Тайна утренней зари - Александру Громов

Совершенно неожиданно для Павла, у него нашелся еще один добровольный помощник. До этого Геннадий Кузьмин старательно наблюдал за работой моторов, аккуратно вел записи в бортовом журнале и раз в три дня передавал родным несколько слов: дескать, жив, здоров, — и больше ничего. А тут вдруг подошел к Летягину и спрашивает, не нуждается ли тот в его услугах в качестве радиорепортера. Дебют Геннадия состоялся в тот же день.

Сегодня Кузьмин вторично комментирует по радиотелевидению «события дня» — жизнь на борту космического корабля.

— Вчера я рассказывал вам о научных исследованиях нашего биолога Клавдии Алексеевны Артемьевой, — тоном бывалого радиорепортера говорит Геннадий. — С помощью двенадцати разновидностей растений она создала внутри ракеты отдельный органический мир, в котором, как и на Земле, происходит полный оборот веществ, необходимых для жизни. Растения поглощают углекислый газ, выдыхаемый людьми, а мы, в свою очередь поглощаем кислород, выделяемый растениями. Само собой разумеется, что наравне с цветами, овощами и полевыми культурами, под неослабным наблюдением Клавдии Алексеевны находимся и мы, пассажиры ракеты. Некоторые шутники утверждают, будто это единственное облачко, омрачающее наше путешествие, — никакими молитвами, видите ли, невозможно спастись от ежедневных измерений температуры и давления крови, от бесчисленных вопросов, на которые Клавдия Алексеевна требует давать обстоятельнейшие ответы. Что ж, шутники, очевидно, по своему правы, особенно если исходить из той истины, что работникам науки нравится самим исследовать, но отнюдь не подвергаться исследованию…

Тем не менее члены экипажа космического корабля единодушно сходятся на том, что можно простить нашему биологу ее придирчивую строгость. Ибо кто, как не Клавдия Алексеевна, в свободные часы, когда все мы собираемся в каюте-салоне, помогает разогнать скуку, найти приятное развлечение для каждого из нас? Клавдия Алексеевна знает множество всевозможных игр, превосходно рисует карикатуры, играет на пианино, организует турниры и концерты. Да, да, не удивляйтесь, — среди нас есть и музыканты, и певцы, и декламаторы. Одни лишь танцы не в почете на «РИ-1», — достаточно сделать более или менее резкое движение, и человек, словно перышко, подлетает под самый потолок. Не забывайте, друзья, что на космическом корабле мы весим в несколько сот раз меньше, нежели весили на Земле.

— Надеюсь, дорогие слушатели, — заканчивает репортаж Геннадий, — что в самом недалеком будущем вы сами сможете убедиться в талантах Клавдии Алексеевны. Каким образом? А вот каким: мы попросим ее сыграть для вас «Итальянское каприччио» Чайковского…

Кто знаком с Клавой Артемьевой, тому хорошо известно, что в рассказе Геннадия Кузьмина нет репортерских прикрас. Как и в институте, на борту космического корабля Клава быстро завоевала любовь окружающих. Не скрывает своей симпатии к девушке и Валерий Андрианович Светлов, которому причинили столько забот ее подопечные четвероногие.

— Давно хотел вас спросить, Клавдия Алексеевна, — обратился как-то он к молодому биологу на одном из веселых собраний в каюте-салоне, когда смеющаяся, раскрасневшаяся девушка села рядом с ним. — Знаете ли вы, кто тот юноша, что в самый канун вылета щедро уступил вам почти целый кубический метр для ваших животных?

Вопрос Светлова застал Клаву врасплох, она смутилась и, пытаясь скрыть смущение, опустила глаза, окаймленные длинными ресницами. Указательный палец Клавы машинально вырисовывал на обивке дивана некие замысловатые узоры. Знает ли она? Не один раз задумывалась девушка над этим вопросом, и долгое время не могла найти на него ответа. Потом начала догадываться… И тогда в сердце ее завязалась борьба двух противоположных чувств, тяжелая, мучительная борьба.

Валерий Андрианович, заметив растерянность Клавы, не стал настаивать на ответе и перевел разговор на другую тему. Девушка быстро овладела собой и предложила товарищам спеть хором. И первая затянула грустную мелодию:

Степь да степь кругом…

Остальные подхватили песню:

Путь далек лежит.В той степи глухойЗамерзал ямщик.

Странно и трогательно было слышать эту, такую земную песню в каюте космического корабля, мчащегося со сказочной скоростью в миллионах километров от родной планеты.

А когда все распрощались и салон опустел, Клава на цыпочках подошла к каюте Светы Величко и осторожно постучала в дверь. Едва переступила она порог, как горючие слезы, давно искавшие выхода, хлынули из ее глаз.

— Ты ведь помнишь, каким он был несколько месяцев тому назад…

Света до этого и представить себе не могла, что в голосе подруги может звучать столько горечи.

— Как подумаешь об его отношениях с тем негодяем, — всхлипывая, продолжала Клава. — Разве так называемые утонченные манеры Силантьева не служили ему каким-то образцом поведения? И что заставило его лететь с нашей экспедицией? Интересы науки? Или просто жажда славы, славы покорителя межпланетных пространств?

Напрасно пыталась Светлана убедить подругу, что в последнее время Геннадий совершенно переменился, что и прежде он не был таким, каким изобразила его Клава. Несмотря на весь пыл и искренность, с какой говорила Света, ее слова не рассеивали сомнений, владевших Клавой. Слезы иссякли, но горечь продолжала оставаться. Нет, чтобы развеять горечь, нужна была не такая сила…

25

Пересекая экватор, моряки никогда не забывают с большой помпой отпраздновать это важное событие. Новичкам, впервые плывущим из одного полушария в другое, волей-неволей приходится подчиняться традиции и принимать соленую купель, в то время как морской бог Нептун, потрясая серебряным трезубцем, ходит по палубе, а его слуги, вымазанные сапожной мазью, чтобы походить на негров, отплясывают самые нелепые и веселые танцы. Ничего подобного не происходит на «РИ-1», когда ракета заканчивает первую половину своего пути на Венеру и готовится вот-вот пересечь своеобразный космический экватор.

В кабине пилота приводится в действие диск, выполняющий роль рулевого управления, и ракета начинает поворачиваться вокруг своей вертикальной оси. Однако экипаж межпланетного корабля не испытывает при этом никаких необычных ощущений: четыре шара внутри оболочки ракеты, погруженные в маслянистую жидкость, сохраняют свое первоначальное положение. В каютах все остается по-прежнему.

Через несколько минут, описав полукруг, ракета поворачивается хвостовым оперением в сторону Венеры. Теперь реактивные моторы начинают выполнять роль тормозов, постепенно замедляющих скорость, приобретенную «РИ-1» в первой половине полета.