По их следам - Тесс Герритсен

– В этом и состоит твой план, не так ли? – спросил он. – Спровоцировать убийцу, заставить его действовать?

– Да, если именно это требуется для спасения Джордана.

– И что должно помешать убийце претворить свои намерения в жизнь?

– Два моих телохранителя. И ты.

– Мне тоже свойственно ошибаться, Берил.

– Ты ошибаешься крайне редко.

– Но я могу допустить промах. А вдруг от моего внимания ускользнет что-то важное?

– Я тебе доверяю.

– Но я себе не доверяю! – Взволнованный, Ричард принялся мерить шагами пол спальни. – Я был не у дел в течение многих лет. У меня давно не было практики подобной работы, да и физически я уже не тот, что прежде. Мне сорок два, Берил, и мои рефлексы уже не так сильны, как в былые годы.

– Вчера вечером мне показалось, что ты действовал довольно решительно и проворно.

– Снаружи, за этой дверью, Берил, я не могу гарантировать твою безопасность.

Она подошла к Вулфу и спокойно заглянула ему в глаза:

– Истина заключается в том, Ричард, что ты вообще не можешь гарантировать мою безопасность – нигде. Здесь, на улицах, на приеме в честь художника. Везде, где бы я ни находилась, могут произойти досадные неожиданности, что-то может пойти не так. Если я останусь сидеть взаперти, глядя на эти стены и думая обо всем том ужасном, что еще может случиться, я просто сойду с ума. Лучше уж пойти на прием. Делать хоть что-нибудь. Джордан не в силах себе помочь, значит, действовать должна я.

– Превратив себя в наживку?

– Наша единственная зацепка – погибший Франсуа. Кто-то нанял его, Ричард. Некто, возможно связанный с галереей «Анника».

Вулф на мгновение замер, пристально глядя на Берил и размышляя над ее словами: «Она, конечно, права. Я пришел к тому же самому выводу. Она достаточно умна, чтобы точно знать, что нужно делать. И довольно безрассудна, чтобы осуществить задуманное».

Он подошел к тумбочке и взял лежавший на ней «глок». Полтора фунта стали и пластика – вот и все, что у него было, чтобы защитить Берил. Сила оружия казалась непрочной, иллюзорной, неспособной защитить ото всех опасностей, таящихся за дверью.

– Ты пойдешь со мной? – спросила Берил.

Ричард обернулся и взглянул на нее:

– А ты думаешь, я бы позволил тебе идти одной?

Упрямица улыбнулась так самоуверенно, что Ричард испугался. Это была знакомая ему улыбка Мэдлин – той самой Мэдлин, которая верила в себя каждой клеточкой своего существа.

Вулф вложил «глок» в кобуру у плеча.

– Я буду рядом с тобой, Берил, – сказал он. – Ни на шаг не отпущу от себя.

Энтони Сазерленд горделиво стоял у своей отлитой в бронзе Мадонны с шакалом, позируя, будто маленький император. На нем была надета пиратская рубашка из фиолетового шелка, черные кожаные брюки и ботинки из змеиной кожи. Энтони, казалось, ничуть не досаждали вспышки фотографов, неустанно щелкавших вокруг него своей аппаратурой.

Искусствоведы громко обсуждали выставку, высокопарно бросая в воздух эпитеты. «Пугающе! Волнующе! Ломка условностей!» – вот лишь несколько из комментариев, которые удалось подслушать Берил, пока она прохаживалась по галерее.

Наконец Берил и Ричард остановились, чтобы осмотреть другое бронзовое изваяние работы Энтони. На первый взгляд скульптура напоминала две обнаженные фигуры, переплетенные в любовном объятии. Но при более близком осмотре выяснилось, что это были мужчина и женщина, заживо пожирающие друг друга.

– Вам не кажется, что это аллегория брака? – окликнул Берил и Ричарда знакомый голос. Рядом с ними стоял Реджи Вэйн, стараясь удержать бокал шампанского в одной руке и две изящные тарелки с канапе в другой.

Наклонившись вперед, Реджи с любовью чмокнул Берил в щечку:

– Ты сегодня вечером просто сногсшибательна, дорогая. Твоя мать гордилась бы тобой.

– Реджи, я и понятия не имела, что вы интересуетесь современным искусством, – заметила Берил.

– Я-то нет. Хелена притащила меня сюда. – Вэйн с отвращением окинул взглядом толпу. – Боже, как я ненавижу подобные мероприятия! Но Сен-Пьеры собирались прийти, а Мари, разумеется, каждый раз настаивает, чтобы была и Хелена, которая могла бы составить ей компанию.

Реджи поставил пустой бокал из-под шампанского на самую вершину бронзовой пары и засмеялся над причудливым эффектом:

– Какое усовершенствование, развитие композиции, вы не находите? Раз уж эти двое собираются съесть друг друга, можно дать им немного шампанского, чтобы они могли друг друга запить.

