Тайна утренней зари - Александру Громов

Летягин и Кузьмин не успевают подумать над ответом на эти слова, как к пульту быстро подходит Алексей Евдокимович.

— Рядом с реактором? Тем лучше! — бросает он на ходу и принимается орудовать серией кнопок и рукояток на участке обслуживания ядерного реактора.

Механические руки! Телемеханическое устройство, с помощью которого Алексей Евдокимович очищает реактор и заменяет в нем запасы горючего… На экране видно, как они выходят из ядерного котла и протягиваются к клапанам газовой камеры. Их стальные пальцы крепко сжимают опоры двух рычагов и медленно сгибают их в сторону пружин. Затем еще пару клапанов, еще одну… И сразу стрелка манометра подскакивает вправо на двадцать атмосфер.

Евдокимыч оборачивается к своим товарищам по полету. На лице механика можно прочесть благодушное и чуть насмешливое, как всегда, выражение. Дескать, у него и в мыслях не было совершить что-либо необычное. Только капельки пота, обильно выступившие на лбу, выдают пережитое Евдокимычем волнение.

— Жаль мне вас, ребята, очень жаль, — произносит Данилов, по-отцовски обнимая за плечи Павла и Геннадия. — Если бы я мог послать механические руки из реактора в промежуток между оболочками, то вы избежали бы масляной ванны…

27

Венера приближается с каждым часом. Осталось всего двое суток полета. Но именно этот отрезок пути оказывается для экипажа ракеты самым напряженным. Астронавты лихорадочно рассчитывают, в каких условиях должна быть произведена посадка — малейшая ошибка здесь в сотни раз опаснее, чем во время полета в межпланетном пространстве. Астрономы и физики, в свою очередь, интенсивно изучают как поверхность Венеры, которая уже видна все лучше и лучше, так и состав ее атмосферы. В это время Геннадий Кузьмин передает на Землю «Последние известия» о полете.

— Извините меня, дорогие слушатели, если мой сегодняшний репортаж окажется недостаточно исчерпывающим и последовательным, а моя речь сбивчивой…. Мне тяжело скрывать свое волнение — ведь это последний репортаж под названием: «Привет из межпланетного пространства»! Пройдет несколько часов, и на далекую Землю прибудет первый привет с Венеры.

— Приближаясь к этой планете, — заканчивает репортаж Геннадий, — мы, советские люди, испытываем несказанную гордость! Первым ученым, который установил, что Венера окружена атмосферой, был Михаил Васильевич Ломоносов. Он сделал это открытие, наблюдая в день 26 мая 1761 года редчайшее явление — прохождение планеты Венеры по диску Солнца. Сегодня перед нами, потомками великого ученого, стоит задача установить состав атмосферы, окружающей Венеру, и определить, существуют ли здесь условия для жизни. Пока это тайна для нас. Но уже недолго осталось природе хранить тайну Венеры. В кратчайшее время, одновременно с приближением нашей ракеты к поверхности Венеры, человечество, наконец, получит долгожданный ответ на эти вопросы…

Но что же случилось снова? Не успел Геннадий распрощаться со своими слушателями, как ракета неожиданно погрузилась во мрак. В приемниках заглохли неумолчные голоса радиопередатчиков со всех концов Земли. С экранов исчезли далекие изображения, очертания планет. Лишь Солнце шлет свой золотистый свет сквозь иллюминаторы правого борта.

— Солнце! Солнце погасило наш электрический свет! — восклицает в тот же миг Геннадий. Возле него вырастает сухощавая фигура Павла.

— Да, очевидно, мы снова попали в поток электронов солнечной радиации. Они вызвали короткое замыкание в нашей электросети, это несомненно. Наверно, сгорела обмотка генератора…

— Так оно и есть, Павел Сергеевич, — вмешивается в разговор Данилов. — Я только что ее проверил. Мы немедленно приступим к установке запасного генератора.

— Запасного генератора? Но его установка будет продолжаться полчаса, а, может быть, и больше, Евдокимыч. До того времени мы должны прекратить все наблюдения, и как раз теперь, в самый ответственный момент! И вдобавок, все это время мы будем лишены всякой связи с Землей. Представим себе только, что творится нынче в Москве.

— Значит, в тот промежуток времени, пока будет производиться замена, мы должны найти третий генератор, который можно было бы немедленно ввести в действие, — шаря в темноте кабины, рука Геннадия дружески опускается на плечо Павла. — Ну и что же? Мы его найдем! Солнце потушило наше электричество — и Солнце же его зажжет вновь!

— Фотоэлементы! Запасные фотоэлементы! — сразу же соображает Павел. — Ах, Генка, ты гений!.. Межпланетный гений!

Через несколько минут по всему правому борту установлена целая батарея сильнейших фотоэлементов. Ее включают в электросеть ракеты. Алексей Евдокимович поворачивает выключатель — и свет сотен ламп вновь заливает кабины космического корабля. На экране телевизора появляется озабоченное лицо академика Некрасова. Лучи, несущие солнечную энергию, заставляют пластинки фотоэлементов испускать такой сильный поток электронов, что он почти в течение часа заменяет поврежденный генератор. Как бы испытав находчивость тех, кто осмелился проникнуть в его царство, величественное Солнце смилостивилось и возвратило жизнь сказочной жар-птице, купающейся в его лучах…

28

Существует ли жизнь на Венере?

Сегодня, в последний день полета, каждый из пассажиров ракеты вновь и вновь задает себе этот вопрос.

Для того, чтобы на планете могли развиваться растительность и животный мир, необходимы три условия: подходящая температура, наличие воды и атмосферы, содержащей кислород. Первые два условия были обнаружены на Венере в прошлом. Но содержит ли атмосфера планеты достаточное количество кислорода? Или участники экспедиции будут вынуждены сойти с ракеты в масках?

Исследования атмосферы Венеры, произведенные с борта «РИ-1», кажется, полностью подтверждают расчеты профессора Грузя, который доказывал отсутствие жизни на планете. Анализ говорит: внешний газовый покров содержит не более четырех процентов кислорода, остальные 96 процентов составляют углекислый газ и азот.

Как свинцовые тучи, предвестники ливня и бури, так и эти вести омрачают радостное настроение экипажа ракеты: отсутствие флоры и фауны не может не сузить круг предполагаемых наблюдений и исследований. Клава Артемьева, которая приготовилась изучать растительный и животный мир на планете, с досады готова расплакаться: ведь рушится столько надежд!..

Но на ракете есть человек, которому результаты первых исследований доставляют видимую радость — это профессор Грузь. Он настолько уверен в правильности своих гипотез, что не дает себе даже труда продолжать изыскания.