Жажда всевластия - Станислав Синицын

Заместитель Шпиона перепроверил информацию и ударом кулака о ладонь поднял тревогу. Испугался ли он тогда? Вряд ли. Когда человек думает о потоке своей работы, когда его мысли подчиняются тысячам условностей и щелкают гладко, как ружейный затвор, страху нет места в сознании. Он может кружиться за спиной, клубиться в подвалах инстинктов, пульсировать в пятках. Но выполнению инструкций это не мешает.

Вся смена отдела внешних сношений отложила свои дела и на несколько часов бросилась в дебри этой проблемы. Начиная от элементарной необходимости выяснить все детали, восстановить дерево генезиса[3], и заканчивая попытками заарканить беглый ИИ или, если очень повезет, заполучить оригинальный «ручной» искусственный интеллект. Сигнал тревоги между тем, как горящий бикфордов шнур, уходил тлеющим огоньком дальше, в другие отделы.

Аристарх Осипович лежал в своем саркофаге, в этом сердце пирамиды из медицинского оборудования, в которую превратил свой дом. Он парил в мутном питательном растворе, укутанный в паутину из датчиков, массажеров, излучателей и бог знает чего еще. И как мумию вызывает к жизни заклинание черного мага, так и его пробудил сигнал. Чернота перед глазами уступила место изображению дежурного.

«Чего надо, косорукие, поспать нельзя уже?» — он даже не сказал эти слова, да трудно было их вымолвить с кислородной маской на лице. Программа перелицевала сонные ещё движения его глотки в связную речь.

— По этой проблеме вы сказали будить вас в любое время...

Дежурный рассказал, что уже удалось выяснить.

А вот директор уже испугался. Он не показал страха на своем лице, твердым голосом отдал распоряжения и приказал домовому готовить его к выходу. Когда десяток мягких манипуляторов, смахивавших на поросшие шерстью большие паучьи лапы, вынимали его из саркофага, отцепляли датчики, обтирали и подавали одежду, накатила дрожь. Сначала задрожали ноги, потом челюсть начала отбивать тарантеллу, ладони затряслись чуть позднее. Директор даже удивился и потребовал поднять температуру в помещении.

— Температура оптимальна. Дрожание частей тела вызвано нервными причинами, — возразил сухой голос домового. И в качестве рекомендации тут же начал перечислять медицинские препараты.

Когда темные стены спальни эхом отразили дозировку настойки корня валерианы, Аристарх оборвал его. Посмотрел на ладони, сосредоточился и подавил ужас, заставил его убраться, рассыпаться в прах и не напоминать о себе. Директор превратил его в ярость, в жестокое пламя ацетилена, вырывающееся из сопла горелки. Он быстро оделся и вприпрыжку побежал на первый этаж.

— Йорик, усиль меры электронной безопасности. Дополнительно! Тех мер теперь мало. Все, что придет, проверять и при малейшем подозрении ликвидировать. А лучше закупорь все выходы. Сам никуда не суйся! — Директор прокричал эти указания домовому, уже садясь в машину.

Как обмылок проскакивает между ладонями, так и он прошел все уровни безопасности. Вот под руками крышка родного стола, вот звезды над головой уже готовы сложиться в очередном анекдоте — небо всегда смеется над ним, но он умеет смеяться в ответ, — и надо что-то решать.

Есть масса вариантов действий. Можно идти прежним курсом, сделать вид, что ничего не случилось. Ограничиться еще одним забором из колючей проволоки и подбросить ресурсов охране — прикинуться пассивным игроком на мировой сцене. Это хороший алгоритм, он много раз срабатывал до того, вот только сейчас может разразиться слишком сильная буря. Директор вызвал на центральной голограмме возможный прогноз событий. Да, молчунам придется плохо.

Можно вложить все силы в немедленное добывание ИИ. Но тот же прогноз говорит, что бросившиеся на взлом охраны первыми пострадают больше других. Он знает это и сам — бразильцам дали по рукам и возбудили против них кучу дел в ОРКСО. Даже если шторм начнется через неделю — им успеют организовать финансовое кровопускание по первому разряду. Люди больше всего помнят те обиды, что были им нанесены перед большим несчастьем.

Рассматривался даже вариант обнародования всего массива информации по этой проблеме. На гребне возмущения людей можно заработать много и еще больше разворовать под шумок. А куда идти потом? Это будет крах института и сильный удар по этой отрасли в России.

Аристарх утер лысину и закрутил картинку прогноза. Эта раскладка вероятностей, больше напоминавшая топазовую друзу, плыла перед глазами, каждую минуту изменяясь под напором свежих данных. Выигрышная линия поведения выделялись зеленым цветом, но она менялась почти непрерывно — так почти всегда бывает, когда в оптимизационные программы не заложена идеология решения проблемы. А ее еще надо выработать, прямо сейчас, когда события еще горячи и людям можно внушить свою точку зрения.

Интрига? Это уже теплее. Объединиться с другими в шантаже чикагцев фактом раскрытия? Под его щелчками и окриками друза буквально вывернулась наизнанку. Тактические перспективы хорошие. Нельзя только высовываться, иначе он слишком сильно поссорится со штатниками. Стратегия здесь выглядит еще хуже. Этот путь ведет чуть ли не к междоусобной войне. Сейчас этого нельзя допускать. Директор усмехнулся своему бледному отражению в стенках аквариумов: он начинал мыслить категориями феодального строя. Этого только ему не хватало для полного счастья.

Хотя если подумать — друза разлетелась множеством осколков и собралась вновь, — выход есть. Какое общее дело можно предложить разноцветным подданным доллара? Только прикрытие их собственных промахов. Пиарщикам всегда нужно время, они не успеют промыть мозги обществу за несколько дней. Штатникам нужна временная фора. Это возможно только при всеобщем заговоре молчания. Тогда для его поддержания они не пожалеют очень много, может быть, даже закроют глаза на появления ИИ здесь. Но просто молчание слишком ненадежно. Значит, надо творить карнавал — распространять такое количество лжи, чтобы никто в принципе не мог додуматься до правды.

Директор будто вымешивал невидимое тесто: топазовая друза меняла оттенки, ее укрывал снег погрешностей, рассекали плоскости антагонистических вариантов поведения. Но понемногу зеленый кристалл переместился в ее центр, стал набирать массу, подобно кукушонку выбрасывая своих конкурентов за пределы друзы. И вот он уже вытянулся почти до потолка, больше напоминая небоскреб, затеняющий своих малорослых соседей. В другой своей ипостаси, как отправная точка прогнозов, как семя будущих успехов, он давал самое пышное дерево благоприятных вариантов действий.

Теперь следовало договориться с коллегами, а потом идти к начальству. Как выяснилось, их институт не был единственным в Союзе, наткнувшимся на это происшествие. Федорович, мелькая склеротическими бляшками на руках, предъявил ему схожую друзу, но настроен был куда более осторожно.