К нему моментально подлетела элегантно одетая женщина, которая тут же убрала бокал.

– Пожалуйста, будьте более почтительны по отношению к произведениям искусства, мистер Вэйн, – проворчала она.

– О, я совсем не собирался проявлять неуважение, Анника, – ответил Реджи. – Я лишь подумал, что этой работе не помешает капелька юмора.

– Эта скульптура превосходна и без этого. – Анника прошлась по бронзовым головам носовым платком и отошла назад, восхищаясь переплетенными фигурами. – Ваши причуды разрушат посыл, который несет в себе эта работа.

– И что же это за посыл? – поинтересовался Ричард.

Хозяйка галереи обернулась, чтобы взглянуть на задавшего вопрос, и ее голова с короткой мальчишеской стрижкой вдруг наклонилась набок, выражая явный интерес.

– А посыл заключается в том, – объяснила она, пристально глядя на Ричарда, – что моногамия – разрушительный, пагубный институт.

– Ах, так это все-таки брак! – бестактно хмыкнул Реджи.

– Но свободная любовь, – продолжала Анника, – любовь без ограничений, открытая для всех удовольствий, – это позитивная, созидательная сила.

– Сам Энтони так интерпретирует это произведение? – осведомилась Берил.

– Нет, эта интерпретация моя. – Взгляд Анники переместился на мисс Тэвисток. – Вы подруга Энтони?

– Знакомая. Я знаю его мать, Нину.

– А кстати, где же Нина? – спросил Реджи. – Сегодня, в ночь славы ее дорогого Энтони, она должна быть в центре всеобщего внимания, аудитория должна пасть у ее ног!

Реджи искусно передразнил Нину, заставив Берил улыбнуться. В самом деле, стоило королеве Нине захотеть покрасоваться на публике, она тут же бросала клич на одно из подобных модных сборищ – и гости валом валили на мероприятие. Вот и теперь на прием пожаловала даже бедная Мари Сен-Пьер, только что покинувшая больницу.

Мари стояла в дальнем углу вместе с Хеленой Вэйн – державшиеся вместе дамы напоминали воробьев, случайно затесавшихся в стаю павлинов. Было сразу понятно, почему они так хорошо дружат: обе не обладали примечательной внешностью, обе не могли похвастать счастливым браком. То, что их союзы действительно не были счастливыми, было очевидно сегодня вечером. Вэйны подчеркнуто избегали друг друга: Хелена из своего угла метала гневные взгляды в сторону супруга, а Реджи просто старался держаться от благоверной как можно дальше. Что же касается Мари Сен-Пьер, то ее мужа в это время и вовсе не было в галерее.

– Выходит, это ода свободной любви, не так ли? – констатировал Реджи, разглядывая бронзу уже с пониманием и симпатией.

– Именно так я это и вижу, – подтвердила Анника. – Именно так должны любить мужчина и женщина.

– Я склонен с вами согласиться, – с неожиданным приступом воодушевления заметил Реджи. – Нужно вообще запретить браки!

Анника провокационно посмотрела на Ричарда:

– А что вы думаете, мистер?..

– Вулф, – отозвался Ричард. – Боюсь, я-то согласиться не могу.

Он взял Берил за руку:

– Покорнейше прошу нас извинить. Мы должны осмотреть оставшуюся часть коллекции.

Когда Ричард подвел Берил к винтовой лестнице, она прошептала:

– Наверху смотреть нечего.

– Я хочу проверить верхние этажи.

– Но все работы Энтони здесь, на первом.

– Я видел, как Нина прокралась наверх по лестнице несколько минут назад. Хочу выяснить, что она там делает.

Ричард и Берил поднялись по лестнице на второй этаж галереи. Стоя на открытом мостике, они перегнулись через перила, оглядев толпу на нижнем ярусе. Это было шумное сборище, море тщательно причесанных голов и разноцветного шелка. Анника переместилась к Энтони; оказавшись в центре внимания, они обнялись и поцеловались под новым градом фотовспышек и восторженных аплодисментов.

– Ах, эта свободная любовь! – притворно вздохнула Берил. – Похоже, эта Анника готова раздаривать ее направо и налево.

– Мне тоже так кажется.

Берил лукаво улыбнулась:

– Бедный Ричард! Сегодня вечером он находится при исполнении служебных обязанностей и вынужден отказывать себе в таком удовольствии!

– Это удовольствие меня пугает. Анника съела бы меня заживо. Как героя той бронзовой скульптуры.

– Разве ты не увлечен ею? Хоть немного?

Ричард с удивлением взглянул на нее:

– Ты искушаешь меня, Берил?

– Я?

– Да, так и есть! И я точно знаю, для чего тебе это нужно. Ты хочешь, чтобы я прошел проверку. Заставляешь доказывать, что я не такой, как твой друг-хирург. Который, судя по твоим словам, тоже был сторонником свободной любви.