Адмиралъ из будущего. Царьград наш! - Вячеслав Коротин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я понял, Андрей Августович. Можете не беспокоиться, отдыхайте…
В двери постучали, а после разрешения войти, появился и ужин. Вестовой внёс поднос от которого поднимался ароматный пар, и Кетлинский поспешил откланяться.
Яичница — глазунья… Казалось бы: что может быть проще? Почти любой холостяк сумеет приготовить… Конечно, бывают и такие представители мужского пола (а теперь уже и не только мужского), что способны сдохнуть от голода рядом с полным холодильником, если в нём не колбасы и прочих продуктов не требующих термической обработки.
Но поджарить себе яичницу сможет практически каждый. Но как!
Чтобы желтки оставались жидкими, а белок свернулся полностью. Чтобы при этом снизу не подгорело совершенно. Чтобы жарившийся вместе с яйцами бекон остался сочным, но уже не был сырым…
Офицерский кок «Георгия Победоносца» так умел. Что и лишний раз продемонстрировал: яичница для адмирала, к тому же в обрамлении свеженарезанных овощей и прочей зелени выглядела весьма аппетитно, пахла соответственно, и её вкус не разочаровал.
Андрей не собирался усугублять алкоголем своё желание выспаться, но под такую роскошь граммов сто «Карвуазье» употребил.
И всё.
Раздеться и в койку…
Не считая «новиков», они были самыми сильными и совершенными эсминцами на Чёрном море.
Выспаться удалось. Причём до отвращения к себе. То есть, продравший глаза Андрей, чувствовал, что вокруг уже вовсю «происходит» новый день, а он, командующий Черноморским флотом, медленно и степенно проплывает мимо событий.
Встал. Принял душ. Оделся. Вызвал вестового.
— Завтрак.
— Будет исполнено, ваше высокопревосходительство! Как обычно?
— Да, — адмирал был немногословен.
И через пятнадцать минут на столе адмиральского салона нарисовались кофейник, бутерброды с чёрной икрой, и тарелка овсянки.
С отвращением, но с сознанием необходимости употребления, Андрей стрескал «поридж», после чего, с большим удовольствием, выпил кофе с бутербродами. В общем: здоровое питание — одно, а удовольствие — совсем другое. Крайне редко они идут рука об руку. «Вкусно» и «полезно» как правило, антагонисты…
Хотя Андрей неоднократно слышал о всяких «завёрнутых» на вегетарианстве и даже сыроядении, с некоторыми даже общался, но так и не смог понять, как можно обходиться свеженатёртыми свёклой и морковкой, проращенным зерном и прочей мурой, и воротить нос от хорошего куска мяса. Причём «гуманизм» и сопли по бедненьким убитым на прожор «трупоедам» животным среди большинства вышеупомянутых, не имели логического обоснования — меха, и кожаные изделия, они носить, почему-то не гнушались…
Балкон на «Георгии» хоть и адмиральский, но погода всё равно февральская: не то, чтобы холодно — Крым всё-таки, но мерзко.
Словосочетание «свинцовое небо» уже давно затаскано и банально, но как это ещё назвать? Темно — серое и ДАВИТ… И цвет и психологический «вес» как у старого рыбацкого грузила…
Опять захотелось курить, но Андрей уже твёрдо решил, что больше никогда не возьмёт в рот «палочку — убийцу». Хоть ему и обещали здоровье при любых вывертах судьбы кроме смерти или серьёзного ранения, но местное курево было просто «невкусным». Сигар он никогда не любил и не понимал, а папиросы в этом времени — натуральная дрянь.
До жути хотелось вернуться в тёплый салон, раздеться, и посибаритствовать ещё парочку часов под тёплым одеялом, которое, казалось, может защитить от всего этого враждебного, холодного и мокрого мира…
Андрей заставил себя надеть пальто и выйти на верхнюю палубу броненосца. А потом и на мостик.
А дальше — рутина: как идёт ремонт эсминцев Первого дивизиона, телеграммы из Новороссийска и Батума, во сколько конкретно отбывает из Севастополя его императорское величество…
В общем, Андрей очень обрадовался, когда доложили, что прибыл командир Третьего дивизиона Кузнецов.
— Заходите, Иван Семёнович, рад вас видеть!
— Здравия желаю вашему высокопревосходительству! — вытянулся в дверях каперанг.
— Проходите. Присаживайтесь, — командующий флотом сделал приглашающий жест, в сторону кресла находящегося напротив него…
— И ни одна шаланда, ни один парусник, который следует вдоль берегов Анатолии, не должен добраться ни до Босфора, ни до Трапезунда, — Андрей объяснял очень эмоционально, но ему до жути хотелось вколотить, зазубренными гвоздями вколотить командующему дивизионом, что задача его эсминцев — полностью парализовать турецкое судоходство на Чёрном море. — Любое корыто, которое не нсёт над собой русский флаг, а там таковых быть не может, должно быть либо утоплено, либо захвачено, и приведено в Севастополь в качестве приза.
