По их следам - Тесс Герритсен

Для того чтобы добиться чего-то подобного, требуется больше, чем талант, больше, чем просто удача. Для этого понадобилась помощь Филиппа Сен-Пьера, его холодные звонкие монеты. Мощный поток наличных, который немедленно пересохнет, стоит его матери разоблачить себя.

«Мой папочка Филипп! – рассмеялся про себя Энтони. – Он все еще ничего не подозревает, после всех этих лет! Нужно отдать должное моей восхитительной матери – уж она-то знает, как их всех околдовать!»

И все же ее женская хитрость дала одну-единственную промашку. Если бы Нина избавилась ото всех следов много лет назад! Но нет, вместо этого она оставила в живых свидетеля, даже заплатила, чтобы тот покинул страну. И пока этот свидетель жив, он будет бомбой замедленного действия, тикающей где-то на далеком греческом острове.

Энтони вышел из хранилища галереи, прошел вниз по узкой улочке и сел в машину. Пора ехать домой. Не стоит быть причиной бессонницы собственной матери, Нина и без того вечно за него волнуется. Энтони старался не причинять ей страданий. В конце концов, мать была единственным человеком во всем мире, который действительно его любил. Понимал его.

«Мы похожи как две капли воды – мама и я», – с улыбкой подумал Энтони. Он завел машину и с оглушительным ревом скрылся в ночи.

Охранники пришли, чтобы вывести его из одиночной камеры, в девять часов утра. Не последовало никаких объяснений, лишь ключи зазвенели в замке, и раздался грубый приказ на французском.

«И что теперь?» – мучился в неведении Джордан, следуя за тюремщиками по коридору к комнате свиданий. Войдя внутрь, он сощурился под бившим с потолка ярким светом флуоресцентных ламп.

В комнате ждал Реджи Вэйн. Завидев Джордана, он тут же махнул рукой в сторону стула:

– Садись. Ты выглядишь чертовски плохо, мой мальчик.

– Я и чувствую себя чертовски плохо, – отозвался Джордан, опускаясь на стул.

Реджи тоже сел. Наклонясь вперед, он заговорщически зашептал:

– Я принес то, что ты просил. Здесь на углу есть премиленькая мясная лавка. Вот великолепный террин из утки. И несколько багетов.

Вэйн подпихнул Джордану под столом бумажный пакет:

– Приятного аппетита.

Заключенный сунул нос в пакет и с облегчением вздохнул:

– Реджи, старина, вы – святой!

– Я еще захватил тебе восхитительные пироги с луком-пореем, но коп у входа решил полакомиться ими сам.

– А как насчет вина? Вам удалось пронести бутылочку-другую чего-нибудь приличного?

Реджи подтолкнул под столом второй пакет, содержимое которого тут же мелодично зазвенело.

– Конечно, как я мог забыть! Божоле и весьма недурственный «Пино нуар». Пришлось выбрать бутылки с завинчивающимися крышками – боюсь, сюда не разрешили бы принести штопор. Да, и тебе придется вернуть бутылки, когда они опустеют. Стекло, сам понимаешь.

Джордан воззрился на божоле взглядом, в котором ясно читалось полное моральное удовлетворение.

– Как же вам это удалось, Реджи?

– О, всего лишь позолотил несколько алчных ручек! Да, и насчет книг, о которых ты просил, – Хелена принесет их во второй половине дня.

– Ах да, «Капитал»! – Джордан подвернул верх пакета, чтобы не было видно бутылок. – Если уж суждено сидеть в тюрьме, нужно использовать время, чтобы пополнить свой интеллектуальный багаж.

Он взглянул на Реджи:

– Ну а теперь расскажите-ка мне о последних новостях. Берил не давала о себе знать со вчерашнего дня.

– Я боялся этого вопроса, – вздохнул Реджи.

– Что случилось?

– Полагаю, они с Вулфом уехали из Парижа. После взрыва, который произошел вчера вечером…

– Что???

– Утром об этом сообщил Домье. В квартире, где пряталась Берил, прошлым вечером раздался взрыв. Два французских агента погибли. Вулф и твоя сестра не пострадали, но решили ненадолго залечь на дно, покинуть страну.

Из груди Джордана вырвался вздох облегчения: слава богу, Берил послушалась и наконец-то скрылась из поля зрения! Значит, одной проб лемой, о которой он так волновался, будет меньше.

– А что известно по поводу взрыва? – спросил Джордан. – Что об этом говорит Домье?

– Его люди утверждают, что есть определенное сходство.

– С чем?

– Со взрывом в квартире Сен-Пьера.

