоном врачу разрешили посмотреть рану. Вывод был неутешительный. Тот сразу сказал, что ходить я не буду.