— Но автономность… — лицо командира дивизиона отнюдь не лучилось оптимизмом и верой в то, что четыре достаточно «пожилых» по нынешним меркам эсминца смогут легко и непринуждённо «поугнетать» турецкое судоходство достаточно долго. — По самым оптимистическим расчётам, нам необходимо вернуться в Севастополь через шесть дней после выхода на операцию.
— А я с вас большего и не прошу. К тому же, вам наверняка там встретятся суда с углём. Так не топите их сразу — грузитесь топливом., а потом уже отправляйте их на рандеву с Нептуном. Но главная ваша задача даже не в этом: вы должны показать османам, что Чёрное море для них теперь запретная акватория. Если возле Зонгдлака не ведутся подъёмные работы — не страшно. Ну не потренируются лишний раз ваши комендоры… Но чтобы турки поняли, что по выходе в НАШЕ море, им не нужны уже ни штурманы, ни компасы, курс у них может быть только один — ВНИЗ. А на смену вашему дивизиону, не беспокойтесь, придут «зоркие» — «звонкие» — «жуткие». Да и крейсера, отдохнув, присоединятся.
Кажется, Кузнецов проникся идеями командующего, и адмирал с каперангом простились, вполне понимая друг друга.
Лязг вагонов, тронувшихся в путь от перрона Севастопольского вокзала, казалось, совпал со звуком падения булыжника на этот самый перрон. Это с души командующего Черноморским флотом свалился камень. Его императорское величество наконец-то покинуло Севастополь.
Сразу задышалось легче. Не то, чтобы самодержец давил на Эбергарда, не то, чтобы доставал какими-нибудь придирками, но даже просто его присутствие в главной базе флота создавало нервозную и совсем не способствующую нормальной и спокойной жизни обстановку.
Но, прощаясь, Хозяин Земли Русской наговорил Андрею столько любезностей, что тот не преминул воспользоваться благоволением монарха в самое ближайшее время.
— Эдуард Эмильевич, — подошёл адмирал к доктору Киберу, который так же присутствовал при проводах государя, — предлагаю доставить вас в госпиталь на моём авто.
— А в чём причина столь неожиданной любезности, Андрей Августович, — хитро прищурился руководитель севастопольского госпиталя, прекрасно понимая «в чём причина».
— Не буду скрывать — я намерен похитить у вас Елизавету Сергеевну. Причём надолго. Минимум — на неделю. И это не обсуждается. Кстати, прошу вас присутствовать при нашем с ней венчании. Послезавтра.
— Ну что же… Никто и никогда не посмеет сказать, что Эдуард Кибер препятствовал любви и браку, — весело посмотрел доктор на адмирала. — От всей души поздравляю вас, и очень рад за Елизавету. Идёмте в ваш мотор. Обещаю отпустить лучшую сестру госпиталя немедленно. Даже, если она на операции…
— Здравствуй, Лиза!
Женщина, только что корпевшая над казёнными бумагами, немедленно обернулась на голос… На голос, который успела полюбить. Вместе с тем, кто этим голосом говорил.
И нет в этом ничего удивительного: любовь и страсть — прерогатива не только юных, далеко не только юных…
А мезальянсы…
Да сколько угодно примеров, когда люди достаточно отличающиеся по возрасту, искренне любили друг друга.
Это когда ему сорок, а ей двадцать (или наоборот), союз смотрится противоестественным. А чем дальше по дороге в «прекрасное далёко», тем меньше арифметическая разница в возрасте кажется «пугающей». Здесь, скорее, начинает работать «алгебра» — отношение возрастов. А оно с каждым годом стремится к единице…
У Андрея с Елизаветой эта самая разница составляла около двадцати процентов. Вполне нормально по тем временам (да и по нынешним тоже). Тем более, что «засыланцы» сдержали своё слово — Эбергард молодел просто на глазах. До разумного предела, конечно. А, если учесть то, что свою окладистую бороду Андрей категорически переделал в «имитацию» оной «а — ля Рожественский», то смотрелся командующий флотом очень и очень даже ничего…
— Я тебя похищаю. Венчание послезавтра.
— А государь?
— Государь благословил. И даже выразил желание быть крёстным нашего ребёнка.
— Не может быть!
— Клянусь! Сказал: «Сожалею, что не смогу присутствовать при вашем венчании, но когда будете ждать наследника — обязательно сообщите…». Так что сейчас заедем к тебе, захватишь самое необходимое на первое время, и на виллу.
