Чингисхан. Сотрясая вселенную (СИ) - "RedDetonator"

И этот распорядок работал, потому что отец признался Эйриху, что никогда не чувствовал себя таким сильным и здоровым. Схватки с деревенскими увальнями, решившими, что они-то точно достойны своей малой власти, проходили предсказуемо.

Бедой соседей было то, что они долго определяли кандидатов в вожди, долго принимали решения, слишком сильно опирались на благоприятные знамения, которых, как известно, надо долго ждать и ещё дольше толковать. Эйриху ведь сильно повезло, что в их деревне был именно отец Григорий, обладающий сравнительно сильной властью над паствой, чего нельзя сказать о других священниках, которые были лишь живой данью формальности официальной религии...

Пока остальные ковырялись в носу, Эйрих действовал, косвенно влияя на честолюбие отца, который теперь хотел не просто власти, а власти максимальной. Возможно, он уже не считал, что объявление рейкстата — это слишком рискованно.

— Ста-а-аять!!! — выскочили из леса молодые парни, вооружённые копьями и топорами со щитами. — Кто такие и чего здесь ходите?!

Эйрих, верный своим привычкам, сумел обосновать отцу необходимость авангардного и арьергардного разъездов. Ключевым аргументом послужили сведения из «Деяний» Марцеллина: легионы принцепса Августа вошли в Тевтобургский лес без достаточного количества авангардных и арьергардных разъездов, словно они путешествуют по дружественной территории, поэтому засады стали полной неожиданностью, что и погубило Квинтилия Вара вместе с тремя легионами Августа. Марцеллин писал, что принцепс Октавиан Август не брился и не стригся долгое время, а также бился головой об косяк, восклицая: «Квинтилий Вар, верни мне мои легионы!» Правда это или нет, но Зевта впечатлился и назначил Эйриха главой одного из таких авангардных разъездов.

Поэтому мальчик ходил сейчас впереди их небольшой армии, составляющей, численно, шестьсот воинов при двух дружинниках — Нимане Наусе, уже оклемавшемся от отравления, а также Эйрихе, который, формально, молодой дружинник.

Остановивших их парней было лишь около пятидесяти, при семи кольчугах паршивого качества и двенадцати шлемах. Вооружены они как все, а вот с бронёй у них большие сложности, судя по всему.

Следует сказать, что после похорон дружин комплекты брони с оружием присваивать никто не собирался, поэтому сейчас в обозе едут комплекты, принадлежавшие дружине и этой деревни тоже. Некоторые деревни присылали свои отряды, чтобы забрать брони и оружие, а кому-то было не до этого. Этим, по всей видимости, было не до этого, до недавних пор.

— Вождь Зевта едет в деревню покойного вождя Фрунары, — спокойно ответил Эйрих, а затем перекрестился и добавил: — Царствие ему небесное.

На нём его кольчуга и шлем, тяжеловатые, пока что, но надо привыкать, потому что, в будущем, обязательно будут месяцы, когда их не доведётся снимать надолго...

— А ты кто такой?! — спросил самый рослый из полусотни.

Рыжеволосых людей Эйрих тут видел нечасто, но этот рыжеволосый и конопатый.

«Борода ещё не растёт, так, пушок, а гонору столько, будто пред нами великий воитель», — подумал Эйрих пренебрежительно.

Рядом с Эйрихом, возглавляющим авангардный разъезд, шёл Татий, облачённый в бронь и вооружённый топором. Эйрих заговорил, обращаясь к освобождённому рабу:

— Иди к основному войску, скажи, что надо скрытно обогнуть нас с двух сторон и ударить по группе воинов, чинящих нам препятствия.

Татий кивнул и отступил в колонну из двадцати воинов, стоящих позади Эйриха.

— Не слышу, что ты сказал! — выкрикнул рыжий. — Или ты ещё не открыл свой рот?!

— Я Эйрих, дружинник, — ответил мальчик. — А ты кто такой?

— Я — Дропаней, вождь деревни! — заявил рыжий парень. — Чего хотите здесь?!

— Мы пришли поучаствовать в выборах вождя, — ответил ему Эйрих.

— Тогда вы опоздали! — выкрикнул рыжий Дропаней. — Эй, а я слышал о тебе! Ты сын Зевты, вождя, который очень много о себе вообразил! Хотите подмять и нашу деревню, да?! Этому не бывать, поэтому убирайтесь обратно подобру-поздорову!

Это неприемлемо. Да, авангард состоит из двадцати двух воинов, а у рыжего их, примерно, пятьдесят, но двукратное преимущество при столкновении лоб в лоб — это недостаточно веский повод, чтобы строить из себя хозяина положения.

