Капитаны ищут путь - Юрий Владимирович Давыдов

Они сидели за столиком, медленно тянули эль. Глотнув эля, Джон, запуская в ноздрю щепотку душистого табаку, сладко жмурился, чихал так, что в темных глазах его показывались слезы, и, улыбаясь, заводил разговор о грядущих арктических делах.

Вильям, закладывая, как говорили во флоте, табак за жвака-галс, то есть попросту отправляя его в рот, согласно кивал. Потом наступал его черед. И он говорил все о том же — о грядущих арктических делах.

И, хотя с другими офицерами и Джон и Вильям с успехом могли бы толковать о том же, им почему-то очень нравилось беседовать только друг с другом. У обоих было предчувствие, что это не просто приятное препровождение времени, а начало большой, моряцкой дружбы. И они были рады, почти уже счастливы, ибо знали цену дружбе и то, что редким людям выпадает на долю найти в жизни настоящего друга.

Так сидели два «звездочета» за кружками эля и вели разговор, приятный обоим.

Поздним вечером, простившись с Парри, Джон наскоро писал письма. Джон был очень родственным человеком, а родственников у него было вполне достаточно: братья женились, а сестры выходили замуж; а у жен и мужей, в свою очередь, были родственники… И писем приходилось строчить немало, дабы никто не обиделся и не подумал, что Джон Франклин возгордился.

«Вы были бы удивлены, — писал он в одном из писем, — если бы услышали, с каким количеством людей я познакомился благодаря этому путешествию. Среди них и известные аристократы и известные ученые. Они (большинство из них) представили на наше рассмотрение несколько вопросов, которые надо будет разрешить, и все искренне желали нам успеха.

Действительно, весьма смешно чувствовать себя посреди этих людей, тогда как я мало знаю о делах, которые обычно являются предметом их разговоров.

Ныне только одно то обстоятельство, что вы идете на Северный полюс, везде служит достаточным паспортом… Я надеюсь, что мне представится возможность проявить свою благодарность большим старанием в деле, которое все так близко приняли к сердцу».

Он заканчивал письма добрыми пожеланиями, никогда не забывая приписать несколько шутливых слов племянникам и племянницам, появившимся на свет в годы, проведенные им на морях.

Он запечатывал конверты, ужасным почерком надписывал адреса и укладывался спать, чтоб завтра же спозаранку идти на свой «Трент», где уже завершались последние приготовления.

В конце марта первый лорд адмиралтейства Мелвилл и три других лорда утвердили инструкции, составленные Джоном Барроу.

В первый день апреля нарочный привез в Дептфорд толстые казенные пакеты. На одном из них значилось: «Давиду Бьюкену, эсквайру. Командиру шлюпа его величества «Доротея»».

Бьюкен послал за Франклином. Лейтенант явился. Они уселись в каюте и вскрыли пакет.

— Хоть день и неподходящий, — усмехнулся Франклин, — но служба службой. — И махнул рукой.

Бьюкен рассмеялся: первое апреля, говорят в Англии, «день всех дураков».

— Постараемся не быть дурнями, — ответил Бьюкен, выпячивая нижнюю губу и настраиваясь на серьезный лад.

Инструкция была длинной и обстоятельной.

Начиналась она, как водится, фразами, совершенно не соответствующими действительности, но, видимо, неизбежными для столь официального документа: «Его королевское высочество принц-регент выразил свое желание виконту Мелвиллу сделать попытку открыть Северный проход из Атлантики в Тихий океан».

— «… Так как у нас нет никаких знаний о море выше Шпицбергена, — размеренно продолжал Бьюкен, — никаких инструкций и руководства не может быть дано. Однако можно предложить проходить там, где лед глубже и меньше соединен с землей. Из лучших информаций нам известно, что к северу от Шпицбергена, в районе 83,5° или 84° обычно не бывает льдов и путь не закрыт землей.

Если вам удастся достигнуть полюса, вы останетесь там на несколько дней, чтобы сделать там более точные наблюдения. Кроме всех остальных научных и заслуживающих внимания наблюдений, вы особенно должны пронаблюдать за отклонением магнитной стрелки и за интенсивностью магнетической силы, а также насколько далеко распространяется влияние атмосферного электричества. Для этого вам будет дан электрический аппарат, специально сконструированный для этой цели.

Вы должны исследовать течения, глубину моря, природу дна. Вам надо привезти несколько аккуратно запечатанных бутылок с морской водой с поверхности и из глубины.

С полюса вы направитесь к Берингову проливу. Но, если встретятся большие препятствия, вам надо будет вернуться к юго-западу и попытаться пройти между Гренландией и восточным берегом Америки в море, называемое Баффиновым, а оттуда проливом Девиса — в Англию».

Бьюкен передохнул. У Франклина горели темные глаза; он вертел в руках табакерку, раскрыл и снова закрыл ее, позабыв «зарядиться» очередной табачной щепоткой.

— «Если вам удастся пройти через полюс или около него, — продолжал капитан «Доротеи», — вы должны будете через Берингов пролив выйти в Тихий океан, подойти к Камчатке с тем, чтобы передать русскому губернатору копии всех журналов и документов, с просьбой отправить их по суше в Санкт-Петербург, а оттуда в Лондон.

Затем вы направитесь к Сандвичевым островам или к Новому Альбиону, или же в какое-либо другое место Тихого океана, чтобы дать отдых команде и отремонтировать корабль. Если во время этой остановки вам представится надежный случай послать бумаги в Лондон, вышлите дубликаты. Если же вы пойдете обратным путем, вы сможете зазимовать на Сандвичевых островах или в Новом Альбионе, или в каком-либо другом месте, а ранней весной снова пройти Беринговым проливом и снова проделать старый путь.

Если вам это удастся, постарайтесь пройти к востоку, чтобы Америка была в поле зрения настолько, насколько вам позволят льды. Вы сделаете это для того, чтобы установить широту и долготу некоторых наиболее выдающихся мысов и бухт, соблюдая все меры предосторожности, чтобы не быть затертыми льдами и не зазимовать на том берегу.

Возвращайтесь тем же путем, если будете уверены, что вы обязаны успехом не только временным и случайным обстоятельствам. И, если это будет сопряжено с риском для кораблей и людей, вы должны отказаться от мысли возвратиться этим путем, а вернуться вокруг мыса Горн».

Замысел был гигантский. Но не слишком ли много «если»?..