Королева эпатажа (новеллы) - Елена Арсеньева

К тому же где‑то в отдаленном или не столь отдаленном будущем маячит замужество с каким‑нибудь герцогом… Ушки у Катрин с самого детства были на макушке, и еще задолго до того, как Шарлота Карловна фон Ливен, наставительно воздевая сухой палец, заговорила с ней о том, что девица должна идти под венец невинной, словно белая голубица, царевна отлично знала, какое значение придается первой брачной ночи. Это казалось ей порядочной дурью, однако сколько существует в жизни таких дурацких условностей, с которыми почему‑то должны считаться прежде всего женщины! Если она совратит Багратиона, муж, который у нее когда‑нибудь будет, сразу все поймет, даже если это будет такой simple Simon, Симон‑простак (или, говоря по‑русски, Иванушка‑дурачок), как Георг Ольденбургский.

Ну что ж, значит, надо не просто соблазнить Багратиона, но и сделать его верным своим рабом. До принудительного замужества дело дойти не должно. Кстати, это хорошая приманка для Багратиона — перспектива в будущем сделаться императором. Екатерина может пообещать ему руку — тогда, когда завоюет трон. Разумеется, она не станет исполнять свое обещание. Но это — дело далекого будущего, а пока не стоит делить шкуру неубитого медведя, необходимо решиться и сделать первый шаг…

В конец концов Екатерина решилась. И ей это удалось.

Конечно, размышляла она несколько дней спустя, когда сие событие свершилось, глупо было судить о достоинствах Багратиона только по его виду. Он оказался великолепен: такой нежный, что у нее слезы подкатывали к глазам. И такой сильный! Как могла эта дура, его жена, его покинуть?! Он создан не только для войны, но и для любви. Лучшего Вергилия в мир плотских наслаждений Екатерина не смогла бы найти, даже если бы искала нарочно. Пожалуй, если бы они с Александром взялись во всем подражать Калигуле и Друзилле, которых, как известно, связывали греховные отношения, Екатерина получила бы меньше удовольствия. Ну а теперь нужно тихонько подвести Багратиона к мысли о перевороте…

В это самое время ее царственный брат, который унаследовал от отца манию преследования, но только, как умный человек, очень тщательно скрывал ее от окружающих, довольно быстро узнал как о том, что сестрица его лишилась невинности, так и о том, с чьей помощью сие произошло. Александр одновременно ужаснулся и восхитился глубиной коварства сестры. Ему был отлично понятен механизм, двигавший эту восхитительную красавицу, начисто лишенную сердца и души, более напоминающую куклу‑живулю, самодвигу note 5, чем человека. Право, Екатерина не могла выбрать более подходящего человека, чем Багратион, способного повести за собой гвардию и совершить государственный переворот. И в то же время она не смогла бы выбрать более неподходящего человека, потому что Багратион органически не способен на предательство, но этого понять Екатерине не было дано.

В любом случае Александру стало ясно, что он должен срочно сделать две вещи: устроить бракосочетание сестры с первым же германским принцем, который для этого сгодится, — и отправить Багратиона в действующую армию. О да, император был совершенно уверен в преданности своего вассала, однако… не вводи во искушение малых сих, как сказано в Евангелии. Все‑таки Александру не слишком‑то приятно было узнать, что планы Екатерины стали известны даже при иностранных дворах. Так, шведский посланник Стединг доносил своему королю (письмо его было перехвачено, перлюстрировано и перекопировано для представления Александру): «Вопрос о ниспровержении царя во многих гостиных обсуждается почти открыто».

Императорское слово, как и Господне, есть дело: «Признавая нужным нахождение ваше в Молдавской армии, повелеваю вам по получении сего отправиться к оной и явиться там к главнокомандующему…»

Багратион, произведенный в генералы от инфантерии, был назначен командовать Молдавской армией в войне с Турцией. Приняв армию, в которой было лишь 20 тысяч человек, Багратион, не снимая блокады Измаила, в августе 1809 года взял Мачин, Гирсово, Кюстенджи, в сентябре разбил турок под Рассеватом, осадил Силистрию, захватил Измаил и Браилов. В октябре у Татарицы он нанес поражение войску великого визиря, шедшему на помощь Силистрии. В связи с подходом все новых турецких сил и приближением зимы Багратион отвел свою армию на левый берег Дуная с расчетом усилить войска и возобновить действия весной. Но в Петербурге не все остались довольны его действиями, и награжденный орденом Святого Андрея Первозванного Багратион в марте 1810 года был сменен на посту главнокомандующего генералом Николаем Каменским. Князь Петр немедленно поспешил вернуться в Петербург и застал Екатерину уже замужем за Георгом Ольденбургским.