— Ещё мы пришли передать брони ваших павших дружинников, — сообщил Эйрих. — Вы, почему-то, забыли или даже не стали забирать их.

— А вот это мне нравится! — заявил Дропаней. — Неси их сюда, малец!

Нарастающее раздражение Эйрих сдерживал с трудом. Его истовым желанием было извлечь из саадака лук и прострелить наглому рыжему грудь. Парой-тройкой стрел.

— Я не знаю, кто ты такой, — ответил Эйрих. — Вдруг ты поганый грабитель? Мы передадим брони только старейшине.

— Ах так?! — начал злиться Дропаней. — Ты смеешь сомневаться в моих словах?! Друзья, он смеет сомневаться в моих словах?!

Окружающие его воины забурчали что-то неодобрительное и оскорблённое.

— Будет честнее передать брони вашему старейшине, а не непонятным оборванцам с дороги! — заявил Эйрих.

Это была явная провокация, причиной которой было то, что Эйрих заметил мелькнувшие в кустарниках по флангам силуэты людей. Татий сбегал быстро, а Зевта ещё быстрее принял решение.

— Строиться, — приказал Эйрих.

Он ненавязчивым движением вытащил лук из саадака, одновременно с этим взявшись за стрелу. Скоростная стрельба никогда не была, в прошлой жизни, его любимым коньком, но в этой жизни он достиг в ней больших успехов.

— Из-за того, что не умеешь следить за языком, ты умрёшь! — поднял топор в небо Дропаней. — Друзья, сокрушим наглецов!!!

Эйрих, уже не стесняясь, вскинул лук и произвёл выстрел.

Стрела врезалась в щит Дропанея. Обладатель щита яростно зарычал и повёл своих воинов в атаку.

Авангард выстроился в линию, а Эйрих, совершенно спокойный и даже будто безразличный к происходящему, стоял и смотрел на берущих разгон воинов противника.

И тут во фланги наступающего противника ударило два шквала дротиков, а затем поднялся яростный рёв десятков глоток.

— В атаку, — приказал Эйрих своим подчинённым.

Два десятка рядовых воинов, не посмев ослушаться, бросилась вперёд.

Враг был полностью дезориентирован неожиданными фланговыми ударами, а тут ещё и удар с фронта.

Эйрих не участвовал в схватке, потому что ещё не чувствовал себя достаточно сильным, чтобы рубиться топор на топор. Но воинские традиции готов таковы, что вождь должен быть первым в битве и последним в отступлении.

«Поэтому, наверное, они так часто умирают», — повеселила Эйриха мысль. — «Всё-таки, придётся участвовать в битвах, но вечно так продолжаться не может. Надо отказываться от губительных приёмов и воевать так, как я воевал в прошлой жизни».

Прошлая жизнь...

Здесь у Эйриха только пешеходы, даже нормальной лошади нет. Римляне приехали с ослами и мулами, а эти животные мало подходят для боя верхом...

«Хорошую лошадь трудно найти...» — подумал Эйрих, наблюдая за ходом ожесточённой рубки.

Пятьдесят с лишним человек, совершенно потерявшиеся и никак не контролирующие сейчас свою судьбу, гибли под ударами жестоких воинов, решительно настроенных захватить власть во всех окрестных деревнях.

Эйрих не успел соскучиться, как кровавое дело было кончено.

— А ты умеешь заводить друзей, да, Эйрих? — подошёл к нему Хумул, возглавлявший отряд, кинувшийся им на подмогу.

— Он вёл себя слишком нагло для того, кто называет себя вождём, — пожал плечами мальчик. — Но, зато, теперь мы снова успеваем на выборы вождя.

— Ха-ха-ха!!! — рассмеялся Хумул, словно хорошей шутке.

Но Эйрих не шутил.

— Надо собрать оружие и брони, — произнёс он. — Тут идти недолго, значит, успеем к деревне до заката.

— Да, надо поделить всё по-честному, — заулыбался Хумул.

По итогам сбора трофеев кольчужных броней у жертв оказалось девять — один прятал свою под льняной рубахой. В качестве добычи они получили пятьдесят семь пар сапог, двенадцать шлемов, два из которых годны только на металл, а три вообще бронзовые, тридцать девять топоров, один старинный меч длиной в локоть, а также восемнадцать копий. Добыча богатая, потому что железо стоит дорого. Судя по всему, эти воины — лучшее, что могла выставить деревня, так как вооружение, по нынешним временам, богатое.