Джордан в изумлении уставился на Реджи:

– Но ведь это был террористический акт. «Мировая солидарность» или другая безумная организация…

– Вероятно, бомбы чем-то напоминают отпечатки пальцев. То, как они изготовлены, позволяет установить личность их создателя. У обоих механизмов идентичная схема сборки, система расположения проводов. Что-то в этом роде.

Джордан покачал головой:

– И зачем террористам покушаться на Берил? Или на меня? Мы штатские люди.

– Вероятно, они думают иначе.

– Или, может быть, это вообще не террористы, – бросил Джордан, неожиданно срываясь со стула.

Он энергично зашагал по комнате, словно разгоняя застоявшуюся кровь в своих ногах, своем мозге. Слишком много часов, проведенных в камере, заставили тело Джордана одеревенеть – сейчас ему требовалось хорошенько размять кости и глотнуть свежего воздуха.

– А что, если этот взрыв в квартире Сен-Пьеров вовсе не был покушением террористов? – предположил он. – Что, если вся эта чепуха с «Мировой солидарностью» была выдумкой, призванной скрыть настоящий мотив?

– Ты имеешь в виду, что у этого покушения не было политической подоплеки?

– Конечно.

– Но кто-то ведь хотел убить Филиппа СенПьера?

Джордан вдруг остановился как вкопанный – его поразила неожиданная догадка.

– Не Филиппа, – тихо сказал он. – Его жену. Мари.

– Так это Мари подложила взрывчатку?

– Нет! Мари была мишенью! Когда бомба сработала, она находилась дома одна. Все вокруг считают, что это был промах, ошибка с учетом времени. Но тот, кто установил взрывное устройство, точно знал, что делал. Он пытался убить Мари, а не ее мужа. – Джордан выразительно взглянул на Реджи, подчеркивая, что его новая просьба не терпит отлагательств. – Вы должны связаться с Вулфом. Передать ему то, что я только что сказал.

– Я не знаю, куда он запропастился.

– Спросите у Домье.

– Он тоже не знает.

– Тогда выясните, куда делся мой дядя. Я никогда не нуждался в семейных связях так, как сейчас.

После ухода Реджи охрана препроводила Джордана в его старую, многоместную камеру. Стоило ему войти в это унылое пристанище, и в нос резко ударили знакомые запахи – «ароматы» кислого вина и немытых тел. «Назад, в компанию старых друзей», – подумал Джордан, глядя на двух французов, которые храпели на своих койках. Это были те же самые парни, камеру с которыми делил Джордан, когда его только задержали. Пьяница, вор и он, Тэвисток, – какое веселое трио они составили! Он подошел к своей койке и положил рядом два бумажных пакета с едой и вином. По крайней мере, больше не придется давиться этим гуляшом!

Джордан прилег и уставился на паутину в углу. Так много еще нужно выяснить, просто необходимо нагнать упущенное время! «Убийца на свободе, а я здесь, под замком, абсолютно бесполезный, – с досадой думал он. – Тут я не могу проверить свои версии. Если бы мне помог кто-то, кому я доверяю, кто-то, в отношении кого можно не сомневаться: он – на моей стороне… Куда, черт побери, подевалась Берил?»

Греческий трактирщик ловко метнул на стол пару стаканов рецины.

– Летом у нас много туристов, – пожал плечами он. – Я не могу отследить всех иностранцев.

– Но этот человек, Ридо, не турист, – объяснил Ричард. – Он живет на этом острове уже двадцать лет. Француз.

Трактирщик рассмеялся:

– Французы, голландцы – для меня они все одинаковы.

Он весело хмыкнул и пошел обратно на кухню.

– Еще один тупик, – пробормотала Берил. Она сделала глоток рецины и состроила недовольную гримаску. – И люди на самом деле пьют это варево?

– А некоторые даже наслаждаются им, – ответил Ричард. – Они пристрастились к этому вину.

– Тогда, может быть, и я в свое время привыкну к этому вкусу. – Берил отодвинула стакан и окинула взглядом мрачную таверну.

Был уже полдень, и пассажиры, сошедшие с последнего круизного судна, начали стекаться в закусочную, прячась от жары. Их сумки были доверху набиты обычными покупками туристов: греческими амфорами, рыбацкими фуражками, крестьянскими платьями в народном стиле.

Вынужденная слушать бормотание на полудюжине языков, Берил вдруг осознала, почему местные жители даже не потрудились отличить француза от любого другого чужака. Иностранцы приезжали, тратили деньги и уезжали – вот и все, что нужно было о них знать.

Трактирщик снова появился из кухни, неся обжигающую тарелку кальмаров. Он поставил блюдо на столик, занятый немецкой семьей, и уже было собрался обратно на кухню, но Ричард остановил его вопросом:

– А кто может знать об этом французе?

– Вы впустую тратите свое время, – стоял на своем трактирщик. – Уверяю вас, на этом острове нет никого по фамилии Ридо.