Почти одновременно с этим он прочел в газете «Санкт‑Петербургские ведомости» вот такое объявление: «…Министр внутренних дел князь Куракин объявляет, что генерал‑лейтенантша княгиня Екатерина Павловна Багратион, урожденная графиня Скавронская, по случаю пребывания ее вне государства, предоставила ему управление и распоряжение всем ее имением и всеми делами, по поводу чего все прежде данные от нее на управление доверенности уничтожила. Посему все те, кои имеют какие‑либо требования или дела по имению ее, ровно и те, которым она состоит должною, благоволят относиться к нему, князю Куракину…»

Это был афронт, подобного которому Багратион‑полководец не испытывал никогда в жизни. Он получил полную отставку от законной жены и от любовницы.

Насчет первой — бесспорно. А что касаемо второй…

Георг Ольденбургский не принадлежал к числу тех мужчин, которых женщина с первого взгляда назовет героем своего романа. Он приходился Екатерине кузеном, потому что его матушка была сестрой императрицы Марии Федоровны. Княжество его принадлежало к числу тех, которые пренебрежительно называют «карликовыми». Из одного такого княжества была взята когда‑то бедная, плохо одетая и редко евшая досыта принцесса София‑Фредерика, а потом это вошло в привычку среди русских государей. Впрочем, княжества Ольденбургского как такового уже не существовало. Оно было аннексировано Наполеоном и входило в состав Рейнского Союза, находившегося под протекторатом французского императора. Поэтому Георг и его братья уже несколько лет жили в России и служили в русской армии. Не странно ли, что Екатерина, так страстно мечтавшая обойти сестер на вороных, сделать блистательную партию, в конце концов согласилась выйти замуж за какого‑то генерал‑майора (в таком чине Георг числился в русской службе)? Это же смерть всем ее амбициям — жалкое существование рядом с хилым, рябым, невзрачным и даже, говоря откровенно, уродливым супругом, старше ее на пятнадцать лет…

Ну, вообще говоря, ей было некуда деться. Красавчику Леопольду Саксен‑Кобургскому было даже предложить нельзя жениться на девушке, утратившей девичество! Он был, как принято выражаться, беден, но честен. Все его похождения с богатыми красавицами, которые станут его содержать, например, со знаменитой Аграфеной Закревской note 6, еще впереди, пока что вопросам чести Леопольд придавал огромное значение. Георг был куда проще… Он получил в качестве утешения должность главноуправляющего путями сообщения и генерал‑губернатора Твери, Новгорода и Ярославля — и благодарил судьбу и дорогого шурина своего, Александра, за такую милость.

Для своей резиденции великая княжна выбрала Тверь, которую немедленно принялась застраивать, придавая провинции хотя бы подобие столичного града. Именно сюда прибыл в конце концов истосковавшийся по ней Багратион, и Георг Ольденбургский принял его так радушно, так благосклонно, что скоро судьба этого треугольника обсуждалась чуть ли не в каждом петербургском салоне.

Теперь Багратион проводил в Твери целые недели, и Георг был ему искреннее благодарен, поскольку настроение его жены при общении с прославленным воином значительно улучшалось.

При виде вернувшегося князя Петра к Екатерине вернулась не только былая телесная пылкость, но и умственное беспокойство. Вернее сказать, в ее прелестной (и правда прелестной, она ведь была очень хороша собой!) головке снова забродили мысли о комплоте, в результате коего в России появится императрица Екатерина III.

Однако вышло, что ее любовника император Александр знал лучше, чем она сама. Наотрез отказавшись выступать против законного государя, которому он присягал, за которого клялся жизни не жалеть, Багратион, впрочем, не отвернулся от Екатерины, хотя в его понимании всякое предательство было достойно только презрения. Нет, он принялся увещевать ее, уговаривать, внушать ей мысль о гибельности пути, на который она встала. И постепенно Екатерина, которая все больше и больше влюблялась в князя Петра Ивановича (он был более чем достоин любви и верности, к тому же на фоне супруга — губернатора Твери и прочая, и прочая), поняла, что не только любит, но и уважает его. И доводы Багратиона находили все более прямой путь к ее уму и сердцу.